Как появился сад памяти жертв политических репрессий у здания Музея истории ГУЛАГа на Самотеке

Музей был основан 20 лет назад известным историком Антоном Владимировичем Антоновым-Овсеенко. Его отец был знаменитым революционером, который близко познакомился с тюрьмами еще в первые годы ХХ века.

Несколько арестов, смертный приговор, замененный на каторгу, несколько побегов, нелегальное положение, эмиграция. В 1917 году Владимир Антонов-Овсеенко вместе с Троцким примкнул к большевикам. В качестве члена Военно-революционного комитета он был одним из организаторов штурма Зимнего октябрьской ночью 1917-го и лично арестовывал членов Временного правительства. В Гражданскую Антонов-Овсеенко командовал фронтами; громил белогвардейцев, украинских националистов и тамбовских крестьян-повстанцев. Бои еще не утихли, когда у него родился сын — будущий директор музея. Отец-революционер во внутрипартийной борьбе поддержал Троцкого и проиграл. Его сняли с командных постов в Красной армии, отправили на дипломатический фронт. Многолетний полпред СССР в Чехословакии, Литве, Польше и революционной Испании был арестован в конце 1937-го на глазах сына. «За принадлежность к троцкистской террористической и шпионской организации» был расстрелян в подмосковной Коммунарке в феврале 1938-го. Уходя из камеры на расстрел, он отдал пиджак и ботинки сокамерникам и попросил того, «кто доживет до свободы, передать людям, что Антонов-Овсеенко был большевиком и остался большевиком до последнего дня».

Сын революционера провел в лагерях 13 лет как «член семьи изменника родины». Последний раз его арестовали в вегетарианском 1984-м. Тогда дело обошлось двухлетней высылкой из Москвы за «антисоветскую деятельность».

Первая экспозиция музея открылась в 2004-м на Петровке. Там всего на 100 кв. м поместились фрагмент барака заключенных, карцер и вышка часового во внутреннем дворе. Но вся память на этом пятачке не умещалась, и в 2014-м музей получил большое четырехэтажное здание бывшего доходного дома в 1-м Самотечном переулке. За два года здание реконструировали на средства города.

Но вот с обратной стороны здания осталась бесхозная территория, огражденная бетонным забором. На ней стояли две вентиляционные вышки метро, лежали груды мусора, остатки каких-то хозяйственных построек. Несколько лет администрация музея занималась оформлением территории, проектированием и поиском финансирования. И вот наконец на прошлой неделе там открылся сад памяти жертв политических репрессий. Создали его «на деньги людей, которые поддержали нашу идею, в том числе представителей российского бизнеса», рассказывает директор музея Роман Романов.

— Экспозиция музея посвящена достаточно тяжелой теме, — пожимает плечами заместитель директора музея Анна Стадинчук. — Многие посетители жаловались, мол: «Я теперь все это узнал, мне плохо; и что мне с этим всем делать? Куда идти?» И нам хотелось дать людям возможность немного прийти в себя, не сразу выходить в город и бежать к метро, а воспользоваться каким-то пространством, где можно вдохнуть, выдохнуть, успокоиться. Понять, что жизнь продолжается, а добро все равно победит. И так родилась идея сада. Растения пробиваются сквозь асфальт, плитку — это какое-то естественное восстановление природы. Было понятно, что нам нужен именно такой символ.

Деревья высадили. Но не просто саженцы из питомника. Здесь, за музеем ГУЛАГа, посадили те растения, рядом с которыми жили и умирали миллионы советских заключенных. Кедры, лиственницы, березы, даже кедровый стланик. Некоторые саженцы передали музею родственники репрессированных. Лиственницу с Колымы, например, посадила дочь конструктора Сергея Королева, побывавшего в тех краях не по своей воле. Другие привезли из экспедиций в места бывших лагерей, которые ежегодно организует администрация музея. Береза с Соловков. Клен с острова Лисий в Японском море, на котором располагалась женская колония. А посреди этого сада стоит деревянная вышка, которую сотрудники музея целиком привезли с руин колымского лагеря «Днепровский».

Внешне получилось очаровательное городское публичное пространство. Администрация музея планирует оставить его бесплатным и открытым для жителей района. А чтобы у них не было сомнений относительно планов музея, для них организуются несколько лекций и экскурсий, как по экспозиции самого музея, так и по крохотному саду за ним.

В углу получившегося сквера находится павильон в виде ангара для гидросамолета, когда-то входившего в хозяйство Соловецкого лагеря особого назначения. Павильон полностью состоит из распашных ворот, чтобы у посетителей выставок и семинаров, которые здесь будут проходить, в отличие от зеков была возможность не только сидеть за закрытыми воротами, но и открывать их. Внутри павильона экспонируются предметы лагерного быта: кружки и ложки, сделанные заключенными из жестяных банок, кайло, ржавые лопаты, обломки горнопромышленного оборудования. А на стену с проектора транслируются кадры, снятые экспедицией музея в заброшенном лагере на Чукотке, где когда-то находился урановый рудник, в котором работали заключенные.

Сад с павильоном получились даже слишком уютными и симпатичными, учитывая историю, осмыслению которой они посвящены. Этот диссонанс усиливается благодаря тому, что поддержку созданию мемориального сада оказал Роман Абрамович, финансирующий программы создания музейных пространств. Нынешняя Россия, к сожалению, тоже вряд ли попадет в список самых гуманных и демократических обществ, и она не совсем чужда политическим репрессиям.

— Абрамович не финансирует музей ГУЛАГа, — объясняет Роман Романов. — Наш коллега Антон Белов из музея «Гараж», которому мы очень благодарны, подсказал, как нам решить стоявшую перед нами практическую задачу. Ведь помимо постоянной экспозиции любой музей должен проводить мероприятия, выставки и художественные акции. Мы, например, приглашаем современных художников, чтобы вместе осмыслить опыт ХХ века. А приглашать их было некуда. И Антон предложил создать павильон для сменных выставок. Роман Аркадьевич поддержал именно этот проект. Мы попали в его программу поддержки институций, которые работают с современным искусством.

Фото: Эльвира Дзивалтовская, Евгений Самарин, Алексей Смирнов