Первое, на что обращаешь внимание в клинике «Три сестры» — отсутствие запаха. В России больницей пахнут все медучреждения, от поликлиники до санатория, хоть частные, хоть государственные. Где-то запах густой, сочетающий в себе и приторный суп, и медикаменты, и хлорку, где-то едва уловимо пахнет санитайзером, но все равно по-больничному. Поэтому хочется поскорее убежать, «выписаться». Пациенты «Трех сестер», наоборот, стремятся попасть сюда на реабилитацию, в том числе из регионов. Иногда палаты забронированы на неделю вперед.

Примерно половина пациентов оплачивает реабилитацию самостоятельно. Процентов тридцать находят деньги через благотворительные фонды, еще двадцати помогают спонсоры или удается получить квоту московского департамента труда и соцзащиты (ее могут получить москвичи с первой и второй группами инвалидности). Клиника принимает пациентов сразу после стационара — и взрослых, и детей. В основном это те, кто пережил инсульт, травмы головы и позвоночника, а также онкологию, инфекционные заболевания, серьезные переломы и замену суставов, тяжелые операции. Среди пациентов много тех, от кого отказались в других местах.

Невролог Андрей Хакимов, старший доктор Дарья Тишина, кардиолог Дмитрий Сумин (слева направо)

— На реабилитации мы работаем не просто с диагнозами, а с нарушениями, — говорит управляющий партнер клиники Анна Симакова. — Какие функции у человека пострадали? Например, не может говорить, ходить, не держит баланс, не может есть обеими руками, нарушена память, не может себя обслуживать. То есть мы решаем и медицинские задачи, и функциональные, чтобы помочь человеку вернуться к его обычной жизни.

По словам Анны, для этого подобрана уникальная команда специалистов. Они вместе разрабатывают план реабилитации пациента, регулярно проводят обсуждения, как идет процесс восстановления, корректируют и дополняют изначальную стратегию.

— Если взять самый тяжелый случай, когда нарушены и двигательные, и когнитивные функции, можно составить представление о том, кто наша команда. В нее всегда входит лечащий врач: у нас это или невролог, или кардиолог. Кроме этого физический терапевт, который отвечает за восстановление движения, и эрготерапевт — тот, кто учит людей быть независимыми в быту, в работе, грубо говоря, чтобы самим помыться, приготовить пищу. В команде есть логопед, который занимается восстановлением речи и самостоятельного глотания. Нейропсихолог или психолог помогает понять мотивацию восстановления и работает с нарушениями памяти и мышления. Например, у пациента короткая память: он может вспомнить события 20-летней давности, но каждое утро приходит на ресепшн и спрашивает: «Где я?» — рассказывает Анна Симакова. — Еще у нас есть нейроуролог, специалист по лечению боли, массажисты, акватерапевты, большой штат ухаживающих и медицинских сестер.

Разговаривая, мы с Анной доходим до зала физической терапии. Это просторное помещение с современными тренажерами, кушетками и широкими матами, постеленными поверх невысокой платформы.

На одном из таких матов лежит Ибрагим, молодой парень с очень худыми конечностями. Перед ним на коленях стоит физический терапевт, он сгибает и разгибает Ибрагиму руки и ноги, переворачивает с одного бока на другой, попеременно меняет позы. Напротив на скамейке сидит мать Ибрагима. Она пристально, не отрываясь, смотрит на сына, как будто этим взглядом вместе со специалистом выправляет сыну тело, возвращает сознание. Рядом отец. Он ходит туда-сюда, садится и опять подскакивает, иногда растерянно улыбается и заглядывает в лица окружающим, потом смущенно отворачивается.

— Мы приехали из Грозного, — рассказывает мама. — Он наш единственный сын, наше все, поэтому, конечно, мы оба приехали, чтобы быть рядом.
— Единственный ребенок? — зачем-то уточняю я.
— Нет, шесть дочек еще у нас, сын единственный. До аварии совершенно нормальный был парень, здоровый.

Она спешит закончить разговор, чтобы снова смотреть на сына, словно волнуется, что без ее взгляда он будет хуже восстанавливаться.

Реабилитация — это не санаторий и нет опции «можно ехать на реабилитацию, а можно не ехать»

Специалисты центра часто повторяют, что реабилитацию важно начать как можно раньше, желательно сразу после выписки из больницы, где стабилизировали состояние.

— Реабилитация — это не какой-то там санаторий и нет опции «можно поехать на реабилитацию, а можно не ехать». Время — самый важный помощник. У нас до сих пор случаются кошмарные истории, особенно в провинции, когда пациентов отправляют домой отлежаться месяца на три, чтобы ничего не произошло. На самом деле за эти три месяца человек просто теряет терапевтический ресурс. Реабилитация — неотъемлемая часть лечения, которую необходимо начать вовремя, — продолжает разговор Анна Симакова.

Один из специалистов клиники — Сергей Иваненко, работает здесь уже восемь лет. Он старший физический терапевт (в российской терминологии — инструктор ЛФК). Но здесь предпочитают говорить «физический терапевт» и «физическая терапия», а не «физиотерапия», хоть это и синонимы. По словам Анны Симаковой, «физиотерапия в России еще со времен СССР ассоциируется со всякими магнитами, лазерами и прочими методами с недоказанной эффективностью».

Сергей Иваненко уверен, что «сейчас все больше людей, которые понимают, что такое реабилитация, и доверяют специалистам доказательной медицины».

— Но все же стереотип о том, что это пассивный процесс, при котором человек просто лежит, а его массажируют и проводят разные манипуляции, остается. Это неправильно. У меня уже такой опыт: смотрю на пациента и вижу, что можно предложить. Я даже на улице на людей смотрю и прикидываю, кому какая реабилитация нужна, профдеформация такая, — смеется Сергей.

«Если начинать с отрицания, ничего не получится»

Логопед-афазиолог и специалист по глотанию Екатерина Усенкова считает, что важно учитывать мнение пациента, чего бы он хотел добиться в первую очередь.

— Нарушения глотания и речи у наших пациентов часто взаимосвязаны из-за поражения корковых отделов головного мозга и черепно-мозговых нервов, — рассказывает логопед.

В своей работе она использует альтернативную коммуникацию. Для людей с нарушениями речи придумано множество гаджетов: синтезаторы речи, айтрекеры, визуальные коммуникаторы, приставки. Иногда для коммуникации используются просто бумага и ручка или жесты.

— Наши специалисты подбирают удобный способ общения и учат человека выражать свои мысли без помощи голоса, если речь восстановить невозможно или этот процесс займет долгое время. Родственников учат давать возможность выбора, не подавлять, правильно задавать вопросы, чтобы человек понял и мог ответить. Мы никогда не говорим, что речь нельзя восстановить. Если начинать с отрицания, ничего не получится. Нужно двигаться поэтапно, переходить от одного шага к другому, — отмечает Екатерина.

Ее мнение разделяют и другие специалисты.

— Если у человека разрыв спинного мозга, я, конечно, не буду обещать ему, что скоро он встанет и пойдет, — говорит кардиолог, реабилитолог Дмитрий Сумин. — Но я не могу сказать, что этого не произойдет никогда. Медицина развивается, мы не знаем, какие возможности у нас будут через несколько лет.

Быть функционально независимым

Дмитрий Сумин и его коллега, старший доктор и внутренний тьютор клиники Дарья Тишина, показывают мне шкалу функциональной независимости — FIM (Functional Independence Measure) одной из пациенток. Диаграмма похожа на контурную карту, но разноцветное пятно причудливой формы — это не континент с недрами и водоемами, а человек. Профильные специалисты разными цветами раскрашивают области на «карте», которые отвечают за те или иные функции — речь, двигательную активность и так далее. С помощью этого рисунка можно наглядно оценить в баллах состояние пациента и динамику его реабилитации. За несколько курсов реабилитации FIM может измениться с 30 баллов, когда человек был полностью обездвижен и зависим от помощи, до 100. Например, может ходить с опорой, говорить, читать несложные тексты, готовить и полностью себя обслуживать.

Кроме физического восстановления в клинике огромное внимание уделяют восстановлению повседневных навыков. Над этим работают эрготерапевты.

Эрготерапевт Елена — бывший педагог, раньше она учила здоровых людей тому, чего они еще не умеют, а теперь учит взрослых пациентов тому, что они умели раньше. Эрготерапевт нужен еще и для того, чтобы вообще ответить на вопрос, насколько человек может быть независимым, сколько помощи ему нужно. Допустим, не работает одна рука, но он вполне может жить один. В таком случае специалист даст рекомендации, как облегчить быт и сделать его безопасным — какую посуду купить, как расставить мебель, какой одежде отдавать предпочтение.

Также Елена много занимается с детьми, у которых есть врожденные заболевания. Но ей приходится учить и родителей, например, как правильно ухаживать, чтобы не просто делать все за ребенка, а стимулировать самостоятельность.

— Одна мама все время кормила дочку с ложечки, чтобы та не испачкалась, хотя ей надо было учиться есть самой. Тогда пришлось учить маму пачкаться, ей было очень непросто, — рассказывает эрготерапевт.

Елена ведет меня в эргоквартиру. Это специально обустроенное место на территории клиники, где пациенты пробуют жить в обычных условиях. Здесь есть возможность понять, могут ли они находиться дома одни, и если им нужна помощь, то какая именно. В квартире все как дома: стиральная машина, гладильная доска, кухня со всеми принадлежностями и даже цветы, которые пациенты выращивают самостоятельно. С кухни доносится запах жареной картошки, мальчик и девочка лет двенадцати на инвалидных колясках учатся готовить драники: трут картошку, мешают тесто и жарят драники на плите.

В клинике есть также симулятор магазина. Все предметы в нем настоящие, реального веса и размера. Пациенты здесь вспоминают, как покупать продукты, как брать продукты с полок. Специалисты поясняют, что людям после инсульта или травмы трудно ориентироваться, в том числе в магазинах, они часто не могут найти отдел и нужную полку. Им надо заново учиться составлять список покупок, ориентироваться в незнакомом пространстве и реалистично оценивать свои силы и даже вес корзины. И это тоже очень важные этапы реабилитации.

«Думаю только о ближайшем будущем. Так правильнее»

Артем в клинике уже не в первый раз. Ему 29 лет. Шесть лет назад он вернулся из армии, жизнь была полна надежд и мыслей о будущем. Артем устроился оператором в крупную телекоммуникационную компанию, но проработал всего два месяца — на пешеходном переходе его сбило такси. Артем получил тяжелую травму позвоночника. У него были пролежни и трубка, чтобы принимать пищу. В таком состоянии часто вовсе не берут на реабилитацию, но для «Трех сестер» это привычный случай. По словам лечащего врача Дмитрия Сумина, здесь специалисты упорно и кропотливо отвоевывали для Артема все больше самостоятельности: сначала он учился поворачиваться в кровати, потом сидеть, есть с адаптивными приборами, одеваться.

Артем достиг этих целей, поэтому вернулся на восстановление сюда снова. В этот раз сразу на три месяца.

Суд обязал таксиста выплатить Артему компенсацию, но тот бесследно исчез, точнее, приставы особо и не ищут. Компания, где работал Артем, помогать не стала и даже попыталась уволить его задним числом. Деньги на реабилитацию помогают собирать благотворительные фонды. У Артема нет проблем с речью, он остроумно шутит и даже может пользоваться смартфоном — на реабилитации руки снова стали активны. Тем не менее пока не в состоянии полностью себя обслуживать. Вообще в клинику пациент может приехать один в любом состоянии. Здесь есть помощники по уходу и медсестры, которые обеспечивают полноценный уход круглые сутки. Однако мама Артема всегда рядом с ним. Она живет с ним в одной палате и говорит, что мечтает увидеть, как сын снова ходит, работает, как в будущем он создаст свою семью.

Перед выходом я спросила Артема, о чем он мечтает.

«Хочется, чтобы началась нормальная весна, трава выросла, и погулять по свежей зелени. Пусть даже на коляске. Я раньше представлял себе все время что-то такое…  далекое. Теперь нет. Иду как по ступеням и думаю о ближайшем будущем, так правильнее».

В клинике «Три сестры» до 5 мая 2021 года можно получить скидку 5% на реабилитацию. Для этого нужно сказать менеджеру, что вы прочитали эту статью на сайте «Москвич Mag».

Фото: Олег Никишин