Архитектор, куратор ленд-арт-фестиваля «Архстояние» и основатель проектной группы «8 линий» Антон Кочуркин рассказал «Москвич Mag» о тенденциях современной урбанистики, московских завхозах-озеленителях и о том, как горожанам влиять на благоустройство своих дворов.

Какие сейчас мировые тенденции обустройства общественных пространств?

Сейчас во главу угла ставится поиск харизмы этого места, его уникальной идентичности, своеобразный диалог с пространством, его историей.

Например, мне кажется очень удачным проект (его делала группа «8 линий») парка-заповедника в Билярске «Святой Ключ», который отсылает к древней булгарской эпохе. Все было создано на материалах Волжской Булгарии, государства, существовавшего на территории нынешнего Татарстана, через его исторические орнаменты и архитектуру. В итоге в районе святого ключа появились беседки причудливых форм, где угадываются башни древнего города, и построены они были по строительным технологиям, применявшимся в X–XIII веках. Или парк будущих поколений «Саха Z» в Якутске, который сейчас строит архитектурная мастерская «Атриум». В его основу легли переосмысление структуры трехчастного мира, связанного древом жизни Аал Луук Масом, исторические жилища якутов «балаган» и национальные орнаменты.

 А в Москве есть удачное современное общественное пространство? 

В парке «Усадьба Люблино» идет реализация отличного проекта. Его делает архбюро Megabudкa через поиск идентичности места: они обнаружили элементы исторических объектов, которые когда-то стояли в парке, подчеркнули их и использовали в архитектуре сегодняшнего дня.

Еще одной важной тенденцией в обустройстве общественных пространств стало вовлечение в процесс самих горожан. Эти практики сейчас набирают оборот и в России, есть даже проект Минстроя по малым городам — конкурс на благоустройство малых городов и исторических поселений, который обязывает архитекторов проводить социологические исследования и опросы местных жителей. Любые способы хороши для того, чтобы вытащить истинные потребности. И еще: все проекты до реализации должны обсуждаться с местными жителями.

Как это работает на практике?

Например, бульвар «Белые цветы» в Казани, построенный вдоль улицы Абсалямова вместо парковки, был разработан Проектной группой 8 вместе с жителями, которые сами и составили техническое задание. Сначала надо было понять, кто будущие пользователи этого бульвара, а потом уже выяснять, что конкретно им надо: где должны располагаться функциональные зоны, детские площадки, зоны для пожилых, нужны ли скейт-рампы, беговые дорожки, павильоны и какого они должны быть размера. Можно построить городской павильон, но он будет простаивать, потому что изначально не было запроса, не было человека — будущего пользователя.

В Выксе, где мы проектировали парк культуры и отдыха (Антон Кочуркин три года был куратором фестиваля «Арт-Овраг» в городе Выкса Нижегородской области. — «Москвич Mag»), провели исследование, какой будет средний чек у горожанина, который придет отдохнуть в парк на два часа, на целый день, один или с ребенком. Результат, опубликованный в местной прессе, показал, что люди готовы потратить достаточно много денег на свой отдых. И выксунский предприниматель, который долго сомневался, строить ли в парке кафе или нет, открыл там бургерную, в которую выстроились толпы, а дальше же начал делать другое кафе уже больше.

Почему эта история с реальной обратной связью горожан практически не работает в Москве? 

Потому что взаимодействие граждан с управами и мэрией — непростая система. Многое при передаче теряется или обрастает бюрократическими процедурами. Заложить что-то в план работ управы по желанию жителя конкретного двора — сложное дело. Для того чтобы наладить взаимодействие, и архитекторам, и горожанам нужно самим работать с изменениями в плановых работах, чтобы у районного управления запланировано было то, что реально нужно, а не то, что с потолка взяли. Это непросто, но возможно. Например, сейчас наша команда обустраивает дворы в одном из московских спальных районов: в низине закладываем дождевые сады, косить по нашему плану там ничего не нужно. Посмотрим, что из этого выйдет — как наши планы состыкуются с планами ЖКХ. Как это будет работать с точки зрения покосов и ухода за территорией, увидим только через год.

В крупных городах развитых стран очевиден тренд на озеленение, даже старые железнодорожные пути переделывают в парковые многокилометровые зоны — green lines. А в Москве пока только вырубают деревья и идет деградация парковых зон. Почему?

Мы даже провели специальное исследование на эту тему и пришли к выводу, что компетентных людей в управлении городским хозяйством и в департаменте природопользования недостаточно — нет архитекторов, нет ландшафтных дизайнеров, нет дендрологов и агрономов. Нет компетентных людей, которые с умом относились бы к посадкам и уходу за зелеными территориями. Всем занимается завхоз, а у завхоза одна задача — правильно распределить ресурсы, чтоб уложиться в бюджет. Если есть предписание косить в мае, это свято соблюдается. Ни о какой ландшафтной идее или о сохранении природы речи не идет.

 Что дешевле обойдется городу: газон и постоянные пересаживания клумб или продуманная, засеянная территория каким-нибудь кустарником и местными многолетними травами, которые будут сами расти, заменяя друг друга?

В итоге многолетники дешевле, но за ними сложнее ухаживать, нужны специалисты, а понатыкать в клумбу однолетники просто. И да, цена за московский газон, конечно, зашкаливает.

Сколько он стоит? 

От 800 рублей за подсев семян до 4 тыс. рублей за квадратный метр рулонного газона в зависимости от условий и уровня работ. Прибыльный бизнес.

Возвращаясь к ландшафтному дизайну, что можно было бы вот прямо сейчас сделать в Москве? 

Сейчас доминирует подход высадки для красоты (с точки зрения завхоза), но, на мой взгляд, получается неестественно с точки зрения природы. В природе один вид травы не растет, всегда какой-то сложный состав, многообразие, круговорот, биоценоз, все это нельзя нарушать. В Москве, например, исчезли пчелы. Вы когда последний раз видели пчелу в городе? В мире все большую популярность набирает концепция «планетарного сада». Такого сада, который сам себя содержит и сам себя обеспечивает, его составляют местные травы и кустарники, и он дает то многообразие растительного мира, в котором так сильно нуждаются наши дворы и парки.