Именно Сретенку и отходящие от нее переулки часто рекомендуют тем, кто не отчаялся еще найти оазисы старой Москвы в стремительно меняющемся городе.
Главная достопримечательность Сретенки — фантом-привидение: каждый, кто считает себя знатоком и ценителем Москвы, обязательно вспомнит про Сухареву башню. И плевать, что почти никто из ныне живущих ее не видел: этот шедевр нарышкинского барокко, где когда-то располагалась Навигацкая школа, уничтожили в 1934 году. До своей трагической кончины башня завершала собой перспективу Сретенки со стороны Садового кольца (и, может быть, кто-то и сейчас видит там ее призрак?), но теперь Сретенку с двух сторон как будто охраняют две главные ее уцелевшие достопримечательности — два храма XVII века. Со стороны Бульварного кольца — церковь Успения в Печатниках (именно в ней, если верить городской легенде, состоялось венчание, изображенное на картине «Неравный брак»), а со стороны Садового — церковь Троицы в Листах.
Отсюда, точнее, от станции метро «Сухаревская», в девичестве «Колхозная», большинство визитеров начинают прогулки по Сретенке. Взгляд сразу упирается в четыре ярких голубых типовых четырехэтажных дома с нумерацией по Ананьевскому переулку. На одном из них — мемориальная табличка Юрию Визбору, который жил здесь в военные и послевоенные годы и пел об этом, а также о своей дворовой компании и сретенском братстве, в многокуплетном «Волейболе на Сретенке». Эта зарисовка старого московского двора не уступает в насыщенности деталями «Балладе о детстве» Высоцкого (который рос неподалеку — дом на 1-й Мещанской в конце, сегодня это середина проспекта Мира).
Тех, кто никак не может смириться с распадом СССР, тянет сюда из-за чебуречной «Дружба» в Панкратьевском переулке — в отличие от множества попыток повторить успех эта забегаловка и вправду сохранилась с глубоко советских (если быть точным, с 1979 года) времен, так что весь колорит там насквозь подлинный. Карты не принимают — в Советском Союзе эквайринга не было! — только наличные. Пропитанные маслом вкусные чебуреки, пиво «Жигулевское», высокие столики и публика сплошь ну очень взрослые мальчики, любящие плеснуть в пиво немного водочки и повспоминать, как когда-то были рысаками… Главное, не перепутать это заведение с «Чебуречной СССР» на другой стороне Сретенки: там эрзац, и любой ценитель тут же объяснит вам, что это совсем не то.
Для более искушенной публики неподалеку — магазин «Индийские специи», широко известный в узких кругах тех, кто любит готовить какой-нибудь палак панир или чикен тикка масала дома. Рядом (конечно, если приехать в субботу или воскресенье) — ярмарка выходного дня.
Аборигенов на Сретенке выжило мало. После революции доходные дома успешно трансформировали в коммунальные квартиры, а в 1960–1980-х начался следующий процесс — под благовидным предлогом капитального ремонта (и с еще более благовидным обещанием отдельной квартиры) семьи из доходных домов Сретенки переселяли в Бибирево, Медведково и Гольяново. И ведь было не придраться — к чему придерешься, если вместо двух комнат в коммуналке семье предлагали отдельную и аж трехкомнатную квартиру? Люди даже искренне радовались, ну а грусть по поводу утерянных родовых гнезд в центре столицы оставляли в наследство своим внукам.
Кстати, а откуда на Сретенке вдруг взялась церковь в Печатниках — ведь станция салатовой линии метро явно здесь ни при чем. Конечно. Происхождение названия поможет понять Печатников переулок, первый по нечетной стороне улицы (если считать от бульвара). На его месте с конца XVI века размещалась дворцовая Печатная слобода, в которой жили мастера Печатного двора, первой московской типографии.
Тот же простой принцип московской топонимики — слободской — поможет объяснить другие названия сретенских переулков. Пушкарев переулок — из-за поселения пушкарей, Просвирин — из-за изготовителей церковных просфор, Колокольников — в честь колокольных дел мастеров. Позднее сюда же добавились переулки, названные по фамилиям наиболее примечательных домовладельцев, например Ащеулов или Рыбников. Или, например, депрессивное название «Последний переулок», тут уж явно не слобода и не фамилия владельца, а сплошное уныние, хотя легко объяснимое: переулок и вправду последний, если считать от Садового кольца.
Застройка Сретенки — это сплошь доходные дома рубежа XIX–XX века, более ранних зданий сохранилось мало. Когда-то первые этажи занимали лавки и прочие полезные заведения, сейчас в каждом здании — гостиницы и рестораны. Ни одного полезного метра не должно было пропасть зря, так что парадных фасадов на Сретенке нет — все они в переулках, заполненных дворами-колодцами (не московская вроде эстетика!).
Нет более заманчивого места для девелоперов и агентов по недвижимости, чем «тихий центр». Улица, соединяющая Бульварное кольцо и Садовое, всегда желанна вне зависимости от того, как эта улица называется. Правда, в негласном соревновании, в котором участвуют Покровка, Мясницкая, Пятницкая и другие улицы Москвы, Сретенка кажется как будто отстающей — не каждый москвич готов похвастаться устойчивой ассоциацией с этими местами. В этом ее везение — пока что не добралась до нее современная высотная застройка, пока что во дворах-колодцах светит солнце, а в переулках, если задрать голову, разглядишь лепнину и украшения фасадов, а не увидишь свое отражение в стекле. Магия рассеивается, когда упираешься (шагая по любому переулку нечетной стороны) в Костянский переулок: тут уже царствуют здания из стекла и бетона.
Особый шик для любителей московского модерна — попытаться проникнуть в подъезды бывших доходных домов (ныне ставших домами многоквартирными), которыми наполнены сретенские переулки. Авантюра, которая не всегда встречает понимание и одобрение жильцов, стоит того — можно найти такие жемчужины! Например, в Селиверстовом переулке спрятался доходный дом полковника Смазина 1903 года постройки, выстроенный в стиле западноевропейской готики. Здесь высокие стрельчатые готические окна и едва ли не витражная роза над подъездной дверью, здесь сохранились дореволюционное напольное покрытие, металлические ограждения лестницы и оконные рамы. И, главное, здесь офисное, а не жилое здание — значит, незваных гостей не прогонят (или по крайней мере прогонят не сразу). На доходном доме Куликова в Просвирином переулке — абрамцевская майолика.
Любой мало-мальски искушенный москвич с ходу ответит, где находится дом с атлантами — это где-то на Солянке. С кариатидами чуть сложнее — они в Москве представлены не в единственном экземпляре! — зато все знают, где искать дом с беременными кариатидами. Большой Головин переулок!
Когда-то в этом здании был бордель (один из многих на Сретенке, которая не могла похвастаться добропорядочной публикой), и владельцы почему-то решили украсить его столь экстравагантно — фигурами прекрасных девушек в интересном положении. Хотя есть мнение, что это была не реклама, а скорее социальная антиреклама — наглядное предостережение для девушек, работавших в публичном доме, которое должно было призывать их соблюдать технику безопасности при общении с клиентами. Сегодня, впрочем, можно было бы перевернуть все с ног на голову — как классно смотрелась бы, скажем, женская консультация, вход в которую был бы украшен пузатыми кариатидами! И почему ни у кого не возникло такой идеи?
Другой дом с историей, особняк Петра Сысоева в Печатниковом переулке, со временем превратился в чуть ли не самый кинематографичный ракурс Сретенки, который часто играет в кино абстрактные «старые переулки». Например, в «12 стульях» режиссер поселил сюда Эллочку-людоедку.
Чуть менее серьезный сретенский призрак, чем Сухарева башня, показался людям недавно. На доме №15 по Костянскому переулку специалисты трудовой артели «Вспомнить все» восстановили вывеску старой Стрелецкой пекарни, которая находилась здесь в середине ХХ века. До 1922 года Костянский переулок назывался Стрелецким, отсюда и название, ну а пекарню открыл, если верить справочникам, в 1920-е годы Георгий Дмитриади, живший неподалеку. Восстановили, правда, только вывеску, а не саму пекарню, так что купить здесь традиционный московский калач не получится.
Если спуститься вниз по Костянскому переулку и выйти через Просвирин, то на углу Сретенки увидишь школу. Абсолютно современное здание не должно обманывать — это только сегодня оно выглядит так нарядно и называется Пушкинской школой №1500. Во-первых, оно стоит на месте старой школы №610 сталинской постройки, а во-вторых, стоит на костях. Именно здесь вплоть до 1930-х годов находилась церковь Спаса Преображения в Пушкарях, а при ней, конечно, церковное кладбище. Местный фольклор, кстати, гласит, что еще долго игравшие на школьном дворе дети находили там то кости, то черепа.
Напротив, на углу Пушкарева переулка и Сретенки, сегодня стройка: информационный щит сообщает, что скоро здесь появится современный отель. Окнами-афишами смотрит на эту стройку филиал театра Маяковского, где главный спектакль улице и посвящен — «Декалог на Сретенке» ставят с 2016 года. Это спектакль о многочисленных городских легендах, витающих по сретенским переулкам: строительство Сухаревой башни и облюбование ее колдуном Яковом Брюсом, публичные дома и ночлежки Грачевки, прошлое Сретенского монастыря и бесчинства банды «Черная кошка».
Про историю Сретенки принято читать у Гиляровского — главный московский городской журналист столетней давности более чем подробно описывал и снос Сухаревой башни, и знаменитый Сухаревский рынок-толкучку, и публичные дома вперемешку с ночлежками, которые занимали Грачевку (квартал переулков между Сретенкой и Трубной улицей). Если Сретенку полуторавековой давности нельзя было воспринимать отдельно от ее бесконечных лавок, мастерских, трактиров и публичных домов, то современную так же нельзя воспринимать без ее ресторанов и баров — как и сто лет назад, первые этажи зданий используют с толком.
Сразу, как только выйдешь из театра на углу Пушкарева переулка, наткнешься на «Винный бар №15» с бодрым джазом из 1920-х, грамотными сомелье и разнообразием красных, белых и игристых. Если Сретенка вековой давности гуляла порою дико, то современная делает это лаконично — с бокалом вина и закуской.
Заведение той же породы — Riesling Boyz на углу Сретенки и Лукова переулка, где все еще вопреки любому импортозамещению можно оценить прелесть моноконцепции и попробовать не менее пары десятков разновидностей рислингов — тихие и игристые, сухие и полусладкие, из разных винодельческих регионов и производства разных брендов. Или, например, Prosecco Bar на углу Печатникова переулка — снова моноконцепция, на сей раз выстроенная вокруг игристого и итальянской кухни.
Для любителей помедитировать над кружкой пива в спокойной обстановке — Beer Happens на углу Селиверстова переулка. Для тех, кто соскучился по Питеру и не лишен чувства юмора — «Сте!Бар» в Даевом переулке, брат питерского «Уе!Бара», в котором официанты обязательно должны тебя обхамить (иногда и вправду остроумно, иногда как придется). Конечно, питерский юмор не английский, от него никто ничего особенного и не ждет, но все-таки интуиция и московский филологический снобизм подсказывают: позиции в меню вроде «Пукачино» с примечанием «Для утреннего обосрамахи» — это все-таки перебор… Хотя в культурной столице, может быть, и такое приветствуется.
Вообще было бы желание — и на Сретенке можно углядеть не один «привет из Питера». «Сте!Бар» в этом звании сам расписался — прямо на фасаде. Закрытые дворы-колодцы тоже эстетика скорее петербургская (любят же там вздыхать насчет крошечных квадратиков серого неба?), а не московская. Портреты Бродского на стенах и проект Urban Fresco — однозначно мигранты из Питера. Да и из чебуречной «Дружба» можно вытащить аналогию со знаменитой советской пышечной на Большой Конюшенной в дождливом городе… Если задаться целью, то получится, наверное, провести параллель между Сретенкой и Петербургом. И сравнить ее, напичканную барами, скажем, с улицей Рубинштейна или с Кирочной. Вот только Сретенке, старой коренной москвичке-мещанке, это сравнение точно не понравится.
Фото: Сергей Клисунов