Тому, кто только вчера впервые взял в руки собачий поводок, его имя вряд ли что-то скажет. Но если однажды перестать просто «кормить и гулять», а начать, к примеру, интересоваться проблемами разведения и дрессировки, то вы обязательно наткнетесь на его едкие полемические статьи, юмористические рассказы и даже стихи. Ну а мы поговорили с зоологом, этологом и одним из самых известных московских дрессировщиков Александром Власенко о насущных проблемах: о том, почему бездомные собаки стали нападать на людей, что нам делать с «порчей пород» и как московские собаководы, увы, изменились не в лучшую сторону.

Недавно власти Норвегии приняли закон, запрещающий разведение пород кавалер-кинг-чарльз-спаниель и английский бульдог. В отличие от прежних запретов, которые диктовались соображениями безопасности, здесь совершенно иная мотивация — жизнь этих собак мучительна для них самих из-за многочисленных изменений, внесенных человеком. Вы уделяете вопросу «порчи пород» значительную часть своей исследовательской и публицистической деятельности и даже написали поэму, посвященную нелегкой судьбе немецкой овчарки в СССР. По-вашему, эти законы — начало новой тенденции, признак того, что мировое собаководство наконец-то берется за ум и начинает возвращать изуродованных выставочным разведением животных к их нормальному состоянию?

Если под «мировым собаководством» понимать такие объединения, как Международная кинологическая федерация (FCI) и Международный союз кинологических клубов (UCI), то полагаю, что никаких решительных шагов по восстановлению здоровья и функциональности пород, испорченных декоративностью, они не предпримут никогда. Нелепо ждать от пчел протеста против меда. Принципы деятельности этих организаций не совпадают ни со здравым смыслом, ни с доводами совести, которыми должны руководствоваться люди, занимающиеся разведением. Это просто конторы по выкачиванию денег из человеческого тщеславия и глупости.

У современного «мирового собаководства» есть два врожденных порока и один приобретенный, и все они губительны для собак. Первый, врожденный — это кровная замкнутость пород и, как следствие, постоянные родственные скрещивания — инбридинги целенаправленные и спонтанные, то есть вынужденные. Сей порок был заимствован полтораста лет назад из продуктивного животноводства. Инбридинг хорош для быстрого закрепления экстерьерных признаков, для повышения молочности у рогатого скота или привесов у свиней. Но даже в этих случаях необходимо «освежение кровей» для поддержания достаточной живучести молодняка, эффективности иммунной системы и хоть какой-то адаптации к условиям содержания и кормления. Но от собак, особенно рабочих пород, нам помимо перечисленного нужен еще и сложно наследуемый комплекс желательного поведения, включающий развитый интеллект — да, я не боюсь использовать это понятие в отношении животных. И как практикующий дрессировщик я отчетливо вижу, что у собак, принадлежащих к высокоинбредным породам, происходящим от малого количества предков, поведение в среднем более упрощенное и недоразвитое, особенно в сравнении с представителями «аборигенных» пород. Второй порок, уже приобретенный — это нивелирование особенностей характера пород под, так сказать, усредненную образцово-удобную «выставочную собаку». Согласитесь, когда мы видим в ринге кавказскую овчарку, для которой характерны повышенная злобность и недоверчивость к посторонним, а к ней в пасть руками лезет судья, чтобы осмотреть зубы, и собака при этом спокойно стоит — тут явно что-то не так.

Еще один врожденный порок «мирового собаководства» — узконаправленная селекция по экстерьеру вплоть до извращенной утрированности, оставляющая за бортом функциональность телосложения и поведение, а зачастую и здоровье. Исключения наблюдаются разве что в малочисленных линиях рабочего поголовья, которые разводятся более или менее изолированно. Кавалер-кинг-чарльз-спаниель и английский бульдог — наглядные примеры этого в полном смысле слова кошмара.

Получится ли с помощью таких запретов вернуть нормальных, здоровых собак?

Любой здравомыслящий кинолог вам скажет, что на протяжении тысячелетий все породы  регулярно метизировались. И абсолютно ясно, что спасти выродившиеся породы, заведенные «мировым собаководством» в беспросветный тупик, можно только с помощью целенаправленной метизации и переориентации их разведения. Но именно здесь международные кинологические объединения сделать ничего не могут, потому что такие меры противоречат основным принципам их деятельности.

И эти новые запреты, принятые с подачи всякого рода «зеленых», приведут, к моему сожалению, не к спасению пород собак, которые даже в нынешнем своем состоянии все равно остаются живыми памятниками истории и культуры, а к их уничтожению. Разведение инвалидов такими законами не остановить. Заводчики просто перенесут его в соседние страны, а спрос на кавалер-кинг-чарльз-спаниелей и английских бульдогов только вырастет, поскольку запретный плод сладок. Тенденция к улучшению здоровья неблагополучных пород возникнет лишь тогда, когда сознательные любители этих пород решат заняться нормальным разведением вне рамок существующего «мирового собаководства». Сейчас его легко организовать, интернет дает тому большие возможности. Было бы желание.

Недавно общественность бушевала в связи с инцидентом в селе Домна Читинской области, где бездомные собаки растерзали семилетнюю девочку. Получается, что подтвержденный недавним законом об ответственном обращении с животными принцип «отлов — стерилизация — возврат» — это путь в никуда?

Бездомные собаки действительно стали серьезной проблемой в городах и крупных селах. Виноваты в этом, да, люди. Но совсем не так, как об этом говорят и пишут радикальные зоозащитники. Во многом виноваты-то как раз они. Ну и наши власти, которые, начиная с советских времен, в отношении бездомных собак регулярно выбирают наихудшие варианты действий. В результате эти собаки изменились, и изменилось их поведение.

Бездомные собаки существовали всегда, иногда и людей кусали, но таким террором населения, как сейчас, не занимались. Чтобы причина изменений стала понятной, давайте посмотрим на то, что собой представляли бездомные собаки Москвы и ближнего Подмосковья до Олимпиады 1980 года, когда их изучал еще не очень известный в ту пору биолог А. Д. Поярков.

Первая категория — одиночные собаки, живущие возле какого-то конкретного дома, известные всем его жителям, которые этих собак и подкармливали. По характеру, как правило, доверчивые и ласковые, для жизни в стае слишком слабохарактерные, представляют опасность только в качестве потенциальных переносчиков болезней. И вообще мне не приходилось слышать, чтобы одиночная бездомная собака в отличие от потерявшейся когда-либо нападала на человека.
Вторая категория — в той или иной степени одичавшие собаки, живущие в лесных массивах. Как безусловные вредители подлежат безоговорочному уничтожению. Собаки данной категории образуют настоящие стаи, но стараются избегать людей. Опасны только при сложном стечении обстоятельств.

Третья категория — условно-поднадзорные собаки, прижившиеся в промзонах. Их кормят сторожа или другие работники. Обычно группа состоит из двух-трех особей, больше бывает редко. Днем они спят или где-то бродят, а ночью принимаются за охрану и на территории промзоны могут даже покусать постороннего человека. Но, как правило, подчиняются сторожам, которых считают как бы полухозяевами. Слишком злобные, слишком нервные и слишком крупные собаки в эти условия не вписываются.

Наконец, четвертая категория — собственно бродячие городские собаки, из поколения в поколение ведущие стайный образ жизни. Это были самые интересные собаки, прошедшие многоколенный естественный отбор не только по всем аспектам здоровья, но и по уму, и по социальному поведению. Именно они, по многочисленным наблюдениям, сознательно пользовались общественным транспортом, переходили дорогу на зеленый сигнал светофора и умело находили источники питания, мгновенно вычисляя и «разводя» щедрых людей. И что очень важно — они накапливали, совершенствовали и передавали потомству эти свои «культурные традиции». При конфликтах с человеком эти собаки почти всегда обходились демонстрацией угрозы, без реальных попыток напасть. А еще они хорошо знали, что человек может бросить камень, поэтому быстрый наклон к земле и последующий замах довольно надежно заставлял их дистанцироваться. Эти стаи бродячих собак выполняли в городах важную миссию биологического барьера: не допускали в черту города лис — основных переносчиков бешенства, конкурировали за пищевой ресурс с воронами и истребляли крыс, особенно в период обучения молодняка.

К сожалению, эти стаи умных и «дипломатичных» собак методично истреблялись начиная с предолимпийского года. В первую очередь погибали доверчивые и добронравные собаки, руководившие стаями, а трусливые, недоверчивые и негативно настроенные по отношению к людям имели гораздо больше шансов уберечься и после оставить потомство, среди которого стали появляться особи, опасные для человека. Кстати говоря, под стерилизацию тоже прежде всего попадают собаки, которых легче поймать, так что программа ОСВВ еще эффективнее работает в том же направлении, что и безвозвратный отлов. Сейчас в поголовье бродячих собак стали преобладать недоверчивые и неконтактные особи с поведением, похожим на волчье. Такая собака видит опасность для себя даже там, где ее нет, и на пустом месте поднимает панику, а ее собратья по законам стаи бросаются на выручку. Результат — неспровоцированное нападение на человека, порой с очень серьезными последствиями. Вот так глупые меры истребления, а теперь и стерилизации бездомных собак из полезного симбионта создали вредного паразита.

И что теперь делать?

Для начала — нужны ли бездомные собаки теперь в Москве? Лисы уже освоились в черте города, крысы по тротуарам пешком ходят, вороны основательно проредили поголовье певчих птиц…  Бродячие собаки тут бесполезны и прежних функций давно не выполняют. Но при этом они опасны для людей. Отлавливать и помещать в приюты? Тратить немалые деньги на стерилизацию, вакцинацию и кормление, обеспечивая повидавшим волю пожизненное тюремное заключение? Экое счастье! Надеяться, что кто-то хоть какую-то собачку возьмет из приюта себе домой? Скорее всего, это будет собака, которую воспитывать и обучать сложно, а надеяться на хороший результат нельзя. Зоозащитники часто спекулируют на гуманизме, навязывая людям хронически больных, покалеченных собак или с отвратительным поведением. Сомнительное удовольствие, для мазохистов. Ведь собака в доме должна приносить радость, а не проблемы.

Так что, на мой взгляд, все отловленные собаки после двухнедельной адаптации в приюте должны подвергаться независимой экспертизе и при выявлении какого-либо из перечисленных пороков безболезненно умерщвляться. В приютах, которые финансируются государством, срок содержания отловленных собак следует установить в один месяц, максимум в два. А если наши власти уж очень крепко будут держаться за программу ОСВВ, то возвращать на прежнее место можно только неагрессивных и полностью здоровых особей.

В Госдуме лежит законопроект об обязательной регистрации домашних животных. По-вашему, в какую сторону дальше все это будет развиваться — в сторону повышения ответственности владельцев за самовольное избавление от питомца или же нас всех обложат налогом? Чего нам вообще ждать?

К сожалению, принцип работы Госдумы направлен не на качество законов, а на их количество. По-другому быть не может, если депутатам и фракциям дополнительно платят за каждый представленный законопроект, за каждое прохождение им очередного чтения и, разумеется, за финал — принятие закона. Не сомневаюсь, что с учетом лоббирования со стороны зарубежных «зеленых» наш «бешеный принтер» тут в состоянии выдать на-гора любую глупость.

Обязательную регистрацию домашних животных (читайте — собак) в нашей стране пытались ввести неоднократно. В огромной России с ее деревнями и селами поголовная регистрация априори невозможна, по крайней мере в ближайшие полвека. Всякий раз это начинание заканчивалось пшиком. А когда регистрацию попытались сопроводить небольшим таким налогом — надо же затраты окупить, то огромное количество собак оказалось выброшено на улицу. Теперь ожидаю повторения попытки с тем же результатом. Потом выброшенных собак придется помещать в приюты, количество которых придется резко увеличить и выделять огромные деньги как на строительство, так и на содержание собак. А кому это выгодно? Тем, кто такой законопроект проталкивает.

Проходя со своей немаленькой, в общем-то, собакой мимо граждан, я часто слышу: «А как она в квартире?» или «Вот я бы себе завел такого красавца, но ему нужен дом с участком». Про дома с участками — это обывательский миф или действительно любой скотинке крупнее спаниеля нужна личная усадьба?

Миф, конечно. Для более или менее крупной собаки квартира — это по сути нора, в которой она отдыхает. Если собака много гуляет, получает при этом приличные физические, эмоциональные и интеллектуальные нагрузки, то она вполне счастлива, пусть даже содержится в небольшой квартире. Кстати говоря, далеко не все собаки, живущие на большом приусадебном участке, достаточно много бегают. Так что дело вовсе не в размерах жилплощади!

Помимо прочей деятельности вы регулярно ездите в научные экспедиции, добирались аж до Вьетнама. Что интересного о происхождении знакомых нам пород удалось обнаружить?

Например, выявление стабильных морфотипов в вариативных рядах у гончеобразных и лайкообразных собак. Эти морфотипы, можно сказать, прообразы пород, полностью соответствуют примитивным формам довольно большого количества известных нам собак, родина которых находится от Вьетнама порой за тысячи километров. Наличие стабильных морфотипов ясно показывает, что основные признаки, их образующие, наследуются кластерно, то есть совместно. И что породы, производные от стабильных морфотипов, формировались не путем постепенного последовательного отбора единичных экстерьерных черт, а образовывались на основе комплексно наследуемых признаков — из как бы уже готовых, регулярно выщеплявшихся «полуфабрикатов».

Как изменился за последнее время московский собаковод, кого он предпочитает и каковы его запросы к дрессировке?

Алгоритм отношения многих собаководов, особенно молодых, к своим собакам с трудом укладывается в моей голове. Ощущение такое, что им от собаки нужно лишь немногим больше, чем от черепашки. Наверняка же многие замечали юношей и девушек (а то и 30–40-летних людей), поглощенных звучащей в наушниках музыкой, которые автоматически передвигаются вслед за своей собакой, держась за натянутый короткий поводок, от угла к углу и от столба к столбу? Ну по типу того, что мы часто видим в американских фильмах? Так вот, эти молодые люди воспринимают такие взаимоотношения с собакой как норму. И точно так же то, что собака непослушна, регулярно безобразничает и гадит в квартире, а периодически и громит ее. Да, им такого рода сюрпризы не нравятся, но они переносят их терпеливо, как ненастную погоду. Кажется, что если хозяева когда-либо читали книжки и смотрели кино про хорошо воспитанных и дрессированных собак, то со своей собственной полученную информацию они ну никак не сопоставляют. Волшебного преображения, что ли, ждут? Не пойму!

И вот еще такой аспект. Можно сколько угодно объяснять большинству собаковладельцев, что щенка нужно брать не первого попавшегося и уж тем более не уцененную выбраковку, а от родителей с хорошим поведением и здоровой наследственностью, что вот эти и эти проблемы со здоровьем у него от сухих кормов и требуется поменять рацион, что за воспитание и дрессировку нужно браться в раннем возрасте и упускать время (особенно если порода серьезная) никак нельзя и что справедливость в отношениях с собакой подразумевает не только поощрения, но и адекватное наказание, и так далее. Все равно эти люди будут поступать не так, как следует, чтобы собака выросла здоровой, послушной и смелой, а так, как им удобно. То есть берут собаку и рассчитывают, что ничем в ее пользу поступиться не придется — ни свободным временем, ни развлечениями, ни поездками на отдых. И вот тут, кажется, кроется одна из причин того, что люди решаются брать щенков и собак из приюта: самим этим фактом они как бы избавляют себя от ощущаемой моральной обязанности жертвовать чем-то большим, чем кормежками, прогулками и ветеринарным обслуживанием. А на два шага вперед даже и не заглядывают.

Фото: Дима Жаров