Корпоративные разборки внутри созданного покойным Андреем Трубниковым косметического гиганта были, пожалуй, главным бизнес-скандалом уходящего лета до тех пор, пока не случилась история с «Тануки». За происходящим лучше всего наблюдать, просматривая корпоративный инстаграм, до сих остающийся главным рупором сопротивления политике нового руководства. Сотрудники жалуются на отключенные пропуска, на появившихся в офисе «бойцов» ЧОПа Alfa Force, на закрытие доступа к рабочим компьютерам, собирают митинги и объединяются вокруг первой жены покойного бизнесмена Ирины Трубниковой.
«Вы позвонили на негорячую линию для мужчин. Здесь вы можете поговорить обо всем, что вас беспокоит. Мы вас не осудим. Линия работает с девяти утра до девяти вечера. В это время вы можете получить консультацию профессионального психолога. Пожалуйста, оставайтесь на линии. Первый освободившийся специалист ответит на ваш звонок», — произносит робот. Затем раздается краткий гудок, далее следует примерно 20 секунд музыки, и вот уже в трубке звучит голос живого человека, судя по тембру — женщины средних лет. К таким сразу проникаешься доверием.
Этот спальный район был заложен еще в те времена, когда Москва только начинала превращаться в мегаполис в строгом соответствии со сталинским Генпланом.
На днях в соседнем с моим домом, где уже работает магазин «Красное&Белое», открылся еще и «Ароматный мир», которых в нашем районе и так было три штуки.
На этот дом в химкинском Новогорске многие обращали внимание — многоэтажный особняк с каменным въездом, окруженный крепким четырехметровым забором, каждый сегмент которого был буквально увешан камерами наблюдения.
Вечером 5 июня случилось событие, которое довольно быстро промелькнуло в новостных лентах, зато весьма оживленно обсуждалось в определенной части интернета. На территории гаражного кооператива неподалеку от станции метро «Верхние Лихоборы» Корпорация Тяжелого Рока (КТР; это Сергей «Паук» Троицкий, например) решила провести нечто вроде полуофициального музыкального фестиваля со свободным входом. По словам самого Паука, «туда собирались люди, которые слушают так называемый языческий рок. Это мужчины с бородами, обычно лысые, в футболках с черепами — такая атрибутика».
Как и любой другой крупный город, Москва прямо-таки поражает разнообразием средств передвижения. А если честно, то от них порой рябит в глазах, особенно летом, когда почти все встают на какие-то колеса и мчатся по своим делам, не глядя на дорогу.
Споры о «культуре отмены» уже перестали взрывать информационное пространство и стали его постоянным фоном. Причем если умученный актрисами Харви Вайнштейн после обнародования всей его подноготной мало у кого вызывает сочувствие, то недавние истории все чаще заставляют думать, что хорошо бы отменить саму «культуру отмены» вместе с «новой этикой».
Когда все ноги в кроссовках, ботинках и лодочках прошагают от подъездов в сторону метро, когда за последним учеником закроется школьная дверь, а самые поздние собачники догуляют свое, городские крестьяне устремляются к своим пажитям. На голове повязана выцветшая косынка, на ногах — резиновые сапоги, в одной руке — раскладной стульчик и мешочек с удобрением, в другой — грабли и тяпка, в глазах светится многовековая тяга к земле.
Наверное, немногие знают, но в Москве есть площадь Мартина Лютера Кинга. И расположена она в самом что ни на есть геометрическом центре Коньково — у станции «Беляево». Где юго-западная окраина Москвы, а где убитый в Мемфисе, штат Теннесси, автор крылатой фразы «I have a dream» и с чего вдруг такой интернационализм на самом излете советской власти в 1990 году?
С конца лета в соцсетях бурно обсуждали директора детского хосписа «Дом с маяком» Лидию Мониаву и страдающего от регулярных эпилептических припадков мальчика Колю, которого она взялась персонально опекать, гуляла с ним под дождем, летала на вертолете и даже привела в обычный школьный класс ради полной инклюзивности. За это на Мониаву написала жалобу адвокат Сталина Гуревич, общественность снова поделилась на тех, кто «за», и тех, кто «против», а потом бурление утихло, ибо все переключились на Навального.
19 декабря 2020 года Наталья Пронина выложила в свой инстаграм очередной пост — короткое видео с заснеженными коттеджами и елочками, к которому прилагалось несколько банальных строчек: «Зима за городом особенная! Прекрасные выходные! Счастье — это когда есть кому пожелать тебе доброго утра и спокойной ночи и просто знать о том, что тебя ждут».
Появление всевозможных движений «обиженных мужчин» стало логичным ответом на подъем феминизма третьей волны. Всегда найдутся те, кто будет сопротивляться переменам в обществе и начнет собирать вокруг себя других недовольных. Найти маносферу очень легко — достаточно ввести в строку поиска в «ВКонтакте» слова «алень», «бабораб» или «красная таблетка», и вы обнаружите десятки ее сообществ. В англоязычном сегменте интернета подобные группы из-за довольно строгой цензуры на Facebook тусуются в основном на Reddit, причем для вступления в некоторые из них в качестве своего рода инициации требуется прислать дикпик.
Когда нам пытались объяснить, зачем нужен рынок лечебных услуг, то часто и со вкусом вспоминали об ужасах советского здравоохранения. Про отсутствие в большинстве больниц техники сложнее рентгена, про бабушек в коридоре, про медсестер, работающих по принципу «вас много, а я одна», про то, что дорогие и экспериментальные препараты приходилось по блату доставать самим пациентам, ну и, конечно же, про лечение зубов без анестезии.
«Точка», «Билингва», «Второй этаж», «R-клуб», «Перекресток», «Кризис жанра», «Проект О.Г.И.», «Швайн», «Форпост», «Алиби», Art Garbage, он же «Запасник», «Оракул божественной бутылки», «Дом у дороги» — этот перечень потерь моего поколения можно продолжать до бесконечности. Почти все московские «малые» клубы, возникшие во второй половине девяностых и в начале нулевых, были уничтожены в два этапа — в ходе знаменитого лужковского «переучета», когда всем пересчитали арендные ставки, и после пожара в пермской «Хромой лошади», когда тех, кто все же умудрился выжить, добили проверками. Теперь к этому печальному списку добавился еще и «Вермель» — в последнюю ноябрьскую неделю дирекция клуба с 24-летней историей объявила о его закрытии.
Жени не стало в конце июня. Говорят, она встретилась где-то в центре Москвы с двумя другими ребятами, один из которых был ее старым приятелем, а второй — случайным знакомым. Этот второй предложил поехать в Люберцы, где он знает одну незакрытую крышу, на которой можно будет «вмазаться» вдали от лишних глаз. Скорее всего, этот мальчик собирался сделать себе «золотой укол», но почему-то ему не хотелось уходить из жизни в одиночестве. У него при себе была какая-то дикая смесь синтетических наркотиков, не оставлявшая ни малейшего шанса. А Женя в тот день умирать не собиралась — в ее рюкзаке лежали спиртовые салфетки, антисептики и препараты от передозировки.
Ученые все обещают, что пройдет совсем немного времени, и мы свыкнемся с COVID-19. Станет, мол, страшная зараза чем-то вроде сезонного гриппа, надо только, чтобы переболели 70–75% популяции.
Служил Гаврила демократом! Гаврила мэром как-то был! Москву-столицу одним хватом! Он на талоны посадил! Как наш Гаврила ни старался! Москве, увы, он не помог! Напрасно наш Гаврила клялся — Что для Москвы он царь и Бог! («Салон имени Александра Иванова») Процитированные выше строчки — позднейшая пародия, но во времена недолгого поповского градоначальства подобные вирши сочиняли все кому не лень, особенно стоявшие на Арбате «народные поэты» с самодельными сборниками.
Заполнить анкету на Mos.ru оказалось делом на 20 минут, примерно половина из них ушла на поиски полиса и СНИЛС. «Есть ли у вас хронические заболевания?» — «Нет». «А татуировки на плечах?» — «Тоже нет». «Болели ли вы или ваши близкие COVID-19 в течение этого года?» Ну и так далее. Почему-то сразу же вспомнилось из Гашека: «Дедушка — жену, керосин, поджог, бабушка (цыгане, спички)». Уже на следующий день в мой телефон ворвался строгий женский голос и потребовал явиться на предварительное обследование не позднее субботы, 3-го числа.
Утром 15 сентября у бывшего главного дома усадьбы Кнопа в Колпачном переулке собирались высокие гости: представители девелоперского бизнеса, увенчанные регалиями архитекторы, чиновники из московского департамента культурного наследия и, конечно же, только «свои» журналисты. Время для мероприятия было выбрано как всегда — 11.45, самый разгар рабочего дня, лучший вариант для организаторов, желающих отсечь посторонних.
Я нажимаю виртуальную, несуществующую кнопку play на случайно найденной поиском странице с бесплатными mp3. В колонках раздаются забытые скрипы и шорохи старого, заезженного винила. Затем вступает оркестр, и бархатный тенор, похожий на голос французского шансонье 1950-х, начинает распев:
Еще не так давно, буквально на нашей памяти, Выхино для среднестатистического москвича было синонимом понятия «край света». Знаете, как на средневековых картах в еще не известных местах рисовали псоглавцев или бесхитростно выводили «тут обитают драконы». Теперь все изменилось. Таганско-Краснопресненская линия приросла еще тремя станциями, и «Выхино» утратило статус конечной. В дополнение к метро заработали МЦК и МЦД, поезда забегали еще быстрее. Москва опять приросла новыми районами, но все расстояния в ней при этом уменьшились. И особый выхинский флер «московского фронтира» как-то сам собой исчез.
Первый советский и российский миллионер Артем Тарасов в застойные годы работал главным инженером технического управления Моссовета и по должности часто заглядывал в приемную Гришина. Если верить его мемуарам, рабочая обстановка там была нервной до предела.
Откуда взялось это «племя младое, незнакомое»? Да черт его знает, но условной чашкой Петри, в которой весь этот бульон зародился, можно назначить фестиваль «Остров 90-х», случившийся в «Музеоне» 20 сентября 2015 года. Именно после него в «ВКонтакте» как грибы после дождя стали появляться тематические паблики, а на улицах замелькал их мерч с надписями вроде Yeltsin Death Brigades.
В длинном ряду московских руководителей советской эпохи дорогой наш Никита Сергеевич занимает совершенно особое место. Ни до него, ни после никому не удавалось побывать в этом кресле дважды, а он занимал этот пост с 1935-го по 1938-й, а потом зашел на второй круг и просидел с 1949-го до дня смерти Сталина. К тому же он был первым из двух градоначальников, для которых Москва стала ступенькой по пути в главный кабинет страны. Следующим стал Ельцин, а кто будет дальше — посмотрим, «бог троицу любит».
Уже месяц пылают станицы, то есть, простите, каменные джунгли Америки. За это время обитающие в российских соцсетях эксперты по эпидемиологии успели переквалифицироваться в специалистов по расовым проблемам в США и разделиться на тех, кто хоть немного, но представляет себе контекст, и на тех, кто отчаянно радеет за собственность американских лавочников, имея за душой однушку в Митино и старенький «Фольксваген». Ну и на откровенных расистов, не считающих нужным скрывать свои убеждения.
В России ситуация с бытовым насилием, особенно во время самоизоляции, чудовищная. Если точнее, то наступившая с развитием соцсетей эпоха всеобщей прозрачности наконец-то позволила сделать жертвы и их истории видимыми. Мы посмотрели в зеркало и ужаснулись.
