Московская неделя моды с момента своего основания поддерживает самые смелые проекты отечественных дизайнеров. Для многих из них она стала творческой лабораторией, центром для обмена идеями, стимулом для экспериментов, площадкой для жарких дискуссий. На этот раз в фокусе внимания участников недели оказались новаторские арт-коллекции. «Москвич Маg» выбрал лучшие из них.

Дизайнеры и теоретики моды издавна спорят: мода — это бизнес? Или все же своеобразное, но искусство?  Карл Лагерфельд, к примеру, призывал отделять зерна от плевел. «Мода — это мода, а искусство — это искусство», — настаивал он, не вдаваясь в подробности. То есть запрягать коня и трепетную лань в одну упряжку не следует. Баленсиага (нет, не Демна, а отец — основатель бренда Кристобаль), напротив, утверждал, что «кутюрье должен быть архитектором, скульптором, живописцем-колористом, композитором и философом с трезвым взглядом на жизнь — и все это одновременно». То есть артистом в широком смысле слова. У каждого из них, конечно, своя правда. Но Баленсиага оказался куда дальновиднее: в последние пару десятилетий грань между модой и искусством становится все более размытой. С одной стороны, современное искусство заметно коммерциализировалось. А с другой — нынешняя мода непредставима без провокаций и нарушений табу — в точности как совриск в свои лучшие времена. Мода проникла в коллекции именитых музеев, художники сотрудничают с известными брендами. Сейчас показ мод — подчас гибрид арт-инсталляции, рок-концерта, музыкального клипа и свето-звуко-пиротехнической фантасмагории. Тенденция, однако. На Московской неделе моды «Москвич Маg» поговорил с создателями арт-коллекций о моде и прочих высоких материях.

Sergey Sysoev fashion school (Москва)

Галерея Уффици на модном подиуме: куда ни глянь, всюду ожившие картины Микеланджело и Леонардо да Винчи. И плащ, и шорты, и пиджак скроены из «полотен» великих мастеров Ренессанса. Меж ними гуляют кавалеры и  дамы в белых одеждах. И бродит среди этой живописной толпы одинокий, страшно одинокий рыцарь печального образа (в переносном, разумеется, смысле). Интересно, что непростые взаимоотношения моды и искусства начались именно в эпоху Ренессанса. Леонардо да Винчи был автором декораций и костюмов для придворного театра Франциска I, а Паоло Веронезе разработал костюмы для спектакля «Царь Эдип» Софокла — первой постановки пьесы со времен античности — в театре «Олимпико» в Виченце. И Веронезе, и его современники — Тициан, Якопо Бассано, Джованни Беллини — были, кстати, известными модниками. «Москвич Маg» задал циничный вопрос Ольге Сысоевой (доценту кафедры дизайна костюма РГУ им. А. Н. Косыгина, стилисту модного дома Sergey Sysoev):

ММ: Нужен ли «рыцарь печального образа» обывателю? И если нужен, то зачем?

ОС: История про Дон Кихота насчитывает пять веков насыщенной и интересной жизни. Амбициозный идеалист в плену рыцарских иллюзий, наивный и отважный герой без семьи и детей…  нужен ли он сегодня обывателю? Да, конечно! Так же как и триста лет назад. Так же как и сто лет назад. И сегодня этот герой обновляет простую ценность искреннего стремления к справедливости. Провоцирует осмысление приоритетов. Трагикомический контекст делает его невероятно обаятельным, распыляя в воздухе доброту и сострадание. Конечно нужен! Очень!

ММ: Подписываемся под каждым словом. Давно к белому пальто примериваемся.

Zotēme (Москва)

Московский бренд Zotēme уже не первый год исследует связь моды и стиля с искусством. Каждая уникальная арт-капсула посвящена определенному художнику, скульптору или архитектору.  Коллекция, показанная на Московской неделе моды, — оммаж Оксаны Зиненко, создательницы бренда, творчеству русских конструктивистов Любови Поповой и Варваре Степановой. Капсула так и называется — «Амазонки авангарда». Набор предметов самый что ни на есть «революционный»: цветовое трио — красный, белый, черный, геометрические орнаменты, сумки-мешки, косынки «шик комсомолки».

«Москвич Маg» спросил Оксану Зиненко о том, можно ли считать прозодежду и конструктивистские рисунки для тканей единственным вкладом России в историю моды и дизайна?

ОЗ: Я думаю, что это один из ярких примеров такого вклада. Помимо авангарда, я бы отметила русский народный костюм с его яркими узорами и сложными техниками вышивки, которые вдохновляют многих дизайнеров по сей день. Ну и роскошный стиль царского двора с его яркими элементами, такими как меховые шубы и богатые украшения.

ММ: Почему давний успех проекта отечественных авангардистов до сих пор остается единственным в своем роде?

ОЗ: Прозодежда и конструктивистские ткани — в первую очередь, функциональность и минимализм. Конструктивисты стремились создать одежду, которая была бы практичной, простой в производстве и доступной. Это был революционный эксперимент в дизайне того времени. Вещи были призваны служить человеку, а не наоборот. Русский модный авангард актуален благодаря кажущейся простоте стиля, его строгой геометрии и функционализму. Я люблю его за то, что форма выступает на первый план. Ее можно обыграть плотностью ткани, фактурой, деталями. Дизайн — чистый, лаконичный, четкий, за ним не теряется сам человек, именно на человеке сфокусировано внимание.

Yana Besfamilnaya (Москва)

На первый взгляд коллекция Яны Бесфамильной кажется по-девичьи невинной: в пестрых шортиках, маечках и сарафанах девушки любят встречать рассветы/закаты на берегу моря. Но если прочесть слоганы на футболках (к примеру, «Make nipples Great again!»), станет ясно, что бренд свято чтит традиции панк-провокаторов Вивьен Вествуд и Малкольма Макларена, которые первыми в истории моды соединили литературный текст и текстиль. Сделали они это для того, чтобы выяснить, может ли текст изуродовать одежду, а одежда — текст. То есть устроили по-панковски жесткий эксперимент. Одна из их футболок теперь выставлена в постоянной экспозиции нью-йоркского музея Метрополитен: под принтом иллюстрации к «Оливеру Твисту» чернильной палочкой выведена довольно пространная цитата из Чарльза Диккенса.

ММ: Шутку, например остроумную надпись на футболке, может оценить далеко не каждый. Помогает ли чувство юмора продавать коллекции? Насколько провокационные надписи (как во времена Вивьен Вествуд) популярны у поколения Z? Или нынешние двадцатилетние не хотят/не могут считывать иронию?

ЯБ: 90% нашей команды — как раз поколение Z. А так как все надписи и дизайн принтов разработаны внутри команды, то можно с уверенностью сказать, что поколение Z может не только оценить юмор, но и «генерить» его. Мне кажется, актуальные провокационные надписи позволяют нам как бренду вывести иронию, которая является неотъемлемой частью ДНК нашего бренда, на новый, более интеллектуальный, уровень. Бесспорное доказательство того, что молодое поколение прекрасно считывает иронию — моя пятнадцатилетняя дочь и ее подружки: они настоящие фанаты футболок с принтами «Активатор» и лонгсливов «OzempicMe».

Loginov (Москва)

Семидесятые породили несколько абсолютно разных стилей в музыке и моде: софт-рок, глэм-рок, панк-рок, соул-фанк. А это, между прочим, совершенно несхожие друг с другом группы и исполнители: Eagles, Bee Gees, Тина Тернер, Дайана Росс, Фредди Меркьюри, Элтон Джон, Дэвид Боуи, Патти Смит, Sex Pistols. Но Дмитрию Логинову удалось из всех этих рок-компонентов создать на редкость рок-н-ролльный по духу микс — ни одной фальшивой ноты.

ММ: Рок-н-ролл жив?

ДЛ: Всегда! Рок-н-ролл это дух молодости, бесшабашности, свободы. Он был и в XX веке, и существует в веке XXI, просто под разными личинами.

ММ: Что определяет рок-н-ролльный стиль?

ДЛ: Если говорить про одежду, это в первую очередь то, в чем не пойдешь в офис, но пойдешь на рок-концерт — то есть некоторое несоответствие общепринятым нормам. Еще не протест, но уже и не полное соглашательство с этими нормами. Конкретнее: это то, в чем ходили, во что наряжались представители этого музыкального движения в 70-е годы XX века.

Пусть это всего лишь несоответствие каких-то деталей одежды общественному вкусу, но в этом несоответствии рождается особая гармония — бунтарский дух.

ММ: Его главные компоненты?

ДЛ: Ботинки челси, кожаные брюки и куртки, яркие блестящие фактуры. Тонкие шарфы на шею и банданы на голову. Гламурный пиджак на голое тело. Или с растянутой футболкой. Или даже с майкой-алкоголичкой. Шляпы, ремни, темные очки — аксессуарам имеют значение, именно они могут «сделать лук».

ММ: Ну и майка-обманка, наверное, со слоганом Мика Джаггера: «I just Look like him» («Я просто на него похож»).

Московский художественно-промышленный институт (МХПИ) (Москва)

Все смешалось в шоу студентов Московского художественно-промышленного института (МХПИ)  — перформанс, маскарад и видеоинсталляция. «Круизная коллекция Маргариты» — это багаж бесшабашной путешественницы, которая впопыхах упаковала в чемоданы и коробки все самое необходимое в пути: шапку-ушанку, хитон, панталоны, соломенную шляпку, жука-скарабея. И молоток. Ну разве может приличная дама отправиться в круиз без молотка? Даже подумать страшно. О багаже Маргариты «Москвич Маg» расспросил Алексея Егорова — ректора МХПИ.

ММ: Почему вместо привычного модного показа МХПИ уже не в первый раз устраивает театрализованное шоу?

АЕ: Во-первых, МХПИ — это с порога непривычный формат, и слово «привычный» в контексте того, что делают наши студенты, не имеет к нам никакого отношения. Во-вторых, мы один из немногих вузов, который смог создать собственный «Театр моды». Поэтому у нас есть возможность не только представлять семестровые коллекции студентов, но и рассказывать интересные истории, связанные с искусством, культурой и модой. Мы образовательное учреждение, и наша миссия не только знакомить с нашими технологиями, но и образовывать, удивлять и наполнять новыми идеями и смыслами нашего зрителя.

ММ: Был ли показ Джона Гальяно «под мостом» толчком для создания вашей коллекции?

АЕ: Конечно, и не только Джона Гальяно. Коллекция начиналась с того, что мы привезли из Парижа уличный фонарь XIX века, который когда-то освещал мост Александра III, под которым проходил известный показ Maison Margiela SS’24 «Artisanal» Джона Гальяно. Мы установили его при входе в институт. С ним же приехали и роскошные ткани, бархат и фурнитура. Такие вещи вдохновляют, через них мы создаем особую атмосферу нашего дефиле.

ММ: Не затмевает ли перформанс предмет показа — одежду?

АЕ: Как раз перформанс и акцентирует внимание на костюме и на том, как он живет на человеке.

ММ: Как вы думаете, столь эклектичная коллекция (скарабей и меховая ушанка в одном флаконе) может сбить с толку обывателя?

АЕ: Все перечисленные вещи являются неотъемлемыми аксессуарами созданных нами образов. Тут каждая маленькая деталь играет свою роль.

ММ: Главный аксессуар показа — это молоточек невролога? Или молоток для отбивки мяса?

АЕ: Мы целый год создаем в рамках проекта «Молоток для Маргариты» разнообразные коллекции костюмов и аксессуаров. Вспомним молоток Маргариты, с которым она появилась в квартире критика Латунского. Взяла она его на кухне, поэтому это вполне хозяйственный атрибут, но в нашем показе молоток играет роль символа женской уверенности в собственных силах.

ММ: Ну да, с молотком в руках можно и плечи расправить.

АЕ: Но, кроме молотка есть, и другие аксессуары. Поскольку наш показ посвящен яркой, самостоятельной молодой девушке — Марии Антуанетте, мы постарались сделать этот образ узнаваемым: это и бокалы для шампанского, форма которых повторяет слепок груди Марии Антуанетты, и пирожные, с помощью которых юная королева предложила своим подданным утолять голод вместо хлеба. Кстати, именно она ввела в европейскую моду русские кружева — после визита Павла I и его жены Марии Федоровны во Францию. Кружева для нашего показа сплели мастерицы из Кадома и Вологды вручную на старинных коклюшках. А невероятными головными уборами украсила шоу дизайнер шляп Лилия Гуреева.

ММ: Что ж, культурный багаж Маргариты получился увесистым. Bon voyage!

Фото: пресс-служба Московской недели моды