Я стою на Тверской площади. Здесь к одной из стен приделана картина Василия Егоровича Раева «Вид на Рим с Монте-Марио». Я смотрю на нее и думаю о том, что сегодня может нарисовать художник в Москве. И прихожу к выводу, что все тот же вид на Рим с Монте-Марио…  Потому что Москва похорошела так, что рисовать в ней нечего — только выставлять нарисованное.

Старые здания уже нарисованы, новые здания рисовать неинтересно. Раньше Москва была похожа на метастазу Химок, воспетых Виноградовым и Дубосарским. Но самострой уже нарисован, а рисовать велодорожки и мальчиков с полубоксом неинтересно. Даже если реальность вторична, художник сам не хочет быть копией. Эклектика Москвы не выросла в поэтику. Поэтому у сегодняшней столицы нет ни своего Пименова, ни доморощенного Хоппера.

Но у нее есть другие художники — акционисты. Так исторически вышло, что выходить в Москву оказалось гораздо интереснее, чем ее рисовать. Эти художники танцуют в Москве, приколачивают себя к ней, поджигают ее. За каждой из этих фраз — конкретная акция, уже ставшая классикой. Пройдет время, и скриншоты с них будут висеть на Тверской площади, как картина Раева.

Но сейчас на улицах Москвы тихо, чисто и зачищено. Поэтому сегодняшний акционизм очень тихий. Так, художница Дарья Серенко проводит «тихие пикеты». А Дмитрий Бочков незаметно пишет слова на столичных стенах, подписываясь карнавальным псевдонимом. И, кстати, продолжает большую традицию. Так когда-то художники из группы Э.Т.И. выложили собственными телами на Красной площади слово из трех букв. Бочков пошел дальше и в глубину. Его *** — лирический герой. Это потерянный и замкнутый житель мегаполиса, оставляющий на его стенах грустнейшие надписи вроде «стресс сигареты ничего не успеваю», «вчера хотел умереть но сегодня уже вроде норм», «пропал интерес ничего не хочу» и т. д. Читая их, понимаешь, что каждый румяный москвич носит в себе маленький Питер.

Так получилось, что «настоящим художникам» в Москве рисовать нечего, акционистам она позировать не хочет. Но есть один художник, который ей по-настоящему нужен. Это дизайнер. Ведь в Москве хорошо с красотой и очень плохо с навигацией. Поэтому мы все время ищем красивые способы запутаться в городе и переделываем знаки метро. А потом мы снова все переделаем. И снова, и снова.

Москва не хочет, чтобы ее рисовали. Москва хочет, чтобы ее перерисовывали. Как скажешь, дорогая!