Аэропорт Южно-Сахалинска — новенький, блестящий, весь в стекле и металле. Бывалые люди говорят, что выглядит он особенно эффектно по сравнению со скромным сооружением, что стояло здесь еще несколько лет назад. По размерам и общей атмосфере он вполне напоминает аэропорты курортных городов — что наших, что где-нибудь в Мармарисе или Хургаде.

Впрочем, к городу от аэропорта ведет отнюдь не широкополосное шоссе, но старорежимная трасса, которая то и дело забивается пробками. Работы по ремонту и оптимизации ведутся прямо среди бела дня, что ускорению трафика не способствует. Остается медленно двигаться и любоваться на обочины с лопухами, покрытыми толстым слоем песка и пыли.

Сахалин, если верить опросам, не совсем вписывается в категорию «туда — обязательно». Впрочем, и в разделе «туда — ни ногой» он замечен не был. Недавнее исследование от туристического онлайн-сервиса показало, что 71% москвичей любят путешествовать по России. Это однозначный плюс в пользу Сахалина. При этом любимый формат отдыхающих — пляжи. И вот тут они особенные, равно как и море.

Охотское море по сравнению с Черным и Азовским — что боевой, покоривший все крыши кот по сравнению с затасканным детьми жирным домашним любимцем. Оно полно жизни, и это сразу чувствуется. Это по преимуществу что-то молчаливое, крупное, древнее, торжественно проплывающее в глубинах. О размерах этого кракена косвенно свидетельствуют стебли морских водорослей, выброшенных на берег. Они белые и широкие, как листы лазаньи.

Как, мы еще не вспомнили Чехова, «Остров Сахалин»? Уже пора цитировать: «Когда с мальчика, начитавшегося Майна Рида, падает ночью одеяло, он зябнет, и тогда ему снится именно такое море». Звучит красиво. Правда, Антон Павлович тут же продолжает: «Это — кошмар. Поверхность свинцовая, над нею тяготеет “однообразное серое небо”, суровые волны бьются о пустынный берег, на котором нет деревьев, они ревут, и редко-редко черным пятном промелькнет в них кит или тюлень».

Надо заметить, что за полтора столетия Охотское море все же привыкло к человеку и прихорошилось. Нерпы здесь встречаются часто, наблюдать, как они плещутся, поднимая над водой мимишные головы — особое удовольствие. По берегам стоят биваки выбравшихся на выходные к морю городских жителей: машина, жилая палатка, мангал или плита и чуть в стороне еще одна палаточка, с биотуалетом. Подобные удобства немного снижают пафос романтических мыслей о «стоянии на краю света». Кроме того, на живописных холмах, пригодных для цифрового детокса и медитации, под монотонный шум ставятся деревянные домики, оснащенные душем и электричеством, и практически уже типовые полусферы глэмпинг-парков. На Сахалине есть ряд преференций для строительства курортов и гостиниц, так что бизнес представляется вполне перспективным. Другое дело, что добраться до них — отдельный квест. Часто описание маршрута звучит как «от города по асфальту, а потом еще немного по грунтовке».

А полагаться на навигатор нужно с осторожностью. Попасть к некоторым природным достопримечательностям можно по принципу «едем два часа, а потом будет дырка в заборе». И это касается не только сопок, хребтов, перевалов и прочего экстрима, куда без инструктора и хорошей подготовки не рекомендуется ходить ни в коем случае. Вот, например, относительно безопасная природная красивость: 48-метровый Клоковский водопад. До него нужно ехать 193 километра от Южно-Сахалинска, после чего (это вполне официальное описание) встать на обочине, перейти дорогу, немного вернуться назад и свернуть к лесной тропе. Дальше уже начинаются стрелки-указатели, дорога круто забирает вверх, но, опираясь на протянутые вдоль маршрута перила-канаты, минут за пятнадцать до водопада можно добраться.

Сам-то он вполне хорош. Вода в несколько струй скользит по крутому утесу, легкий запах сероводорода придает увиденному гарантию натуральности и подлинности. Но будем честны. И водопады, и сопки, и черный вулканический песок на пляжах — все это встречается то порознь, а то и в таком же комплекте в разных уголках богатой на географические красоты родины. Цепляет на Сахалине что-то нелогичное, не из этой жизни. И о таких объектах здесь принято говорить без особой гордости. Как об антикварном серванте, оставшемся в квартире от обезумевшей напоследок бабушки.

К таким достопримечательностям относятся прежде всего понемногу разрушающийся 31-метровый маяк Анива на одноименном мысе в Охотском море и тории — П-образная конструкция, которая служит воротами в синтоистский храм. Ворот таких на Сахалине сохранилось две штуки, более известные находятся на холме в поселке Взморье. Подобные ворота все наверняка видели — они мелькают примерно в каждом фильме про Японию. Но в кино они лакированные, блестящие, изящные. Во Взморье тории бетонные и навевают мысли о панельно-блочном домостроении. Выточенные на воротах в 1940-м иероглифы «В честь 2600-летия основания Великой Японии» только добавляют ощущения многократно перекрученной абсурдности увиденного.

И маяк, и ворота остались, понятно, от японцев, и тут впору сказать пару слов об истории Сахалина. Сначала здесь жили айны и нивхи, где-то в XVII веке с разных сторон стали подбираться русские и японцы. Потом были долгие споры, переходившие в мелкие стычки на тему «чей Сахалин». При Александре II вроде бы порешили, что он принадлежит Российской империи, в ознаменование чего на острове и основали каторгу. После Русско-японской войны Южный Сахалин отжали японцы, после Второй мировой и половина острова, и Курилы были уверенно возвращены.

Японский период в жизни Сахалина на неспециализированных экскурсиях обычно упоминается скороговоркой. Послевоенный период для человека стороннего малоинтересен. А вот о видах на будущее, пожалуй, стоит упомянуть. Есть в них нечто дерзкое. На острове, например, в прошлом году был обустроен первый в России водородный полигон для изучения альтернативных путей энергетики. А в этом местные власти гордо заявили о досрочном выполнении климатического сахалинского эксперимента, то есть достижении углеродной нейтральности. Это значит, что поглощение парниковых газов в регионе превысило их выброс — как тебе такое, Грета Тунберг?

Правда, если кто-то думает, что экологическое светлое будущее выглядит как бескрайние зеленые города-лужайки, над которыми скользят бесшумные и бездымные флипперы, то он заблуждается. Невооруженным глазом результаты углеродного эксперимента заметить трудно, впрочем, и достигались они за счет вещей прозаических — мониторинга лесных пожаров, повышения энергоэффективности зданий и т. д. Были планы по запуску пассажирских водородных поездов, но там пока идет стадия переноса сроков. И когда вы услышите, что у молодежи Дальний Восток стал модным направлением для путешествий, не забудьте, что многие пролетают мимо Сахалина и Камчатки, направляясь в ту же Японию или Южную Корею. Там — пока — пофутуристичнее будет.

Вернемся, однако, к внутреннему туризму. Согласно вышеупомянутому опросу, 47% москвичей любят поездки с экскурсиями и гастрономией. И вот тут можно устраиваться поудобнее.

Снова процитируем классиков — на этот раз Жюля Верна. Он вообще любил описывать экзотическую фауну с точки зрения ее съедобности. Про Сахалин он, правда, беллетристики не оставил. Есть упоминания острова в «Истории великих путешествий» при описании экспедиции Крузенштерна. В частности, Жюль Верн замечает: «Миновав пролив Лаперуза, Крузенштерн остановился в заливе Анива на острове Сахалин. Там было столько рыбы, что для чистки и сушки ее две японские фактории нанимали свыше четырехсот айнов. Здесь не ловили рыбу сетями, а просто черпали ведрами во время отлива».

Что ж, реки здесь по-прежнему с икорными берегами. Адреса рыбных и крабовых рынков общедоступны и курс икры к рублю по-прежнему очень выгодный даже с учетом перевозки. В полтора-два раза дешевле, чем в Москве.

Чехов все те же полтораста лет назад свидетельствовал: «Кроме мяса и рыбы они едят разные растения, моллюсков и то, что итальянские нищие называют вообще frutti di mare». Дары моря за это время совершили головокружительную карьеру из грязи в высокую кухню, и ей на Сахалине можно отдать должное, причем в весьма своеобразном виде.

В японский период на Сахалин завозили много корейцев — как дешевую рабочую силу. После войны японцы уехали, а корейцы остались и занимают второе после русских место в национальном составе острова. Так здесь и сложился своеобразный фьюжн — корейские традиции с поправкой на местные эксперименты. В микс, впрочем, могут попасть любые блюда мировой кухни.

Вот, например, взятые навскидку образцы местной кулинарии. Гаспачо с крабом. Хрустящие баклажаны с устричным соусом. Кимчи с грушей. Севичи из сахалинского тунца. Местный специалитет — это белокопытник японский, в просторечии просто лопух. Рассказ о том, как местные ходят в лес по лопухи, неизбежно ждет любого путешественника и гарантированно произведет впечатление. Как и лопух маринованный, жареный, тушеный, с кукумарией, трепангом и много чем еще. Отдельную тихую, но проникновенную песню поют моллюски — трубач и гребешок в горчичном или каком другом соусе, ну и, конечно, сахалинские устрицы, которые при выезде, например, на озеро Буссе предлагают выловить собственными руками и съесть тут же на берегу.

Тут мы подступаем к тонкому вопросу расходов. Социологи свидетельствуют, что 46% москвичей на путешествие от 5 до 10 дней готовы потратить от 50 тыс. до 100 тыс. на человека. Далекий остров трудно вписать в рамки такого бюджета даже без учета перелета. Такая сумма (плюс-минус) составит недельную программу-минимум — с парой городских экскурсий и выездом к нескольким природным локациям. Ну а джип-туры, рыбалки, дайвинги, выезды на Курильские острова вплоть до морского путешествия на Камчатку подбираются к суммам тысяч в семьсот.

К слову, Сахалин на недостаток туристов не жалуется, другое дело — тут жить. Специалистов зазывают северными надбавками, программой льготного арендного жилья (платишь только треть суммы), длинными отпусками и прочим.

Но почувствовать важное про Сахалин можно, приехав сюда и на несколько дней, и на несколько лет. Это связано не с сафари на джипах и не с гастротурами, хотя и имеет отношение к одному модному направлению туризма. А именно к популярности тихой жизни, маленьких городков, всего этого избинга, монастыринга, даже вахтинга. На острове присущее таким путешествиям настроение развивается до предела. Здесь остро ощущается разница между обычной провинцией и подлинной окраиной, хоть и увязанной с общероссийским бытом, но не замечающей из-за расстояния его мелкие проявления. Сахалинцы смотрят на Москву не из глубинки, то есть снизу вверх, а издалека. И могут себе позволить ненаигранное сочувствие. «Неспокойно там у вас», — слышал я несколько раз. Не поспоришь, особенно после порции икры и крабового мяса где-нибудь на берегу бухты Тихая.

Фото: gusenych, Patrakov sergei, Piu_Piu, ArtNat, Gribov Andrei Aleksandrovich, Nick N A, LARISA DUKA/Shutterstock.com, Вячеслав Иванов/Фотобанк Лори