В 2032 году, то есть почти через десять лет, город боевой славы Курск с полумиллионным, сокращающимся из-за оттока населением отпразднует свое тысячелетие и вроде как должен к этому времени сильно преобразиться под живительным дождем федерального бюджета, как это недавно произошло с Нижним Новгородом.

Но в это, честно говоря, слабо верится. Курск — классический, хронически запущенный постсоветский город с очень редкими и не очень выразительными остатками архитектурного наследия, как правило, в плачевном состоянии. До недавнего времени в исторических пространствах главной городской достопримечательности — Знаменского Богородицкого монастыря на месте стоявшего тут когда-то деревянного курского острога на слиянии речек Тускарь и Кур располагался завод. Завод выехал, к тысячелетию тут планируют создавать общественные пространства, картинные галереи, арт-кластеры и новые экспозиции краеведческого музея, но заметного признака ведущихся работ сейчас нет — федеральных бюджетов Курску, скорее всего, еще ждать и ждать, да и, скорее всего, в помине нет еще проекта с условным названием «Концепция благоустройства и развития исторического центра Курска». Такую концепцию, наверное, еще предстоит придумать, написать и нарисовать.

Город, где не хочется задерживаться

В 1999 году автор этих строк часто проводил время с одной курянкой, приехавшей учиться в Москву. Курянка любила рассказывать о родном городе, и один из рассказов, больше всего врезавшийся в память, был о том, как молодые коротко стриженные куряне в спортивных костюмах, бывает, развлекались тем, что ловили на улицах города своих земляков с длинными волосами, грабили их, били и стригли налысо.

В Москве в те годы можно было ходить с волосами какой угодно длины, хотя и тогда в столице обладатель шевелюры рисковал случайно встретиться с лютыми скинхедами или отмороженными гангста-рэперами из White Smoke Clan. С тех пор прошло много лет, автор впервые оказался в Курске. И хотя, если верить древнему рассказу прекрасной курянки, прогресс налицо — за день в Курске автор встретил аж троих мужчин с длинными волосами, спокойно шедших куда-то по своим делам, — добрая часть курян, судя по первому впечатлению, мало изменилась по сравнению с 1990-ми, как и сам город Курск — разве что за последнюю пару десятилетий в центре и на окраинах выросли десятки малых и больших торгово-развлекательных центров, поражающих то своей безликостью, то беззастенчиво кричащим китчем.

Пока в Курске нет ничего или почти ничего, на что бы хотелось посмотреть и где погулять. Конечно, во многом этом виновата Вторая мировая война, в результате которой город оказался сильно разрушен — в историческом центре практически не сохранилось мест с компактной исторической городской тканью. Но на одну войну пенять не стоит, и до войны и революции Курск не мог похвастаться какими-то выдающимися архитектурными древностями. В быстро утратившем свое оборонное значение Курске никогда не было своего каменного кремля — его смысловую роль долго играл Знаменский Богородицкий монастырь, в советское время закрытый для посещения и превращенный в заводскую территорию.

В Курске нет даже собственной исторической пешеходной улицы, которые хуже-лучше, но есть почти в любом историческом региональном центре — Твери, Калуге, Нижнем Новгороде, Самаре, Казани, соседнем Белгороде, да где угодно.

В социальном плане в Курске почти отсутствует то, что обобщенно можно назвать модной молодежью, креативным классом. Наверное, об этом не очень политкорректно говорить, но в 1990–2000-е у многих москвичей общие представления о Курске укладывались в стереотипный «город гопников», где негостеприимно и опасно. Очевидно, несмотря на общее умягчение сердец и нравов, этот стереотип во многом актуален и сейчас — по крайней мере пока в Курске нет ни одного центра или галереи современного искусства, не считая городской художественной галереи имени курского уроженца Дейнеки. Ближайший и единственный на всю область центр современного искусства расположен в 85 километрах — в Железногорске, моногороде при добывающем железную руду Михайловском месторождении Курской магнитной аномалии.

«Беда Курска в том, что это город какого-то дикого постмодерна, не перешедшего ни в какие новые явления. Курск — это стекло торговых центров, покрытых толстым слоем дорожной пыли и грязи. Сегодня мне кажется очень важным найти людей и бюджеты на то, чтобы расчистить это стекло, и оно заблестело», — говорит, накатив шампанского, на открытии милой выставки в железногорском центре современного искусства «Цикорий» куратор из Курска 23-летний Николай Сальков. Поработав шесть лет в более сытом, либеральном и беззаботном Железногорске, Сальков собирается возвращаться в Курск «расчищать стекла», и это уже само по себе духоподъемная новость — молодой профессионал планирует не уезжать в Москву или Петербург, а возвращается в родной город делать его лучше.

О том, что Курск — город торговых центров, еще год назад доступно рассказал в своем видеоблоге Илья Варламов . А известно, что если главной точкой притяжения, потребления и развлечений горожан является «торгово-развлекательный центр», это говорит не в пользу их культурного уровня. Хотя их можно понять — в неуютном городе моллы являются светлым пятном, оазисом комфорта, изобилия, жизни.

Нельзя сказать, что Курск совсем уж не заслуживает посещения. Сюда можно приехать на пару дней, сходить в галерею Дейнеки, краеведческий и археологический музеи и скорее куда-то свалить, раствориться в пространстве курски́х (с ударением на И) луговых черноземов, сосновых железорудных далей, выгодно отличающихся от своей суровой грубовато-мещанской областной столицы.

… невеселы лица простых курян…

Но есть и хорошие новости — по всей улице Радищева, бывшей Мясницкой, вяло перекладывают бордюры, правда, не меняя самого порядком поизносившегося тротуарного покрытия, положенного то ли еще при генсеках, то ли при раннем Ельцине. Новые бордюры делают уже с заездными карманами для автобусов и маршруток в местах остановок, что по местным меркам безусловная инновация.

Роль главного городского променада выполняет улица Ленина, бывшая Большая Московская, шедшая от деревянной курской крепости по направлению к столице — довольно унылая проезжая магистраль с пятью полосами движения в одну сторону и выделенкой для общественного транспорта в другую. Главное отличие улицы от других — довольно широкие тротуары с цветочными кадками разной формы, в том числе почему-то в виде страусов, и железным забором вдоль проезжей части.

В Курске очень мало ресторанов и кафе. Это не только город торговых центров, но и дешевого фастфуда — на центральных улицах попадаются объекты общепита вроде вездесущей в Курске и вообще на юге России вроде бы белгородской уличной франшизы «Шаурма по-братски», с которой конкурирует штучная «Шаурма по-барски», или ориентированные на более платежеспособную публику кафе вроде «Корона» с непроницаемыми окнами, заклеенными во всю площадь фотонатюрмортами сочных шашлыков, хинкали и чанахи.

Почти все встреченные редкие местные рестораны, бары и кафе пытаются как-то визуально изолировать своих посетителей от неприятной внешней городской среды и посторонних взглядов снаружи непроницаемо тонированными, заклеенными и задрапированными окнами. В поисках приличного места для обеда приходится пройти больше половины главной пешеходной магистрали, прежде чем найти сравнительно пристойное итальянское кафе через дорогу от областной прокуратуры в здании до неузнаваемости перестроенной лютеранской кирхи XIX века.

В обеденное время сотрудники и сотрудницы окрестных администраций, судов и других государственных и частных контор поглощают пасту и супы. В меню напрочь отсутствует алкоголь, даже вино или сидр, что для «итальянского» места довольно неожиданно, зато присутствует отдельная карта с суши и роллами. Ценообразование, видимо, ориентировано на размер среднегородской зарплаты — 40 111 рублей по информации за май 2021 года, поэтому некруглые цены на блюда выглядят вовсе не шуткой, а всамделишным маркетинговым ходом:

Паста болоньезе, по-сицилийски, с митболами — 199 руб. за порцию, карбонара или фетучини с курицей и грибами — 219 руб., самая дорогая паста в меню, фетучини с лососем — 279 руб. Любая пицца — 299 руб., салаты, от «Греческого» (150 руб.) до «Цезаря» с креветками (209 руб.) или «Сицилийского» с лососем (аж 249 руб). Правда, креветки в «Цезарь» и пасту кладут неприлично малого размера. Не считая размера креветок в пасте и салате, качество блюд на твердую московскую тройку, впрочем, за такие деньги совестно требовать чего-то большего.

Улица Ленина, как и положено, упирается в большую площадь, носящую тут имя Красной, то есть «красивой», хотя с этим утверждением хочется поспорить. Ансамбль Красной площади состоит из здания местной администрации в помпезно-казарменном стиле сталинского ампира и заводской трубы на заднем плане, памятника Ленину, который указывает курянам и гостям города «светлый путь» неизвестно куда, и огромного храма — Знаменского кафедрального собора Богородицкого монастыря, на большей части территории которого еще недавно размещались заводские цеха.

В 1920-х монастырь, естественно, был закрыт, здание собора перестроено в кинотеатр. После войны в нем располагались заводские помещения, потом опять кинотеатр, а в начале 1990-х собор вместе с частью бывших монастырских построек заново начали превращать в храм божий, возвращая ему близкий к первоначальному вид.

Вплотную к собору, в двухэтажном бывшем доме монастырского архиерея, расположился областной краеведческий музей — двери открыты, в предбаннике бедненько, но чисто, в кассе никого нет, попасть в пятницу не получается — выходной. Внутри за углом в позе замполита на армейских политзанятиях на страже учреждения культуры сидит сурового вида привратник — по виду явно не ниже подполковника в отставке.

На улице у входа в музей возится в автомобиле коренастый плотный человек с аккуратной бородой. Представляется Сергеем Ешиным, заведующим отделом «Водяная мельница» при областном краеведческом музее. Оказывается, в местечке Красниково примерно в 65 километрах к югу от Курска сохранилась в первозданном виде действующая водяная мельница, построенная в начале XVIII века — сейчас вокруг нее на деньги инвесторов создается одноименный этнографический и туристический кластер. Ешин, как он выражается, «сам пришлый варяг», в Курск его пригласили делать туристический кластер вокруг красниковской мельницы и развивать туризм в области. Недавно по соседству с мельницей закончили деревянную церковь, на открытие приезжал местный губернатор: «Мельница — сердце нашего кластера, душой является храм», передает Ешин слова губернатора.

Заведующий филиалом отвлекается от своих дел, открывает смартфон и демонстрирует инвестиционную презентацию будущего туристического оазиса в черноземных южнорусских далях: трехэтажная гостиница на 40 номеров, 25 гостевых домов, 32 места для кемпинга и главный объект паломничества — этнографическая зона, четыре улицы: крестьянская, ремесленная, торговая и купеческая, всего 26 тематических подворий, построенных по образцам и канонам XVIII века, с сеновалами, конюшнями, скотными дворами, кузницами и лавками. Там же хотят воссоздать старейшее сохранившееся каменно-кирпичное здание Курска — палаты купца Хлопонина, где после недавней реставрации располагается Курский археологический музей.

Дом купца Хлопонина, он же «палаты бояр Ромодановских» — одна из немногих местных исторических достопримечательностей, не считая, конечно, собора с монастырем, краеведческого музея и картинной галереи им. А. А. Дейнеки  — вместилище областного музея археологии в сумрачном, безлюдном историческом центре города, где дореволюционные дома и двух-трехэтажные сталинки соседствуют с шиномонтажами и складами.

До сих пор городская легенда умозрительно связывает эти палаты с княжеским родом Ромодановских, несколько представителей которого были курскими воеводами в XVII веке, но обследовавший здание московский археолог Михаил Фролов доказал, что резиденция воеводы находилась совсем в другом месте — курском остроге на месте Богородицкого монастыря. Здание якобы «палат Ромодановских» могло быть построено не раньше середины XVIII века, когда никаких воевод уже не было, а первым достоверно известным владельцем дома по архивным документам можно считать купца первой гильдии Семена Хлопонина.

На посетителя, переступившего порог ограды археологического музея в хлопонинских палатах, обрушивается лай свирепой сторожевой собаки, в ярости рвущей цепь в углу двора. Карты в кассе не принимают, 90 рублей за билет только наличными. Внутри муляжи скифского золота из кладов и могильных курганов, черепки, наконечники стрел и прорисовки древних городищ и захоронений, но в целом познавательно — какие только гунны, сарматы и готы не проходили через эти лесостепи за последние две тысячи лет. Каких только событий и гостей не видела эта курска́я, как тут принято говорить с ударением на последнем слоге, земля, какие только тайны она не скрывает где-то в своих бескрайних пространствах, где мемориальный музей композитора Свиридова, усадьба поэта Фета, мемориальный музей Аркадия Гайдара и музей партизанской славы «Большой дуб».

Аномально обаятельный моногород

В 80 километрах на северо-запад от Курска находится Железногорск — сравнительно благоустроенный и даже по-своему уютный моногород на 100 тыс. человек, хотя исторической среды тут нет совсем. Город построен фактически в чистом поле в 1960-е годы одновременно с началом добычи железной руды на Михайловском месторождении знаменитой Курской магнитной аномалии, где сосредоточены самые большие запасы руды в Европе. Городок заметно превосходит региональную столицу и человеческим капиталом. В отличие от Курска тут заметно больше интеллигенции, конечно, в первую очередь технической, но и своя творческая тоже имеется — в городе работает Железногорский художественный колледж им. Дейнеки.

Градообразующий Михайловский горно-обогатительный комбинат (ГОК) — крупное промышленное предприятие по добыче и обогащению железной руды, производящее сырье для отливки чугуна в России и на экспорт, теперь еще и объект малоизвестного пока в России промышленного туризма. Это когда люди в добром уме и здравии, по собственной воле, за свои деньги отправляются не на море-океан, озеро, речку или в приятный исторический город, а на завод, фабрику, рудник в стремлении своими глазами увидеть, понюхать, а желательно и потрогать технологические процессы добычи и производства в реальном секторе экономики.

Владелец месторождения — компания «Металлоинвест» совместно с Агентством стратегических инициатив разработала программу по развитию промышленного туризма в Железногорске. Действительно, почему бы и не предположить, что когда-нибудь кому-нибудь придет в голову неожиданная мысль с семьей или с друзьями теплой летней или весенней порой прокатиться в Курскую область, лучше всего, конечно, на собственных колесах, посетить усадьбу Фета, музей Свиридова, этнографический кластер «Старая мельница» и Михайловское железорудное месторождение с фабрикой комкования, развеяться, отдохнуть и прокачать свои технические знания.

В целях развития промышленного туризма на бровке огромного карьера глубиной почти 400 метров, похожего на кимберлитовую трубку, в которых добывают алмазы, недавно построили смотровую площадку с роскошным видом на карьер и биноклями, через которые можно обозреть дали и детали. По утверждению начальника карьера, запасов месторождения — около 14 млрд тонн руды — хватит еще примерно на 150–200 лет добычи. С конца 1950-х тут добыли уже 1,75 млрд тонн железной руды, сейчас добывается около 50 млн тонн в год, из которых получается примерно 14 млн тонн чистого металла.

Недавно в карьере освоили новый способ доставки — от железнодорожных путей на бровке карьера к его дну протянут гигантский крутонаклонный конвейер, поднимающий дробленую руду прямо к вагонам, идущим на фабрику комкования. Но подойти к конвейеру нельзя, можно только рассмотреть грандиозное сооружение в бинокль со смотровой площадки на другой стороне карьера. Но принимающая сторона рассчитывает, что при должной постановке практической стороны дела и маркетинга желающих запостить селфи в каске и спецовке на фоне Курской магнитной аномалии будет не меньше 5 тыс. человек в год.

Сейчас в Курской области экскурсии в свои цеха уже организует фабрика «Бел-Поль», шьющая подушки и постельное белье, приглашает интересующихся прогуляться по своим реакторам Курская атомная электростанция, теперь к ним присоединилось и Михайловское месторождение. По словам представителя «Металлоинвеста», «тему промышленного туризма в области драйвит лично курский губернатор» Роман Старовойт.

Возить промтуристов планируют по нескольким вариантам маршрутов. Сюда входят краеведческий музей в Железногорске, вся экспозиция которого в основном посвящена добыче и переработке руды, фабрика комкования с экскурсией по цехам и «обедом горняка» в заводской столовой, карьер и как кульминация — центр современного искусства «Цикорий», оазис отвязного юношеско-провинциального совриска.

В мой приезд в «Цикории» как раз открылась выставка о «касатиках» — лирических героях поэзии российских моногородов первой четверти XXI века: на входе миловидные девушки чуть за 18 пропускают внутрь железногорских и курских теленовостников с камерами, за стойкой кафе юноша с короткими розовыми волосами наливает желающим неплохой просекко и выдает пирожки с вишней и ветчиной. Внутри наивно, но очень душевно преподавательница Железногорского художественного училища им. Дейнеки проводит экскурсию по арт-идеологии «касатизма» для местных СМИ.

Само по себе существование в Железногорске такой институции, как ЖЦСИ «Цикорий» — весьма жизнеутверждающий факт. Это пока вообще единственная галерея современного искусства на всю Курскую область — здесь тусуются, пьют пиво, любят друг друга, творят и выставляются разные молодые художники из Москвы, Волгограда, Петербурга, Краснодара, Старого Оскола, Екатеринбурга и Новосибирска.

«Где найти касатиков? Спроси у старшего братика! Сбеги из детского садика! Съешь желтого полосатика! Что мы знаем о касатиках? Они живут в падиках. Питаются мармеладиком, не брезгуют и салатиком. Чем живут касатики? Они рисуют плакатики, собирают фантики и заплетают бантики», — цитирует куратор выставки Николай Сальков стихи участника выставки 32-летнего железногорского поэта и художника Дениса Галкина.

Сальков признает, что в наше время «развитой стабильности» Курск еще не вполне утратил атмосферу «напряжного» города из 1990-х — «там действительно немного страшновато». «В том же Железногорске, как в Курске, все еще много ребят, оставшихся ментально в 1990-х, хотя в Железногорске их сильно меньше, в Курске нет креативного класса, творческих людей, которые бы взяли на себя ответственность за культурное преображение города», — пожимает плечами зумер-постхипстер, делая глоток игристого.

Сальков по секрету сообщает, что в родной Курск он уезжает уже в статусе молодого, но опытного куратора креативных процессов участвовать в запуске первого в городе центра совриска, но пока не хочет раскрывать подробности. «Где найти касатиков?» — в Курске их пока нет, но, возможно, к 1000-летию города все же появятся. По крайней мере хотелось бы на это надеяться.

Фото: shutterstock.com, предоставлены пресс–службой компании «Металлоинвест»