В сравнении с вполне себе столичным (и не таким уж далеким — пять часов на скором поезде) Екатеринбургом город на Каме выглядит сегодня как подававшая некогда надежды старшая сестра рядом с успешной младшей.

А ведь они одних лет — в 1723 году были основан и город-завод Екатеринбург на реке Исети, и Егошихинский медеплавильный, ставший спустя полвека столицей Пермского наместничества. К Пермской губернии многие годы относился уездный город Екатеринбург, которому по определению следовало пребывать в тени, но из этого ничего не вышло, при том что вольное и невольное противостояние этих двух городов продолжалось многие годы. И в какой-то мере продолжается по сей день.

Главный козырь Перми и сейчас, и двести лет назад, конечно, Кама. Екатеринбургу вот так и не удалось сделать свою Исеть судоходной, тогда как Пермь была и остается важным речным портом, откуда любители круизов плывут, к примеру, до Астрахани со всеми остановками. Да и в самой Перми, куда бы ты ни направлялся, все равно в конце концов окажешься на берегах левого притока Волги — любуешься водными просторами, бескрайними небесами и упрямыми рыбаками.

Провинциальность Перми — своего рода достопримечательность, этакий антигений места. Время здесь остановилось давным-давно, пусть даже местные активисты вкупе с варягами то и дело пытаются придать ему скорости, влить, так сказать, свежую кровь, Пермь упрямо возвращается к своей комфортной стагнации. И есть в этом, поверьте, своя прелесть.

П. И. Мельников (Андрей Печерский) еще в XIX веке дал поразительно точный портрет характеру этого города в «Дорожных записках (На пути из Тамбовской губернии в Сибирь)»: «Пермь — городок порядочный, но безжизнен, торговли и промышленности в нем почти нет, грамотности много, образованности не бывало. Его жители радушны, гостеприимны, добры, довольно странны…  Пермь тиха, безмятежна; жизнь в ней ровненькая, без бурь, только с крошечными страстишками. Знают только две страсти: в карточки поиграть да гостя получше угостить. И Пермь независтлива: она считает себя лучше всех городов и упорно стоит за свое. Пермь настоящий русский Китай…  И какое китайство в ней — удивительно! Скоро ли она выйдет из своего безжизненного оцепенения? Давай Господи поскорее».

После визита Мельникова-Печерского в Пермь прошли, как говорится, годы, но «городок» по-прежнему пребывает в этом своем уютном оцепенении, между делом успев обзавестись таким количеством достопримечательностей, что и бодрый Екатеринбург позавидует.

Лет двадцать назад Пермь вошла в отчаянную моду среди москвичей — сюда прибывали целые самолеты столичных жителей, мечтающих увидеть «актуальное искусство». Все потому, что в конце 2000-х губернатор Олег Чиркунов и галерист-коллекционер Марат Гельман устроили в Перми «культурную революцию», завоеваниями которой стали музей современного искусства PERMM, фестиваль «Белые ночи» и другие высококультурные явления, благодаря которым Россия узнала о существовании города на Каме.

После смены губернатора Пермь довольно быстро утратила статус столицы искусств, но москвичи сюда все равно приезжают, пусть и не в таких количествах, чтобы побывать в оперном театре, художественным руководителем которого многие годы был легендарный Теодор Курентзис (он же возглавлял и возглавляет Дягилевский фестиваль). И это при том, что историческая сцена Пермского театра — самая крошечная в России (308 кв. м)! «Богема», «Травиата», «Королева индейцев», «Петрушка», а также другие балеты и оперы, поставленные Курентзисом, увлеченным в равной степени старинной и современной музыкой, пользуются таким спросом, что билеты на них надо приобретать задолго до спектакля. И чтобы вместить всех желающих, в городе строят новое здание театра, дизайн которого разработало архитектурное бюро из Нью-Йорка wHY. Площадка займет место на Разгуляе, между заводом Шпагина и сквером Татищева, достроить новую сцену обещают к 2024 году. А бывший завод с мушкетерским именем, известный в прошлом еще и как «Ремпутьмаш» — это теперь модный кластер в двух шагах от Речного вокзала: на заводе Шпагина вовсю проводят массовые мероприятия разной степени культурности (например, книжные ярмарки). И отсюда сам бог (о богах скажем чуть позже) велел прогуляться до набережной, чтобы сделать фото на фоне красных букв «Счастье не за горами». Это тоже наследие нулевых, когда сначала в Перми, а следом в кино и на телеэкране один за другим появлялись всевозможные арт-объекты. «Счастливые» буквы художника Бориса Матросова прибыли в Пермь из Подмосковья, были поначалу частью программы «Музей в городе», а потом так и остались на камской набережной. Другой популярный местный арт-объект, он же фон для селфи, был создан в 2011 году специально для музея PERMM Николаем Полисским. То ли триумфальная арка, то ли объемная буква П, Пермские ворота из 5200 еловых бревен находятся в Парке камней (он же, впрочем, сквер 250-летия Перми) — увидеть их можно вблизи центрального железнодорожного вокзала, который носит изумляющее всех название «Пермь-II». В сердце москвича, обитающего в СВАО, застучит при виде этих ворот радость узнавания — очень похожая арка работы Полисского украшает вход в парк «Отрада», разбитый на берегах Лихоборки. Только московская сделана из кустарниковых стволов, не поддающихся, как сказано в одном из профессиональных описаний, счислению.

Гуляя по Компросу (так пермяки зовут Комсомольский проспект — главную местную улицу) и удаляясь от него на незначительное расстояние, то и дело натыкаешься на более традиционные памятники, именуемые на шершавом языке экскурсоводов городской контактной скульптурой. Главный тут, конечно, «Пермяк соленые уши», в 2006 году поставленный перед входом в гостиницу «Прикамье». Эта скульптура считается одной из самых странных в России — многие гости города искренне недоумевают, что здесь делает рамка с большими ушами и снимающий ее фотограф (о том, что нужно поместить в рамку свое собственное лицо, гости, конечно, догадываются — и позируют самозабвенно). Ответ — в историческом прошлом Пермского края, когда многие его жители работали на солеваренных заводах и таскали на плечах тяжеленные мешки с солью. Соль неизбежно падала из мешков, попадая почему-то на уши бедняг, отчего они (уши) будто бы увеличивались в размере. Дикая, конечно, история.

Другое дело бронзовая скульптура напротив ЦУМа — идущий медведь. Это почти что официальный пермский символ, во всяком случае, именно этот лесной зверь изображен на гербе города. На красном фоне и с Евангелием на спине. Но не медведем единым жива история края — местный звериный стиль объединяет характерные стилизованные изображения разных животных: чаще всего это лоси, олени, пушной зверь, а также насекомые, птицы и фантастические твари. Образки, шаманские амулеты, украшения, выполненные в художественной бронзовой металлопластике и датируемые III–XII веками — образцы пермского звериного стиля можно обнаружить в местных музеях, сувенирных лавках или на коробке конфет (они так и называются: «Пермский звериный стиль»). Кстати, о местных конфетах! Жаль, что сладости пермского производства продаются не в каждом городе России: очень уж они хороши. У здешней кондитерки давняя и славная история. Основана она была в 1892 году и стала, таким образом, первой на Урале и в Сибири. Сегодня пермская фабрика выпускает как традиционные шоколадные конфеты, так и модные «полезные сладости»: фруктовую ленту, пастилки, зефир и мармелад. Не проходите мимо фирменного магазина фабрики (Комсомольский просп., 17).

Ну и раз уж зашла речь о том, чем питаться в Перми — помимо конфет нужно сказать пару слов о посикунчиках, которые, кстати, нередко значатся в меню и как «посекунчики». Москвичи во время своих культурных визитов в Пермь страстно возлюбили этот гибрид пельменя и пирожка с рубленым мясом и по сей день часто отзываются о нем как об эпохальном гастрономическом открытии. Пермяки при этом чувствуют себя несколько неловко, во-первых, потому что блюдо это в полном соответствии названию — не из самых изысканных, а во-вторых, оно характерно скорее для киргизской кухни и «национальным пермским» стало сравнительно недавно. Житель Перми, обладающий вкусом, скорее поведет своих гостей в ресторан «Экспедиция» (ул. Монастырская, 3а), где подают северные деликатесы, или в какую-нибудь приличную итальянскую ресторацию, или хотя бы в хорошую пельменную.

Вот, кстати, что писал о пермских пельменях уже упомянутый нами Мельников-Печерский: «Еще одна особенность пермской жизни — пельмени. Эти маленькие, из пшеничной муки сделанные пирожки с свининой играют важную роль в Перми. Название свое они получили оттого, что имеют форму уха, а по-пермячски пэль значит ухо, нянь — хлеб. Этот хлеб в виде уха составляет любимейшее кушанье пермяков. В самом деле, пельмени очень вкусны — в Перми они едва ли не лучше всего прочего. Особенно в заговенье и в розговенье потребляется необъятное количество пельменей. Свинина рубится на деревянных досках, и один проказник высчитал, что в заговенье в Перми православные вместе с пельменями съедят четыре полена дров. <… > Едят их вареные с уксусом, едят пельмени под соусом, пельмени жареные и прочая и прочая. Это кушанье имеет большое влияние на семейную жизнь пермяков. Сколько составилось свадеб, сколько людей влюблялось, дружилось, ссорилось, мирилось — за пельменями!»

После хлеба — или пельменей! — с новой силой тянет на зрелища. В театре мы уже были, арт-объекты видели…  Самое время зайти в художественную картинную галерею, ради которой лично я приезжаю в Пермь при первой же возможности. На высоком берегу Камы стоит, как все думают, православный храм — и это действительно прежде был храм, точнее, кафедральный собор Спасо-Преображенского монастыря, в здании которого работает лучший местный музей. Церковь давно и успешно претендовала на возвращение здания, но пока не найдена достойная замена, здесь по-прежнему выставляются как шедевры изобразительного искусства (Верещагин, Айвазовский и т. д.), так и восхитительная, неповторимая, обожаемая коллекция деревянной храмовой скульптуры. Нигде в целом мире нет ничего подобного! Четыреста работ, датируемых XVII–XIX веками, коллекционеры отыскивали в пермских деревенских церквях, и пусть это были, без сомнения, православные храмы, в облике трогательных деревянных скульптур сквозит что-то древнее, языческое. Распятый Спаситель с лицом Чингисхана, простодушные румяные апостолы, сердитые ангелы, кудрявый Саваоф и еще один — пригорюнившийся — Христос с прижатой к щеке рукой («Алло, я вас не слышу», пошутил даже ленивый)…  Отголоски идолопоклонства, европейское барокко, северный колорит (похожих богов можно встретить, к примеру, в музее Архангельска), наивность и поразительная искренность безымянных мастеров — все это привело к появлению раскрашенной деревянной скульптуры в поселениях вблизи реки Колвы, на территории нынешнего Чердынского района Пермского края, а когда-то Великопермского княжества. Церковь пыталась противостоять желанию народа молиться объемным изображениям святых, но простые люди любили их как своих близких родственников. Статуям приносили подношения, их наряжали и обували — ведь по ночам они уходили из церквей и помогали беднякам, снашивая обувь! Почти все пермские боги, выставленные в галерее (им здесь отведен отдельный, верхний этаж), имеют типичные черты представителей коми-пермяцкого или башкирского типа внешности: точно как Ленин на монгольских марках моего детства обязательно напоминал собой Сухэ-Батора.

Пермских богов искал по деревням знаменитый искусствовед Николай Николаевич Серебренников, бывший писарь армии Колчака, посвятивший народной религиозной скульптуре всю свою жизнь. На основе его коллекции и была составлена превосходная экспозиция Пермской художественной галереи, которую Н. Н. Серебренников возглавлял многие годы.

Говорят, что в ближайшие годы пермские боги переедут в новое здание художественной галереи — на площадке все того же завода Шпагина, но пока увидеть их можно на прежнем месте. В Перми, как известно, не слишком-то жалуют перемены.

Фото: Анна Александрова/Фотобанк Лори, shutterstock.com