Из всех сибирских городов самый независимый характер, пожалуй, у Томска. Вместо парков здесь сады: Лагерный, Городской и т. д. Вместо серьезных памятников — вопиюще несерьезные и даже издевательские: здешнего Чехова я никогда не забуду. Но лучше обо всем по порядку.
Герб города, срубленного в 1604 году по приказу Бориса Годунова как острог на крутой горе, украшен вздыбленным белым конем, бегущим по зеленому полю, девиз — «Трудом и знанием». В Томске появились первый за Уралом университет и первый книжный магазин. Это студенческая столица России, а следовательно, город вечной юности. Но первое впечатление от него сегодня — как от древнего бабушкиного сундука, где долгие годы хранятся милые сердцу вещи, предназначение которых уже почти никому не ясно. Реставрации многие старые здания ждут десятилетиями, они находятся в удручающем состоянии, но их не сносят, потому что это памятники архитектуры конца XIX — начала XX века, шедевры деревянного зодчества. А главным образом потому, что их отстаивают горожане, понимающие, какими сокровищами пока обладают.
— К нам и туристы приезжают в основном за зодчеством, — рассказывают томичи. — Мало где еще сохранилось столько деревянных строений.
Действительно, сохранилось многое. Но любоваться шедеврами не всегда получается просто по той причине, что выглядят иные дома уж слишком ветхими — кажется, подуешь, и улетит. Довольно хаотично разбросанные по всему городу деревянные постройки, практически у каждой из которых есть имя и легенда, не складываются в архитектурный ансамбль. Если захочется увидеть самое-самое, лучше заказать экскурсию, на которой вам покажут и Дом с драконами, и Дом с жар-птицами, и Изумрудный дом, вроде бы вдохновивший любимого многими поколениями советских детей писателя Александра Волкова, учившегося в Томске, на создание образа Изумрудного города из всем знакомой сказки. Гиды обратят особое внимание на украшенные яркими рисунками заколоченные окна — их в городе все больше. Это целый проект под названием «Вдохни жизнь в томские окна», инициированный общественной организацией «Центр сохранения исторического наследия». Расселенные деревянные дома, которые законсервированы в ожидании погоды у моря (или денег на реставрацию, что, в общем, одно и то же), оживлены яркими работами дизайнеров и художников — они, кстати, защищают окна от дальнейшего разрушения. Я видела несколько таких домов — один, в Татарской слободе, запомнился особенно — для эскизов росписи щитов на его окнах художница Анна Турченко использовала традиционные орнаменты татарских ковров и контрастные, веселые цвета. На фоне мрачной темной древесины и причудливой резьбы они как яркие вспышки (ул. Татарская, 20). Окна другого дома, покосившегося бедолаги на улице Кузнецова, закрыты щитами с портретами гениев места, от генерала Пепеляева и Эдисона Денисова до Лидии Делекторской, музы Анри Матисса — это уже результат деятельности художников из другого проекта, «Жесть арт».
Делекторская родилась на той же самой улице Кузнецова; элегантный деревянный дом №20а в осенних тонах — горчичном-желтом и сдержанно-красном — по-прежнему жилой.
Хрупкие деревянные дома — это сразу и головная боль властей города, и незаживающая рана в груди местных краеведов, оплакивающих каждое утраченное здание. Восстанавливать их дорого и хлопотно, но если о чем-то долго и усердно думать, можно отыскать нетривиальное решение. Самое лучшее, когда за дело берется влюбленный в местную архитектуру обеспеченный человек — так, например, повезло дому на Кузнецова, 30, где открылся музей-квартира профессорского быта (экскурсии проводятся в 13.00 и 15.00 ежедневно, количество посетителей ограничено). В идеально отремонтированных комнатах выставлен в числе прочего буфет-кинозвезда из фильма «Собачье сердце».
Начиная с 2016 года в Томске действует программа «Дом за рубль», когда небедные и неравнодушные люди берут старинный дом в аренду на 49 лет за символическую сумму и получают массу льгот, обязуясь при этом полностью отреставрировать здание. Я видела результаты этого эксперимента — они обнадеживают, хотя и теряются слегка на фоне общего упадка (иногда в прямом смысле слова «упадок» — дома так страшно клонятся набок, что и не снилось Пизанской башне).
А вот местные памятники и не думают никуда заваливаться (хотя иным стоило бы), более того, с годами в Томске их становится все больше. Так называемая городская контактная скульптура не всегда в хорошем вкусе, но обязательно оригинальная, милая и «чтобы можно было нос на счастье потереть», появилась в Томске намного раньше, чем в других российских городах. Если верить томичам, первым стал памятник Любовнику — он появился на здании Облсофпрофа аж в 2001 году. Произведение Олега Кислицкого, представляющее гражданина, прячущегося за окном от внезапно нагрянувшего мужа, создавалось специально для Всесибирской эротической выставки, но на другой же день после ее открытия скульптуру потребовали убрать. Любовник переехал в Музей истории Томска, где быстро стал объектом паломничества — к окну начали приходить и туристы, и, наверное, другие любовники, а скульптура обзавелась собственной традицией… менять трусы — их шили специально для нее вплоть до недавнего времени: сейчас Любовника убрали за несоответствие традиционным ценностям.
Памятник электрику, памятник Волку из мультфильма «Жил-был пес», памятник малышу, найденному в капусте (прямо перед входом в родильный дом), памятник беременной женщине и памятник домашним тапочкам, памятник болельщику — все томские скульптуры не обойти и не перечислить, но лишь одна из них до сих пор повергает гостей города в глубокий шок — это, конечно, памятник Чехову. Вот уже больше двадцати лет бронзовый писатель в шляпе, пальто и с зонтом стоит на набережной Томи, широко расставив громадные босые ноги, и с отвращением разглядывает прогуливающихся граждан. Скульптор Леонтий Усов снабдил свою работу «всеобъясняющей» надписью, которая тянется вокруг постамента: «Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и не читавшего “Каштанку”». По собственному признанию, автор скульптуры вдохновлялся следующими словами Чехова: «Томск — город нетрезвый». «А мне пришла в голову такая мысль: если Чехов видел город пьяным, то как же этот пьяный город видел Антона Павловича? Я представил себя пьяным мужиком, посмотрел и увидел. Когда этот памятник появился, был большой скандал и был большой восторг».
Не знаю, честно сказать, чем уж там восторгаться. Кроме чувства недоумения и обиды за Чехова — ноль эмоций. А нет, есть одна — ощущение гордости за Екатеринбург, который Чехову не понравился куда сильнее Томска, но там таких памятников нет и, надеюсь, не будет.
Маленький мальчик, гуляющий по набережной с мамой, поравнявшись с Чеховым, спрашивает:
— А почему у него такие огромные ноги?
— Ну не знаю, — тушуется мама. — Наверное, так надо.
Томичи, когда с ними заговариваешь про Чехова, тут же начинают обороняться:
— Да ведь Антон Павлович был с юмором! Он бы просто посмеялся, если бы это увидел.
Хорошо, что не увидел! Жаль, что мы увидели — и теперь уже не забудем. Еще и нос двухметрового бронзового классика натерт до золотого блеска, и в сувенирных лавках здесь продают маленьких шоколадных антон-павловичей.
После таких потрясений единственное, что может утешить — это вкусная еда и разнузданный шопинг. Начать решили с совсем недавно открывшегося на территории бывшего электролампового завода гастрохолла «Лампочка» (просп. Кирова, 5, стр. 13). Тут и бурят-монгольская кухня, и вьетнамский стритфуд, и норвежские вафли, и магазин тихоокеанской гастрономии по немосковским ценам (эскимо из лосося с моцареллой — 270 рублей, пирог слоеный с неркой и сливками — 420 рублей). Что особенно приятно, память о «ламповом» в обоих смыслах слова прошлом помещения сохранена не только в названии гастрохолла — по всей площади разбросаны символические скульптуры, обыгрывающие тему освещения, а над одним из выходов красуются крупные буквы «ПРОХОДНАЯ 1».
Любителям скоромной пищи советую обратить внимание на ресторан «Антрекот» — у него есть корнер в «Лампочке» и еще отдельное помещение по адресу ул. Розы Люксембург, 16. Ресторан находится на втором этаже здания, и взбираться сюда придется по крутой лестнице, зато стейки здесь выше всяких похвал. За кофе с десертами милости просим в кафе-кондитерскую Сedar, открытую при магазине «Сибирский кедр» (ул. Алексея Беленца, 9/1, деловой центр «Горизонт»). Здесь гости Томска затариваются кедровыми орехами, кедровым же марципаном (на любителя, честно скажу), кедровым грильяжем (этот прекрасен) и кедрокофе — странным местным напитком, который следует вначале попробовать, чтобы решить, будете ли вы пить его снова и, следовательно, покупать. На десерт — птичье молоко, можно, кстати, купить в ближайшем гастрономе коробку конфет «Птички-томички», которыми местные по праву гордятся.
В том же самом деловом центре «Горизонт» открыты шоурумы томских брендов одежды — Masterskaya, Birdy, Daisyknit, Mehico. А в двух шагах отсюда — бутик Sbleskom (просп. Ленина, 72), и вот о нем следует рассказать подробнее (да, я в курсе, что в Москве он тоже есть, но знакомиться с брендом правильнее на родине героя). Здесь продаются действительно стильные, качественные и с большой выдумкой сделанные украшения из серебра — авангардные, классические, с придурью, какие угодно. Как мне сказали в Томске, у каждой местной девушки в виш-листе есть несколько позиций Sbleskom. Серьги в виде маленьких рыб стерлядок, колье с нецензурным эпитетом, каффы с черным агатом и моносерьги-булавки… Не обязательно серебряного цвета — в ходу золотой, бирюзовый, красный, любой! Единственный минус, с моей точки зрения — это супернадежные винтовые замки для пусет, требующие внимания и времени, которых вечно не хватает (зато такие реже теряются). При бутике работает симпатичная кофейня Sbl.
Купленные серьги упакованы в коробочку апельсинового цвета, вкус кедрокофе еще не выветрился из памяти, прямо по курсу — два старинных деревянных дома с окнами в «кружевных» оторочках… Какой он, оказывается, уютный, по-хорошему провинциальный и богатый на разного рода затеи, город Томск! Проходим по улице Татарской к красной соборной мечети, возвращаемся задворками к проспекту Ленина. В доме №50 — кирпичном здании лондонского вида (о таких кто-то из моих британских знакомых говорил «стиль бекон», имея в виду сочетание белого и красного кирпича) — когда-то размещалось Общественное собрание, здесь пели Собинов, Вяльцева, Вертинский, но в памяти многих поколений томичей это Дом офицеров. Вот уже несколько лет идут разговоры о том, что историческое здание Дома офицеров будет передано сибирскому отделению ГМИИ им. Пушкина, но пока в одном из его залов работает арт-пространство Zalisha, где продаются мебель, картины, книги. Рядом с Домом офицеров — здание Губернской аптеки (просп. Ленина, 54), открытой здесь в XIX веке: современные системы «возьми талон» довольно забавно выглядят в старинных интерьерах, запах здесь царит неизменный, аптечный, а в маленьком закутке первого зала открыт крошечный музей.
Стены аптеки украшены старинными фотографиями Томска — в числе прочих здесь представлен Троицкий кафедральный собор, напоминающий Храм Христа Спасителя и разобранный на кирпичи в 1934 году. Заново возводить храм в Томске не стали, но название у площади, где он стоял, сохранено прежнее — Ново-Соборная. Именно здесь гостей города караулит очередной памятник — на сей раз традиционный, городскому студенчеству и покровительнице всех студентов святой Татьяне. А от памятника Кирову на проспекте Ленина открывается вид на знаменитый местный арт-объект Томска — надпись «Мы — буквы, с нами текст», нанесенную на наружную стену научной библиотеки ТГУ. Грамотеи печалятся о том, что вместо тире в надписи использован дефис, но впечатление она все равно производит довольно сильное. Интересно, что сказал бы на этот счет Антон Павлович?
Фото: Damira, All a Shutter, oroch, Parilov, Dmitriy Kandinskiy, Mikhail Markovskiy, Aleksandr Maer/shutterstock.com