В рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии-2021» в Мультимедиа Арт Музее открылась выставка «Билл Каннингем. Мода на подиумах и тротуарах». Вошедшие в экспозицию 150 снимков легендарного американского фотографа — это хроника пяти десятилетий высокой и уличной моды.

«Мое первое воспоминание о моде — день, когда мама застала меня, четырехлетнего, дефилирующим по дому в лучшем платье сестры. Мы были обычной католической семьей, принадлежащей к среднему классу, и жили в ирландском предместье Бостона, в краю окон, занавешенных тюлем. Тем летним днем 1933 года мать прижала меня к стене гостиной и избила до полусмерти, пригрозив переломать все кости, если я осмелюсь снова надеть девчачий наряд», — писал Билл Каннингем в автобиографической книге «Модное восхождение». На семейном совете было решено, что мальчику стоит держаться подальше от любого искусства и моды. План не сработал: поучившись в Гарварде, Билл переехал в Нью-Йорк, где стал шить шляпки, работал модным обозревателем, а с 1967 года — фотокорреспондентом.

Ава Черри и Дэвид Боуи. Вечеринка премии «Грэмми». 1 марта 1975. ©Фонд Билла Каннингема, предоставлено Галереей Брюса Сильверстайна, Нью-Йорк

Он сотрудничал с «Нью-Йорк Таймс», где несколько десятилетий вел две колонки: для Evening Hours описывал светские вечеринки и снимал звезд вроде Дианы Вриланд, Жаклин Кеннеди, Барбры Стрейзанд, Элизабет Тейлор, Дэвида Боуи и Джанни Версаче, а для другой авторской рубрики, On the Street, фотографировал интересно одетых нью-йоркских прохожих, выделявшихся из толпы.

Барбра Стрейзанд. 1980-е. ©Фонд Билла Каннингема, предоставлено Галереей Брюса Сильверстайна, Нью-Йорк

Мини, клеш, косухи и жакеты с накладными плечами входили в моду и выходили из моды, а Каннингем все так же рассекал по Манхэттену на недорогом велосипеде и с неизменной камерой на шее, чтобы успеть на очередную вечеринку или занять свою излюбленную позицию на углу 5-й авеню и 57-й улицы. «Многие считают моду пустой и легкомысленной штукой, от которой стоит избавиться перед лицом серьезных социальных потрясений. Но на самом деле мода — это броня, которая позволяет выжить в столкновении с реальностью повседневной жизни, — писал Каннингем. — Не думаю, что от нее можно избавиться. Это все равно, что избавиться от цивилизации».

В чем, на ваш взгляд, уникальность Билла Каннингема? Что отличает его от других фотографов?

Прежде всего Каннингема отличает то, что он снимал самое главное. Он снимал пульсацию между уличной и высокой модой. Обычно фотографы занимают какую-то определенную нишу: одни снимают моду на подиумах, другие специализируются в том, что называется «папарацци» — они караулят звезд на улицах, а репортажники снимают городскую жизнь. Билл Каннингем сочетал в себе все три этих умения: он фотографировал, конечно, показы мод, но он снимал и улицу. Его интересовало, каким образом одно отражается в другом. И он понимал, что между подиумом и улицей нет пропасти, а есть мерцание и взаимоопыление — они питают друг друга. Поэтому его выставка так блистательно интересна: мы видим и понимаем, как то, что носили люди на улице, вошло в язык высокой моды. Я помню, как, оказавшись в конце 1980-х в Нью-Йорке, увидела эти ужасные кроссовки с длинными гипюровыми платьями и подумала: «Господи, как же так можно?» А сегодня это не то что можно, это нужно!

На выставке очень много фотографий селебрити. Чем интересен Каннингем как светский фотограф?

Каннингем подходил к съемке звезд нетипично. Ведь звезды живут в свете софитов, они живут в образе — и это большая работа, требующая огромного напряжения. Так что иногда им просто хочется побыть обычными людьми – и именно в эти моменты Билл Каннингем их фотографировал. Например, Энди Уорхол, создавший образ великого Энди Уорхола, над которым он очень много работал, на какой-то светской вечеринке стоит рядом с Лайзой Миннелли и на секунду забывается, уходит в себя — и именно в эту секунду его снимает Каннингем. Это Энди Уорхол не в образе — просто интересный человек, который думает о чем-то своем. Чтобы снять такого Уорхола, нужна очень интимная дистанция. Или, например, Каннингем снимает Барбру Стрейзанд: она идет по нью-йоркской улице, и узнать ее, выделить из толпы, довольно сложно: звезды ведь тоже иногда хотят просто выйти в химчистку или за круассаном к завтраку. Тогда они пытаются слиться с толпой — и тут появляется Каннингем со своим фотоаппаратом. Или Барышников — на снимке Билла он танцует, но танцует на вечеринке — не для камеры, а просто получает удовольствие и упивается музыкой.

Анна Винтур. Январь 1973. ©Фонд Билла Каннингема, предоставлено Галереей Брюса Сильверстайна, Нью-Йорк

Отдельный случай — гениальная Анна Винтур, главный редактор американского Vogue. Каннингем с ней очень дружил, а Винтур про него сказала: «Мне кажется, мы все одеваемся для Билла». На выставке есть несколько ее фотографий, но одна уникальна: это 1973 год, Винтур еще не главный редактор, а девчонка в каком-то свитере и вязаной шапочке. Видно, что она не позирует, что фотограф просто оторвал ее от работы, но какая дикая энергия в этих глазах! Это не глаза, а два лазера, и ты понимаешь, что скоро она станет той самой Анной Винтур. На другой фотографии она, уже великая и могущественная, спускается по лестнице — в брючном костюме и в зените славы. Тут мы видим все сразу: как изменился человек, как изменилась мода и как изменилась эпоха.

Если все они одевались «для Билла», то можно ли сказать, что Каннингем не только был летописцем моды, но и ее формировал, менял?

Нет, нельзя. В истории моды были великие фотографы, например Хельмут Ньютон или Питер Линдберг, которые изменили наши представления о красоте, о стиле, о визуальной стороне жизни. Но случай Каннингема другой. Он скорее философ, на протяжении десятилетий исследовавший феномен взаимного влияния высокой и уличной моды. И, конечно, Каннингем — большой писатель. Недаром его колонка о светской жизни в «Нью-Йорк Таймс» была такой востребованной и популярной, а биографическая книга «Модное восхождение» стала международным бестселлером.

Карл Лагерфельд и Клаудия Шиффер. 1992. © Фонд Билла Каннингема, предоставлено Галереей Брюса Сильверстайна, Нью-Йорк

Он обладал теми качествами, которые сегодня необходимы людям, ведущим социальные сети. Нужно уметь писать интересно, коротко и каждый день. Такому специалисту сейчас многие компании готовы платить большие деньги, но этому нигде не учат. А у Каннингема был такой дар, он это делал блистательно.

Вы сказали, что так снять звезд можно только с очень интимной дистанции. Как Каннингему удавалось подбираться к ним так близко?

Звезд лучше всего снимают фотографы, которые им соразмерны. Как Энни Лейбовиц — ей было легко говорить и с Ленноном, и с Йоко Оно. Та же история и с Каннингемом — он был соразмерен звездам масштабом личности. Его все обожали, и он дружил со всеми наравне. И помогал очень многим: в 1980-х Билл отдавал большую часть своего заработка в фонд борьбы со СПИДом, и это было еще до того, как все звезды мира стали давать благотворительные концерты. Ему вообще было чуждо все материальное: жил в маленькой квартирке, забитой пленками и снимками, ездил всюду на велосипеде, при этом до конца жизни (а умер он в 87, хорошие фотографы живут долго) посещал 25 вечеринок в неделю в разных концах Нью-Йорка. Жил как птица, потому что ему было интересно.

Кит Харинг. Книжная ярмарка на Пятой авеню. 16 сентября 1984. ©Фонд Билла Каннингема, предоставлено Галереей Брюса Сильверстайна, Нью-Йорк

Вольная птица, конечно же: он даже в штат газеты «Нью-Йорк Таймс» устроился только в середине 1990-х, хотя фотографировал для них с начала 1970-х. То есть он был абсолютно свободный человек, и то, что он исследовал, это тоже было пространство свободы. Для человека на улице — свобода создать образ, для звезды — свобода выйти из образа. И все это отражается в моде. Но Каннингем, конечно, не фотограф моды. Каннингем — это про людей. Про самое главное, что есть в каждом из нас. Потому что каждый из нас хочет быть звездой, а звезда хочет просто побыть человеком. И вот это мерцание, которое является важнейшей частью жизни каждого из нас, оно невероятно тонко передано Биллом Каннингемом. Он никого не запирает в каком-то стиле, как делают в своих съемках даже самые великие фотографы моды: у них всегда есть сценарий, внутрь которого запускаются герои. А Каннингем видит жизнь как перформанс. И я действительно думаю, что жизнь каждого человека и есть его главный перформанс. И в этом смысле она — произведение искусства.

Выставка продлится до 29 августа.

Фотография наверху: Без названия. Нью-Йорк, 2 сентября 1981. ©Фонд Билла Каннингема, предоставлено Галереей Брюса Сильверстайна, Нью-Йорк