Открывшаяся в Государственном музее Востока выставка «Исчезающий и вечный» посвящена Китаю. Страна, известная своей древней культурой, сегодня меняется каждый день, то и дело ускользая от взгляда извне, чему способствует и феномен «шаньчжай» (тотальной подделки), признанный важной категорией китайских художественных практик.

По словам куратора проекта Марии Савостьяновой, трех представленных в экспозиции мастеров — известного российского художника Анатолия Журавлева, молодую китайскую звезду современного искусства Чэн Рана и Item Idem (за этим именем скрывается француз Сириль Дюваль, прославившийся работами, в которых он использовал эстетику и логотипы модных брендов) объединяет именно интерес к апроприации чужой культуры и транскультурной рефлексии.

Показанные на выставке видеоинсталляции «Идол» (авторы Чэн Ран и Item Idem) и «Вселенная Китая» Анатолия Журавлева, а также три его танки «Черный квадрат для Китая» исследуют диалог западной и китайской художественных традиций, в котором, по мнению организаторов экспозиции, проступает образ самого Китая — непроницаемого и открытого, традиционного и технологичного, изменчивого и незыблемого.

Экспозиция «Исчезающий и вечный» продлится до 23 февраля. По окончании выставки все танки серии «Черный квадрат для Китая» Анатолий Журавлев передаст в дар Музею Востока.

Мария Савостьянова, искусствовед, куратор выставки 

Почему выставка называется «Исчезающий и вечный»? 

Запад всегда стремился понять Китай, а Китай водил его за нос. С другой стороны, многочисленные попытки европейцев дешифровать эту цивилизацию сформировали большую художественную традицию. Китай кажется одновременно открытым и очень герметичным, суперсовременным и таким древним, что почти и вечным. Нам показалось, что все три проекта, представленные на выставке, отражают дуализм Китая и его восприятия. Мандала, которую насыпают из песка два тибетских монаха в видео «Вселенная Китая», как и положено, исчезла. В этом разрушении плода многодневной кропотливой работы — буддийский урок о непостоянстве всего сущего. А исчезающие в огне сумки Chanel в видео «Идол» — переход западного фетиша в идеальный мир китайца.

Какое отношение феномен «шаньчжай», то есть подделки, может иметь к искусству?

Термином «шаньчжай» в Китае обозначается индустрия подделок, контрафакта и нелегального использования брендов, охватывающая все, от автомобилей и мобильных телефонов до произведений искусства. В 2012 году один из участников нашей выставки французский художник Сириль Дюваль (вместе со стилистом Авеной Галлахер и художником Бабаком Радбоем) учредил уникальный в своем роде арт-проект «Шаньчжайская биеннале» — мероприятие, которое никогда не проводилось в реальности. Вдохновленные подделками, найденными в Чайнатауне на Манхэттене, художники инициировали метабренд, чтобы выразить свое критическое отношение и к современному искусству, и к современной моде, но также чтобы привлечь внимание к задору и изобретательности самой культуры «шаньчжай», чрезвычайно важной для китайских художественных практик. Поэтому и в основе выставки «Исчезающий и вечный» лежит оппозиция «свое — чужое».

Расскажите о видеоинсталляции «Идол» китайца Чэн Рана и француза Сириля Дюваля. 

Для китайцев ежегодное сжигание бумажных денег и вырезанных из бумаги макетов вещей — часть весеннего праздника Цинмин Цзе (Праздника чистого света, Дня поминовения усопших). Символическая традиция, установленная еще в VIII веке во времена правления династии Тан, жива и поныне: в течение нескольких дней на каждом углу в китайских городах и деревнях жгут нарисованные купюры, бумажные дома и автомобили.

Перед зрителем «Идола» проходит вереница объектов желаний, фетишей, навязанных глобальной культурой консьюмеризма. Их съедает и превращает в пепел полыхающий, почти ритуальный костер. В огне исчезает все: модные сумки и микки-маусы, одежда люксовых марок и гаджеты последних моделей, популярный фастфуд и иконы поп-культуры. Вещи искажаются, оплывают и взрываются под звуки шубертовской Ave Maria в исполнении Марии Каллас. Несмотря на обработку (голос знаменитой певицы понижен, темп воспроизведения замедлен), эта музыка остается важнейшим смысловым элементом фильма — звучит одна из ключевых молитв христианского Запада, которую китайская культура также, безусловно, опознает как музыкальный фетиш, но никогда не стремится проникнуть в ее суть.

С чем связан интерес Анатолия Журавлева к Китаю и как родился замысел танки с «Черным квадратом»?

Когда в середине 2000-х, уже получив признание на Западе, Анатолий Журавлев оказался в Китае, он много общался с местными художниками. Ему хотелось понять особенности восприятия современной культуры и западного искусства ХХ века в этой стране. Оказалось, что единственной знакомой современным китайским художникам фигурой русского авангарда был Василий Кандинский, поскольку в его абстрактных работах много элементов, напоминающих каллиграфию. А вот Казимир Малевич, напротив, несмотря на значимость своих экспериментов в истории русского и мирового авангарда, был им совершенно неизвестен. Тогда Журавлев решил показать квинтэссенцию Малевича, соединив первообразы супрематизма — квадрат, круг и крест — с типологией традиционной тибетской танки. Сам Малевич выставлял «Черный квадрат» как икону, и танка, помещенная в алтаре как образ для медитации, тоже своего рода тибетская икона. Почувствовав эту близость, художник апроприировал изображения-знаки Малевича и в большой танке «Черный квадрат для Китая» и одноименном триптихе приблизил язык русского авангарда к восприятию китайцев. Впервые триптих был показан в 2014 году на персональной выставке Анатолия Журавлева China Connection в галерее Urs Meile, Beijing-Lucerne в Пекине.

Фото: предоставлено пресс-службой Музея Востока