Коронавирус, точнее борьба с ним, сделала свое дело.
Беспрецедентные карантинные меры Китая, ради которых пришлось заморозить на полтора месяца деловую активность, сначала стали кошмарным примером того, что может ждать остальной мир. А потом, когда очагами распространения болезни стали страны и регионы, расположенные за тысячи километров от китайской границы, этот кошмар начал становиться реальностью. В том числе и в Москве.
Пока все выглядит относительно мягко — в виде тотальной слежки за теми, кто приезжает из стран, пораженных вирусом, рекомендации измерять температуру на рабочих местах да отмены массовых мероприятий численностью свыше 5 тыс. человек. Но все это абсолютно бессмысленно, если учесть, что московским метро ежедневно пользуются 3 млн человек, а избежать непосредственного контакта с окружающими в час пик даже и пытаться не стоит. Роскомнадзор уже рекомендовал отказаться от поездок общественным транспортом в часы пик. И если эта рекомендация, к которой пока мало кто прислушивается, выльется в остановку работы городского транспорта, городу грозит транспортный коллапс, не говоря уже об экономических последствиях. Они уже сейчас вполне серьезные.
Уже в конце февраля в мире начался финансовый кризис. Биржевые крахи, паническое бегство инвесторов из всего, что раньше приносило неплохую прибыль, а теперь стало источником убытков, которые уже перевалили за 10 трлн долларов. А тут еще Россия с Саудовской Аравией вместо того, чтобы пытаться сдержать падение цен на нефть из-за резкого сокращения спроса, решили наплевать на цены и побороться за долю сужающегося рынка, а заодно и устроить кровавую баню американским производителям сланцевой нефти. «Черное золото» ожидаемо рухнуло, за ним последовали и рубль, и российские акции. На очереди — распродажа российского госдолга, а значит, еще как минимум один раунд «валютной лихорадки». Впрочем, если учесть, что мировой финансовый кризис только начинается, раундов таких может быть не меньше, чем в поединке профессиональных боксеров. Если, конечно, где-нибудь ближе к концу года «бой» не закончится глубоким нокаутом российской финансовой системы, основное ядро которой расположено в Москве. Если для остальной страны финансовый кризис чреват ударом по накоплениям в результате чехарды на фондовом и валютном рынках, для Москвы это еще и потеря огромного количества рабочих мест среди тех, кто сейчас в этой системе трудится и вполне комфортно себя ощущает.
Москва, впрочем, пока выглядит совсем не так, как по идее должна бы выглядеть в разгар финансового кризиса. Не хватает нескольких существенных деталей, по которым раньше всегда можно было судить об остроте происходящего на финансовых рынках. Ни тебе очередей в банки, ни красноречивых табло обменных пунктов, цифры на которых четверть века служили главным источником информации о том, что происходит в экономике, для тех, кто специально этой самой экономикой не интересуется. Табло с улиц давно убрали, чтобы не смущать москвичей «ненужной информацией». Да они и без того доживали свой век вместе с обменными пунктами, которые раньше были на каждом углу, а теперь их еще надо поискать. Сейчас у каждого в телефоне свой банк с обменным пунктом и свой брокер с прямым доступом на биржу. А у многих еще и какой-нибудь торговый робот, который сам совершает сделки на фондовом рынке, и пара платежных систем в дополнение к банковской. Вовлеченность москвичей в операции на фондовом рынке с каждым кризисом кратно растет, а значит, растут и потери, которые несут люди в результате биржевых крахов. Достаточно сказать, что если к началу 2019 года на ММВБ физические лица открыли менее 2 млн брокерских счетов, то к 1 марта этого года их было уже 4,25 млн. Можно не сомневаться, что львиная доля этих счетов приходится на «продвинутых» москвичей.
Наиболее распространенная сегодня на Западе практика — сумма, покрывающая ежемесячные текущие расходы на банковском счете, а остальное на брокерском или пенсионном счете, в инвестиционных или биржевых фондах — стала обыденной и в Москве. А это значит, что москвичи со средними доходами и доходами выше среднего в результате биржевых обвалов конца февраля — начала марта в массе своей стали беднее. Причем многие из тех, кто поверил в прошлогодние разговоры о недооцененности российских акций, или тех, кто попытался «нащупать дно», кто пожадничал и взял «кредитное плечо», лишились своих денег безвозвратно. Жадность порождает бедность. Эта старая аксиома подтверждается во время каждого финансового коллапса. Вот только за годы, которые проходят от одного кризиса до другого, успевает подрасти новое поколение спекулянтов, которые и теряют деньги во время всеми ожидавшейся, но всегда неожиданно наступающей «резни» на рынках.
Дыра, проделанная финансовым катаклизмом в состоянии, простите за тавтологию, состоятельных москвичей, рискует добить и без того страдающие из-за эпидемии коронавируса туризм, индустрию развлечений, сегмент, продающий предметы роскоши, ресторанный бизнес — перечислять можно долго. А это очередные финансовые трудности, волна банкротств, сокращение рабочих мест и сокращение доходов москвичей.
Впрочем, на фоне проигравших всегда есть и те, кто от кризиса выигрывает. Коронавирус не передается через интернет, и вот сначала китайцы, а потом и остальной мир вместо походов в ресторан, клуб, театр или кино заказывают еду на дом и увлеченно режутся в компьютерные игры, торчат в соцсетях или смотрят кино и сериалы. Лишившись, пусть и на время, возможности путешествовать, можно попытаться получить впечатления и даже ощущения в виртуальной или дополненной реальности. С ними и в малогабаритной бетонной коробке можно устроить себе рай под пальмами или ледяной ад на одном из полюсов — кому что нравится. Да и процесс перехода к удаленной работе получит дополнительный толчок. Так что все, что связано с цифровыми технологиями, от услуг провайдеров до всевозможных служб доставки и интернет-сервисов, не говоря уже о социальных и стриминговых сетях, выглядит главным бенефициаром кризиса. Государство, конечно, захочет влезть на эту «поляну», заставить поделиться сверхдоходами от карантинного безумия, подрегулировать все в нужном направлении. Но в общем и целом тенденцию к уходу значительной части общества в виртуальный мир это не изменит.