В прошлом году «Яндекс» сделал альтернативную карту метро, переименовав привычные станции в местные центры притяжения. Вместо «Алексеевской» на ней значился «Тодес», вместо «ВДНХ» — «Москвариум». «Что? Серьезно?» — была первая реакция. Театр танца Аллы Духовой открылся в стеклобетонной башне напротив метро в 2014-м, «китовая тюрьма» на ВДНХ — годом позже. «Алексеевская» заслуживает большего.

За дефицитом

В советские годы в двух шагах от станции метро тогда еще «Щербаковская» находились сразу три знаменитых магазина. В фирменном «Океане» продавалась рыба: живая, копченая, соленая, мороженая и абсолютная по тем временам невидаль — стейки. Хотя большей частью на стеллажах красовались консервные пирамиды. А при входе стоял бородатый Нептун с трезубцем. Махинации в этой сети были поистине океанического масштаба: тонны неучтенной продукции, возможность списывать просрочку (на самом деле деликатесы, которые сбывали в рестораны с соответствующей наценкой, как говорил Глеб Жеглов, «это же Клондайк! Эльдорадо!») и, конечно, левая икра, которую расфасовывали в банки из-под кильки. Однажды такая банка случайно досталась рядовому пенсионеру. Бдительный дед пошел разбираться, завертелось громкое «рыбное дело». Директор «Океана» на проспекте Мира с говорящей фамилией Фишман получил 13 лет колонии, а замминистра рыбного хозяйства Рытов по кличке Боцман, проживавший неподалеку, на улице Павла Корчагина, — вышку. Пока негоциантами занимались органы, москвичи методично сметали с прилавков кильку в томате, надеясь найти икру. Больше такого взлета продаж в «Океане» не наблюдалось. С середины 1980-х магазин тихо загибался, деликатесы исчезли вовсе, а люди туда заходили в основном за мороженым минтаем для котов. Последние лет двадцать здесь работает одноименный бильярдный клуб.

В Дом обуви ездили охотиться за импортом. Помню, как после стояния в многочасовой очереди мне достались югославские сапоги «на манке» — на размер больше, но эта мелочь не могла затмить абсолютного моего счастья. С наступлением потребительского изобилия магазин раздробился на несколько моно- и мультибрендовых бутиков и свою культовость утратил. На торце дома 122 по проспекту Мира еще долго висела гигантская вывеска «Дом обуви», сейчас еще можно разглядеть ее следы.

Третий магазин — «Детский мир» — был не столь славен и огромен, как центральный на Лубянке, но там был приличный выбор детских товаров: одежды, обуви, игрушек и канцелярии. Позже он стал называться «Солнечный круг» и был районной палочкой-выручалочкой, куда мчались, обнаружив, что у ребенка потерялась сменка/шапка/перчатки, засохли краски, сломался циркуль или нет ни одной чистой тетради. А еще там был шикарный отдел, где по бросовым ценам продавались вещи из детских линеек известных брендов: Little Marc Jacobs, Ralph Lauren Kids, Kenzo Kids, Sonia Rykiel Enfant, Patrizia Pepe — разумеется, не новые коллекции, но в этом закутке регулярно покупали одежду для себя худенькие мамаши. Еще в начале 2000-х первый этаж магазина отъела «Азбука вкуса», а потом «Круг» и вовсе закрылся, уступив место отделению ВТБ. Что тут скажешь, если прошлым летом уже и сам модный дом Sonia Rykiel почил в бозе.

«Медведь» и «Лель»

В кафе-мороженом «Белый медведь» были самые вкусные молочные коктейли — многослойные, с ягодными и фруктовыми сиропами. Сидя в приятном полумраке и потягивая их через соломинку из красивых бокалов, мы, пигалицы, воображали себя взрослыми. Знали бы мы, во что превратится «Медведь» всего через несколько лет! В постсоветские годы место становилось все более злачным, а в конце 1990-х здесь открылся стриптиз-клуб. Позже на тротуаре появилась его зазывная реклама: огромный белый медведь, сжимающий в лапах красное сердце, и памятник стриптизерше в виде металлической полуголой девушки, извивающейся на шесте. Мой сын собирался концептуально отметить там совершеннолетие, но не успел. «Белый медведь» приказал долго жить в 2017-м, и его сменила вездесущая «Кулинарная лавка братьев Караваевых». Не единственный случай, когда на месте культового клуба/бара открылся продуктовый/сетевой фастфуд.

По другую сторону от метро располагалась еще одна районная легенда — модное кафе «Лель». Такая «Лира» местного разлива. По иронии судьбы «Лелю», наоборот, было суждено «впасть в детство». Почти та же схема, что и с «Медведем»: прежнее название и новый формат — детский развлекательный клуб, даже тотемное животное имелось — ежик Лелик. И та же неизбежная развязка: последние лет десять здесь квартирует «Шоколадница», потом к ней присоединился KFC.

Как закалялась Мазутка

С «Лелем» связана еще одна история. Криминальная. В январе 1993 года у кафе случилась эпохальная перестрелка, когда из-за какой-то ерунды сцепились абхазцы и парни из местной группировки «Мазутка».

ОПГ получила название в честь бывшего Мазутного проезда (теперь это улица Павла Корчагина). В 50-е годы прошлого века здесь работал мазутный завод, на котором трудились в основном зеки. Здесь же многие их них обзавелись жильем, поэтому к 1960-м район приобрел славу бандитского. По словам выросшего на Корчагина дизайнера Дениса Симачева, на его улице жили 27 воров в законе. Тем не менее местность неподалеку от парка «Сокольники» приглянулась партийным функционерам, и на Мазутке построили несколько цековских домов. «Эти субкультуры смешались, и получился очень крутой коктейль, — вспоминает Симачев. — Было много шпаны и много мажоров. Более того, некоторые дети цекашников становились такими бандитами, что ого-го. В девяностые людей сильно раскидало, и очень многие из тех, кто должен был стать работником парторганов, переквалифицировались в рэкетиров». «Мазуткинские» кошмарили кооператоров и контролировали весь район от Рижской (включая Рижский рынок) до ВДНХ и даже часть Сокольников.

В тот январский день группа абхазцев у «Леля» тормозила проезжавшие машины. В одной из них оказались парни из «Мазутки». Слово за слово, завязалась драка. Недолго думая «мазуткинские» достали ножи и обрез. Абхазцы не досчитались двоих. Эта стрельба стала одной из последних капель в бесконечной череде бандитских разборок, после которых был создан РУОП.

Ласковые сети

Как почти везде в Москве, если попытаться в нашем районе куда-нибудь плюнуть, то с большой вероятностью попадешь в аптеку. Почетное второе место удерживают салоны красоты. Третье делят магазины и общепит. Как и в любом спальном районе, большинство заведений в Алексеевском сетевые. Случайно или намеренно, но между ними поддерживается здоровая конкуренция. «Макдоналдс» уравновешивают «Бургер Кинг» (закрыт в связи реконструкцией здания) и KFC, «Братьев Караваевых» — «КулинариУм» и «Штолле», «Якиторию» — «Тануки», «Донер кебаб» — безымянная шаурмичная. Из этой стройной системы слегка выбиваются две «Шоколадницы», «Азбука вкуса» и «Азбука Daily» и целая россыпь «ВкусВиллов» с обеих сторон проспекта Мира.

Попыток развивать на местной почве авторскую кухню было немного, и все неудачные (Новиков и Деллос дальновидно ограничили свое присутствие «Елками-палками» и «Му-му»). Не получилось даже у заслуженного ресторатора, владельца сети «Грабли» Романа Рожниковского. Лет десять назад над своим же заведением (кстати, это были первые московские «Грабли») он открыл итальянское кафе «Черри мио». Казалось бы, беспроигрышный вариант: внятная гастрономическая концепция, невысокие цены, бизнес-ланчи, семейные бранчи, мастер-классы…  Но «Черри мио» не выжило, а вскоре закрылись и «Грабли», уступив территорию харчевне «Мандариновый гусь». Уже давно нет и «Елок-палок»: одни сменил «Тещин борщ», на место вторых въехал «Джонджоли». Эти рокировки не прекращаются, и ни одно помещение подолгу не пустует. Был магазин колготок — стал клуб красоты, на месте супермаркета открылась стоматология, вместо обувного — кофейня, потом аптека и другая кофейня. Слегка перефразируя Владика Монро, ситуацию можно описать так: уходят «Песняры» — выходят «Сябры».

Напротив метро идет бойкая и очень точечная застройка. Многоэтажные апартаменты премиум-класса под названием Hill 8 додумались впихнуть впритык к проспекту Мира и соседним домам. Учитывая близость к проезжей части и то, какой вид будет открываться из окон, комплекс, конечно, следовало бы назвать Hell 8, где восьмерка как раз тот уровень ада, который ждет будущих обитателей. «Ну ты только посмотри, что они творят!» — возмущенно говорю я другу-архитектору. «Это же апартаменты, — невозмутимо отвечает он. — Можно не соблюдать зонирование, требования по инсоляции и еще целую кучу регламентов, действующих для жилых помещений».

Ключи счастливчикам обещают вручить уже в этом году, и, возможно, успеют, невзирая на коронавирусный простой. Серая громадина кое-где уже поблескивает застекленными окнами (UPD: полным ходом идут отделочные работы). Кто займет в здании первый этаж, можно даже не гадать: это будут сети.

А мы идем дальше в сторону ВДНХ, чтобы углубиться во времена более древние.

Царское село

Своим названием местность, с конца XIV века известная как село Копытово, обязана Алексею Михайловичу (Тишайшему). В 1645 году он восходит на престол, и как раз в это время владелица села княгиня Трубецкая возводит у Троицкого тракта каменную церковь: номинально — в честь Алексия, человека Божия, по факту — в угоду государю. А с 1647 года и само Копытово становится Алексеевским.

От стен Кремля по Никольской, Сретенке и нынешнему проспекту Мира, переходящему в Ярославское шоссе, вела прямехонькая дорога в Троице-Сергиеву Лавру, куда регулярно совершал паломничества богомольный Алексей Михайлович. Любил он и охотиться в здешних местах — «тешиться птицами» и ходить на медведя. Бездетная боярыня Трубецкая практически возвращает царю имение, когда-то пожалованное Михаилом Романовым ее мужу за проявленную доблесть в борьбе с польскими интервентами, мол, пользуйтесь, Ваше величество. Чтобы было где отдохнуть после охоты и по дороге в Лавру, тот приказывает построить рядом с церковью путевой дворец. Так Алексеевское получает статус царского села. Обыкновенно пышная государева процессия со стрельцами, боярами, постельничими, стольниками, мамками, няньками, карлицами и прочими ближними людьми насчитывала до 50 повозок. От кремлевских палат до путевого дворца кортеж тащился около шести часов.

Незадолго до смерти Алексей Михайлович затеял реконструкцию храма и возведение нового. Пятиглавая церковь красного кирпича с колокольней, белыми резными украшениями и тремя рядами кокошников, наверное, самое древнее сооружение в районе, образец господствовавшего тогда архитектурного стиля русское узорочье.

Церковь с момента основания оставалась действующей, пережила (не без потерь) наполеоновское нашествие и несколько реконструкций. Ее главная святыня — список чудотворной иконы Тихвинской Божией Матери — и по сей день занимает почетное место в иконостасе. Богоматерь Тихвинская всегда считалась помощницей в ратных делах. Есть легенда времен Великой Отечественной войны: накануне битвы за Москву по личному приказу Сталина икону погрузили в самолет, который сделал круг над городом — после этого советские войска перешли в контрнаступление.

Батюшкиным путевым дворцом царь Петр почти не пользовался, однако один из редких его визитов стал историческим. Возвращаясь из Лавры, где спасался от стрелецкого восстания 1689 года, он остановился в Алексеевском. Сюда к нему явились с повинной мятежные стрельцы, которые в знак раскаяния сами принесли плахи с топорами. Эпизод вошел в роман Алексея Толстого «Петр Первый»: «В селе Алексеевском встретили его [Петра] большие толпы народа. Держали иконы, хоругви, караваи на блюдах. По сторонам дороги валялись бревна и плахи с воткнутыми топорами, и на сырой земле лежали, шеями на бревнах, стрельцы… » Все они были помилованы — «молодой царь не гневался, хотя и не был приветлив».

Последующим самодержцам дворец тоже оказался без надобности и постепенно превратился в заброшку. В начале ХIХ века он был разобран по причине ветхости. Его аварийное состояние лично засвидетельствовал историк Николай Карамзин, который не без опаски прошелся по разрушающимся палатам.

От входа в метро «ВДНХ» на Церковную горку ведет мощеная плиткой дорожка. Это русло протекавшей здесь когда-то речки Копытовки, которая уже давно несет свои воды в подземном коллекторе. Год назад после многочисленных обращений и опросов жителей района разобрали несколько возвышающихся над дорожкой декоративных металлических арок. Редкий случай победы горожан в борьбе с нелепым украшательством так активно освещался на мэрских и муниципальных порталах, что выглядит искусно разыгранной властями комбинацией — эдаким гамбитом, когда ради захвата центра пожертвовали пешкой.

«Полстакана», жандарм и баба с голубем

Дальше по проспекту Мира еще одно культовое сооружение — отель «Космос», перед которым на площади имени себя возвышается бронзовый генерал Шарль де Голль — плод усилий незабвенной троицы: скульптора Церетели, архитектора Кузьмина и мэра Лужкова.

Гостиницу — совместный проект советских и французских архитекторов — построили в 1979 году к Московской Олимпиаде. Космический полукруг должен был стать зеркальным отражением главного входа ВДНХ, однако из-за слишком большого расстояния между объектами он таковым не воспринимается, к тому же не получилось расположить его строго по оси главной аллеи. Но если смотреть с большой высоты (то есть из космоса), задумка архитекторов считывается. Благодаря своей форме в народной топонимике отель получил название «Полстакана».

Открытие «Космоса» состоялось за год до старта Олимпиады и было отмечено концертом для номенклатуры. Францию представлял Джо Дассен, а СССР — Алла Пугачева, которая уже была в стране звездой номер один. Ее тогдашний муж Александр Стефанович вспоминал, что гонорар попросил «натурой» — импортной сантехникой, бывшей тогда невероятным дефицитом. В тот момент супруги как раз занимались обустройством новой квартиры. Французы посмеялись, но тем не менее элегантный бежевый гарнитур, включавший такие редкие опции, как биде и джакузи, отправился на улицу Горького. После концерта был устроен шикарный банкет, во время которого выяснилось, что Дассен получил за свое выступление 200 тыс. франков. «Знал бы он, что я пела за унитаз», — усмехнулась примадонна.

«Космос», пожалуй, единственный отель не в центре, где за «фромами» неустанно охотились московские фарцовщики. «Утюжил» там и будущий поэт Андрей Орлов. Однажды какой-то парень из Денвера подарил ему ультрамодные казаки — буквально снял с себя и пошел дальше в одних носках, а сопровождавшая группу переводчица погналась за Орлушей, умоляя вернуть американцу сапоги.

Еще один пик популярности отель пережил в 2005 году, когда вышел «Дневной дозор». В «Космосе» Тимур Бекмамбетов и Сергей Лукьяненко (к слову, местный житель) разместили штаб Темных, а Жанна Фриске, исполнявшая роль ведьмы Алисы, рассекала по фасаду на красной «Мазде». Благодаря популярности «Дозора» постояльцев в «Космосе» тогда резко прибавилось.

Тогда же, в 2005-м, к 60-летию Победы, появился на площади и бронзовый генерал. Французы немедленно окрестили 18-метровый монумент страшилой. «Памятник де Голлю поражает взор своими размерами и уродством», — писала Le Figaro, выражая надежду, что приехавший торжественно открывать его Жак Ширак сможет удержаться от смеха. Москвичам, которых за восемь лет до этого осчастливили другим страшилой работы Зураба Константиновича, памятник не показался таким уж уродским, а сама фигура напомнила комика Луи де Фюнеса в роли жандарма Крюшо.

Де Голль не единственный памятник на площади. Еще в 1987 году здесь появилась работа греческого скульптора Ставроса Георгопулоса: бронзовая девушка в хитоне стоит на воинском щите, в ее руках оливковая ветвь и ослепительно-белый голубь. Композиция символизирует мир, но в народе статую называют по-простому — «баба с голубем».

Парадная застройка

Вдоль проспекта Мира сменяют друг друга красиво подсвеченные по вечерам сталинки. Почти все они появились уже после войны, однако застраивать дорогу к Всесоюзной выставке начали еще в 1930-е. В 1936-м здесь выросло мрачноватое брутальное здание типографии Гознака (тогда — типография №2 им. Молотова). А напротив двумя годами ранее появилась первая ведомственная многоэтажка — жилой комбинат Наркомтяжпрома. Огромный дом с аркой, колоннадой и пилястрами тянется от Маломосковской до Кибальчича, занимая целый квартал (в последующие годы таких ведомственных домов в районе будет построено немало. Об их привилегированном происхождении сегодня напоминают сильно вымахавшие ели у подъездов).

Остальные величественные сооружения уже принадлежат к эпохе расцвета сталинского ампира. Многие построены до кампании по борьбе с архитектурными излишествами, поэтому обильно украшены гроздьями, колосьями, знаменами, барельефами советских тружеников и прочей тематической лепниной. Некоторое время перед их фасадами еще сохранялись старые двухэтажные домики — деревянные, на каменных подклетах. Потом их ликвидировали, оставив нам в наследство очень широкие тротуары на этом отрезке проспекта Мира. «Глядя на старые фото, со всей отчетливостью понимаешь: какое счастье, что на всем протяжении проспекта не осталось ни одного следа этой старой, затхлой Москвы», — писал журнал «Элитная недвижимость» в 2003 году. Спору нет, город должен меняться и развиваться, но это яркая иллюстрация отношения властей к исторической застройке. Они и сегодня считают, что сносят только бессмысленные разваливающиеся хибары, а градозащитники всякий раз просто устраивают бурю в стакане воды.

Череду парадных сталинок венчает дом-дворец с узорчатыми флорентийскими карнизами, панорамными стеклянными лифтами и богатым декором — последний прижизненный проект Ивана Жолтовского. Когда здание возводили, подобная изысканность перестала соответствовать линии партии и правительства в архитектурно-строительном деле, и пожилого мэтра принялись нещадно клеймить апологеты нового курса.

С обеих сторон от дома Жолтовского еще два примечательных сооружения. Знаменитый «дом на курьих ножках» (построен в 1968-м, архитекторы Андреев и Заикин) долгое время был самым высоким панельным зданием Москвы. Кроме необычного фундамента и высоты от типовых панелек его отличают выпуклые балконы, расположенные в шахматном порядке, и нестандартная круговая планировка квартир. Ну а роднят традиционно низкие потолки.

Конечно, это далеко не первый московский дом на сваях. Судьба распорядилась так, что автор первого (Дом Наркомфина) — Моисей Гинзбург — отметился здесь единственным в районе памятником конструктивизма. Дом-коммуна рабочих ватной фабрики был построен в 1928–1931 годах по проекту Гинзбурга и его ученика Соломона Лисагора. Невысокое серое здание с ленточными окнами квартир-ячеек, хоть и является выявленным объектом культурного наследия, облеплено вывесками и выглядит потерянно.

Пей, Москва!

Московская вода стала портиться еще в петровские времена. Колодцы загрязнялись, пруды постепенно становились «погаными» из-за того, что горожане сбрасывали туда нечистоты и мусор. Царила полная антисанитария, следствием которой становились вспышки дизентерии, а то и холеры. После охватившей город в 1771 году эпидемии чумы власти наконец признали, что проблема питьевой воды требует безотлагательного решения.

«Москва доброй воды для употребления не имеет, москворецкая вода мутна и нечиста», — таков был вердикт Екатерины Великой, которая самолично отправилась искать для бывшей столицы приличный питьевой источник. И нашла в Мытищах Громовой ключ, возникший, по народному преданию, в результате удара молнии.

Отобедав сытной пищей,
Град Москва, водою нищий,
Знойной жаждой был томим,
Боги сжалились над ним.
Над долиной, где Мытищи,
Смеркла неба синева…
Вдруг удар громовой тучи
Грянул в дол — и ключ кипучий
Покатился — пей, Москва! —

так полвека спустя описывал поэт Языков красивую легенду.

Возможно, путешествие императрицы тоже легенда и на самом деле подходящие для водопровода мощные источники нашел глава Гидравлического корпуса генерал-поручик Фридрих Вильгельм Бауэр. Так или иначе, в 1779 году Екатерина поручила «произвесть в действо водяные работы».

Cтроительство водопровода длилось 25 лет и обошлось казне в гигантскую сумму. Один Ростокинский акведук стоил миллион рублей. «Легок как перо и весьма прочен», — одобрила работу государыня. Вода шла из Мытищ в водоподъемную станцию (в народе — водокачку), находившуюся на Новоалексеевской улице, далее подавалась в Сухареву башню, а оттуда самотеком — в водоразборные фонтаны. Но потребности города в воде постоянно росли, и в течение XIX века акведук был несколько раз реконструирован.

В 1892 году при Алексеевской водокачке были основаны ремонтные мастерские, которые потом трансформировались в завод «Водоприбор» — одно из старейших московских предприятий. Комплекс краснокирпичных зданий в модном тогда эклектичном стиле построил корифей московской промархитектуры Максим Геппенер.

Сухаревский резервуар использовать перестали, когда в рамках реконструкции водокачки тот же Геппенер выстроил у Крестовского моста две водонапорные башни с баками емкостью по 22 750 ведер каждая. Они не простояли даже сорока лет и были разобраны ради расширения Ярославского шоссе, ненадолго пережив уничтоженную в 1934-м Сухареву башню.

Ростокинский акведук, который со временем тоже утратил свою изначальную функцию, в наше время отреставрировали и превратили в пешеходный мост, а при нем разбили парк.

Строительный полигон

В 2000-е в Алексеевский район потянулась рука девелоперов. Сначала робко: еще хватало более престижных мест в центре и не были освоены подмосковные пустоши. Но в последние годы градостроители все более настойчиво занимаются переформатированием нашего «безрадостного» района, превращая его в «современный, эффективный и комфортный».

Первым знаковым авторским проектом стал «Эгодом», созданный командой архитектурной мастерской Сергея Скуратова. «Перед началом работы над концепцией я ездил на площадку несколько раз, — вспоминал Скуратов. — И каждый раз боролся с мыслью “А может, не будем ничего делать?” — настолько хаотичной, отталкивающей была окружающая застройка…  Мы должны были придумать решение, которое смогло бы “вытянуть” весь район из градостроительного болота, как барон Мюнхгаузен вытянул себя и своего коня из трясины за собственную косичку».

Два разновысоких корпуса, отделанных терракотовым клинкерным кирпичом, удачно вписались в ансамбль, не затронув рассыпанные в глубине красно-белые домишки Бахрушинского приюта для мальчиков, основанного известными московскими благотворителями на рубеже XIX–XX веков. Тогда же при нем был построен храм Живоначальной Троицы. Весь комплекс создавался под руководством «домашнего» архитектора Бахрушиных Карла Гиппиуса. Рекламный щит у «Эгодома» призывает состоятельных господ, проживающих в нем (ну и всех неравнодушных), жертвовать на восстановление храма. Разрушающимися корпусами приюта не занимается никто, хотя срок начала реставрационных работ, установленный Мосгорнаследием, истек еще в 2018 году.

На Маломосковской уже вовсю заселяется ЖК «1147» — проект архбюро ADM. При всей монументальности (высота нескольких секций достигает 22 этажей) он выглядит почти ажурным благодаря сочетанию в отделке всех оттенков кофейного, от капучиновой пенки до мокко.

Рядом с бывшим «Водоприбором» полным ходом идет строительство жилого комплекса «Серебряный фонтан» по проекту SPEECH, руководимого Сергеем Чобаном. Старые заводские корпуса сохранили и отреставрировали, они станут частью инфраструктуры комплекса — арт-кластером с творческими мастерскими и студиями для всех жителей района. Сохранили не только заводские здания, но и вековую липовую аллею, а также восстановили знаковый объект — фонтан Уоллеса (таких фонтанчиков с бесплатной питьевой водой сохранилось немало на парижских улицах) работы французского скульптора Шарля-Огюста Лебура предположительно 1872 года постройки.

Жаль только, что зачастую застройщики не столь бережно относятся к «памяти места» и дорогие жителям приметы старины воспринимают как рухлядь, которая по неясной причине занимает дорогостоящие квадратные метры.

Аквапарк, двор Харламова и расправа над граффити

Рядом с «Водоприбором», во дворе дома 18 по Новоалексеевской, в 1978 году появилась детская площадка, которую называли первым советским аквапарком. Спроектировали и построили его студенты МАрхИ на средства завода. Замысловатую систему бассейнов, каналов и фонтанов, украшенную разноцветной мозаикой, летом наполняли водой. Я этого не помню, но старожилы говорят, что в жаркие дни в лягушатниках плескались дети. Дворик был любим и режиссерами: здесь не раз снимали сюжеты «Ералаша». В 1990-е воду заливать перестали: завод и районные коммунальные службы не смогли договориться, кто будет за нее платить.

Несколько лет назад запущенный двор решили подлатать. К счастью, сохранились и каналы, и небольшая сцена с амфитеатром, и кирпичная крепость — мини-копия Ростокинского акведука. Только все почему-то выкрасили в диковатые цвета и…  укомплектовали типовыми современными лазательными конструкциями и лавочками. Жертвами благоустройства пали два отделанных мозаикой слоника, стоявших у входа. Их даже не попытались перенести на несколько метров (если они вообще мешали), а просто превратили в груду мусора. Слоник с поднятым хоботом был символом «Водоприбора». Но теперь здесь другой главный символ — фонтан.

UPD: А теперь опасность нависла и над самим двором. В конце августа районная управа представила проект благоустройства, в результате которого от уникального аквапарка не останется и следа. Практически все фонтаны и водные каскады собираются засыпать, крепость-акведук — перестроить, приделав к ней пластиковую горку, крепкие здоровые деревья, которые растут якобы хаотично, — вырубить, а львиную долю территории — отвести под аляповатые резиновые холмы и спортплощадки. Подобная переделка нарушит целостность комплекса и начисто лишит двор индивидуальности, считают жители района. «Наш двор — наша крепость!», «Не дадим положить с прибором на двор Водоприбора!», «Здесь дворовый аквапарк, не хотим стандартный шлак!» — оставляют они комментарии в районной группе.

12 сентября стартовала кампания по сбору подписей в защиту аквапарка. «Водные каскады должны не только жить, но и создаваться новые. О чем свидетельствует опыт восстановления Северного речного порта. Наш двор — неординарный и сложный, но программа “Мой район” обещана жителям для решения именно неформальных проектов. Двор-аквапарк на Новоалексеевской улице именно такой. Не дайте городу потерять один из самых необычных дворов!» — говорится в письме инициативной группы на имя мэра Собянина.

Многие годы я была уверена, что хоккейная коробка во «дворе Харламова» (дом 118 по проспекту Мира) та самая, где гонял шайбу маленький Валерий. Но это не так. Если и гонял, то уже в статусе чемпиона: трешку на «Щербаковской» Харламов с женой Ириной получили ближе к концу 1970-х. Кстати, их дочь Бегонита живет в этом доме до сих пор, а сыгравший Харламова в фильме «Легенда №17» Данила Козловский даже навещал семью. Бабушка Нина Васильевна (мать Ирины), увидев его, ахнула: «Батюшки, как вы похожи на Валеру!» Память великого нападающего увековечили лишь несколько лет спустя после выхода фильма. На борту коробки красуется надпись «Валерий Харламов — легенда хоккея», слева от нее — портрет прославленного спортсмена, а справа почему-то отдельно — ноги.

Показательная история. Обратившаяся в «Жилищник» местная жительница, пытаясь понять, в какое из их отделений ей нужно, спросила: «Относительно двора Харламова мне куда?» Ответ был такой: «Что, мы тут должны каждый двор вообще знать?» — и это многое объясняет.

И уже совсем недавно доблестные коммунальщики закрасили культовое граффити по мотивам мультфильма «Тайна третьей планеты» у детской площадки рядом с поликлиникой. Смешной Громозека, птица-говорун, робот с планеты Шелезяка и другие персонажи навсегда исчезли под неаккуратным слоем серой краски.

У пятачка, где сходятся Староалексеевская и Новоалексеевская улицы, идет самая жаркая стройка. Заканчивают апарт-комплекс Nova и дом-гигант «Лайм», а совсем рядом уже растет, как гриб после дождя, дом по реновации. Во дворе между стройплощадками, словно стойкий оловянный солдатик, торчит пустая голубятня. Уцелеет ли она и вернутся ли туда голуби — большой вопрос.

Зато обычных голубей в нашем районе хватает. Они жирные и ленивые, размером с небольших куриц. С питанием у них все в порядке. Разные сердобольные гражданки регулярно сыплют им хлебные крошки и крупу прямо на тротуар. Они клюют свой корм вперемешку с реагентами зимой и с тополиным пухом летом: тяга к обжорству давно пересилила у них инстинкт самосохранения. Асфальт в этих местах так плотно усеян кляксами голубиной жизнедеятельности, что напоминает картины Джексона Поллока. Дожди то и дело смывают эти художества, но они очень быстро появляются снова. Дерьма у наших голубей хватит не на один музей Гуггенхайма.

Под постоянной угрозой закрытия Ярославский рынок. Собственно старое здание колхозного рынка снесли уже давно, на его месте теперь супермаркет. Осталась только пристроенная уже в 2000-е крытая галерея. Туда перебрались продавцы, у которых мы уже десятилетиями покупаем мясо и фермерских цыплят, овощи и фрукты, сыр, домашние соленья, мед, каких не найти в магазине. Ходят упорные слухи, что дни рынка сочтены и территорию отдадут под жилую застройку.

Очередной ЖК? Тот самый фонтан Уоллеса украшают четыре женские фигуры, олицетворяющие истинные добродетели: доброту, простоту, милосердие и умеренность. Кажется, больше всего нашему району сейчас не хватает умеренности.

Фото: Артем Житенев