Ровно тридцать два с половиной года назад в журнале «Огонек» вышла статья «Контора люберов», которая в одночасье сделала знаменитым своего автора — будущего основателя ИД «Коммерсантъ» Владимира Яковлева. 22 июня 2019 года активисты движения «Лев против» совместно с бойцами Росгвардии провели очередной антиалкогольный рейд в амфитеатре на Хохловской площади.

Эти точки во времени выбраны абсолютно случайно. Любера к тому моменту уже года три как терроризировали московских неформалов и центровую молодежь, да и «Лев против» «радует» своими видеоотчетами пользователей YouTube тоже довольно давно. Важно другое — между теми временами и нашими прошли почти четыре эпохи: перестройка, лихие девяностые, нулевые и практически закончились десятые, а методы борьбы с мозолящими начальственный глаз явлениями ничуть не изменились. Не изменились они и за столетие.

Ничего нового

Сперва черносотенцев натравливали на «скубентов и анархистов», потом комсомольские оперотряды гоняли стиляг и поэтов под памятником Маяковскому, первых московских хиппи и посетителей рок-концертов, а когда они выдохлись — на смену им пришли любера. После того как они закончились, а вернее, в соответствии с веяниями времени перековались в люберецкую ОПГ, свято место тоже не пустовало. В начале и середине 1990-х московские вокзалы и общественные места вместе с милицией патрулировали неонацисты из РНЕ, в следующем десятилетии тем же самым пытались заниматься молодежки, общий куратор которых Василий Якеменко, к слову, тоже был любером — вот она, преемственность поколений! Одним из сайд-проектов его собственного движения «Наши»  стал «СтопХам», чьи активисты клеили стикеры размером с тарелку на лобовые стекла неправильно припаркованных автомобилей и регулярно становились жертвами гнева их владельцев.

Именно из рядов «СтопХама» и вышел Михаил Лазутин, основатель «Льва против». Ну а пока будущая звезда YouTube оперялась и проходила свои первые университеты, порядок на московских улицах помогали поддерживать футбольные фанаты, казаки, члены клубов контактных единоборств и даже «Ночные волки», в свое время помогавшие очистить столицу от люберов. Потом пришел «Лев».

«Это было на Болотной площади, — рассказывает журналист Роман Попков. — Место тусовок неформальной молодежи. Мы с женой прогуливались вечером по аллее, с коктейлем в банке. Внезапно обступают толпой какие-то быки со стероидными мышцами и с бородами — несколько человек впереди перерезают дорогу, остальные сзади и по бокам. Светят в лицо фонарем видеокамеры. Требуют от нас, чтобы мы убрали коктейль. Мы и раньше слышали про эту постнашистскую группировку и никакого желания вступать с ними в препирательства правового характера не было. Бессмысленно спорить о праве, о законности, о статье УК РФ “Самоуправство”. “Хотите, чтобы мы убрали банки?” — моя жена просто выливает свою на голову одному из них. Ну начинается кипиш, крики, до рукоприкладства все же не доходит. Потом они от нас отстали, пошли приставать к компаниям панков. Панки в основном старались отшучиваться либо интеллигентно спорить».

Почти такую же историю поведал нам и московский поэт Михаил Булгаков: «Вот купили вы бутылку нормального вина дороже 500 рублей на свои честно заработанные, а какие-то гопники у вас ее вырывают из рук. Как отреагирует в такой ситуации нормальный мужчина? Захочет дать в рожу. Причем лично Миша (Лазутин. — “Москвич Mag”) и еще пара его соратников стараются вести себя аккуратно — они, видимо, хорошо знают Административный кодекс. Но если все же начинается замес, то они уже не церемонятся. Моей женщине из гущи схватки прилетело бутылкой по голове, и она даже отключилась немного, полежала в нокауте».

«Лев»: от клоунады до побоища

Если о «подвигах» люберов приходится узнавать, читая воспоминания давно поседевших и остепенившихся неформалов 1980-х, то в наше время все, что нужно, лежит в соцсетях и на видеохостингах. Вот первая: молодой коротко стриженный паренек делает, как ему кажется, смешные обзоры на чужие видео: «Всем привет, это первый выпуск программы “100% смеха”, и сегодня мы от души посмеемся над ребятами, которые выкладывают свои ну о-о-очень крутые ролики…» В те времена в топах русского YouTube безраздельно царили Макс +100500 и This is Хорошо, так что Лазутин попробовал ухватить за хвост уже популярный формат. Не получилось — канал «100% смеха», так и не достигнув уровня проектов, за которыми стояли целые креативные команды, был удален, а его владелец отправился искать себя на почве общественного активизма.

Осознав, что в рядах «СтопХама» ловить больше нечего, Лазутин примкнул к одной из самых спорных инициатив — движению «Оккупай-педофиляй» Максима Марцинкевича, более известного как Тесак. Правда, примкнул, так сказать, наполовину — создал свое собственное параллельное движение под названием «Лев против педофилов» и в один прекрасный день оказался на скамье подсудимых по обвинению в грабеже и краже мобильного телефона, но был оправдан. Когда верхушку «Оккупай-педофиляя» начали одного за другим сажать по 282-й статье, Лазутин понял, что с этого корабля пора бежать, и решил в очередной раз сменить формат.

«Лев против» был копией сайд-проекта движения «Наши» — движения «Хрюши против»: активисты в костюмах свиней ходили по магазинам техники и сетевым супермаркетам и боролись с неправильным обслуживанием. Когда был принят закон, ограничивающий курение в общественных местах, на московских улицах появился неизвестный, одетый в плюшевый костюм льва и вооруженный брызгалкой. Позднее он переключился и на любителей пива. Пока все делалось без насилия, с шутками-прибаутками и даже легким налетом клоунады. Плюшевого льва пару раз показали в городских новостях и забыли, а сейчас в интернете невозможно найти даже малейших следов его существования, словно это был пришелец из очередной серии «Секретных материалов».

Правила хайповой драки

И вот мы видим еще одну смену облика. Бритоголовый паренек «с района» подкачался и отрастил бороду, причем не хипстерского, а вполне канонично-шариатского вида. Образ «доброжелательного ваххабита» подчеркивает еле уловимый акцент вместе с кодовыми словами и выражениями вроде «помните о Боге», «люди, любите друг друга» и «мир вам». На улицах он отныне появляется не в одиночестве, а с группой соратников, среди которых, видимо, есть и настоящие мусульмане. По крайней мере этим можно объяснить исчезновение роликов времен начала проекта — хадисы и вытекающие из них установления шариата прямо запрещают любые образы животных «от которых падает тень» и маскарадные костюмы как проявления язычества и поклонение идолам.

Любой образ — лишь оболочка. Куда больший интерес представляет вопрос, почему «Лев» так легко перешел от костюмированной клоунады к насилию. Как раз в 2015–2016 годах одним из важнейших трендов YouTube стал трэш-контент. Ролики, в которых люди ловили руками опасных животных, ели то, что есть в принципе нельзя, валялись в грязи, обливались кока-колой и просто вели себя нелепо, стали набирать сотни тысяч, а то и миллионы просмотров. В заголовках видеоканала «Лев против» регулярно встречаются слова «массовые беспорядки», «массовое побоище», «перцовка против розочки», «драка», «массовая драка», «разбил лицо»…

«Для них идеальная среда существования — это истошный скандал на грани драки, — поясняет Роман Попков. — Чтобы было много визгов, возмущения, тычков, угроз — идеальный формат для видосов, которые они снимают для своего канала и которыми зарабатывают. Это же бизнес в том числе».
Активисты стараются подходить именно к тем, кого легко спровоцировать на ответную агрессию. Бездомные или отсидевшие на площади трех вокзалов, десантники 2 августа в парке Горького, группа кавказской молодежи на выходе из торгового центра, остатки московских неформалов на Болотной площади или студенты ВШЭ и тусовщики в Яме на Хохловской площади. Лазутин предъявляет свои «законные» требования, после чего сам или кто-то из его товарищей совершают нечто провокационное, из-за чего обязательно должна завязаться драка, в которой «львы» будут выглядеть жертвами, вынужденными защищаться. Полученный материал соответствующим образом монтируется, но, к несчастью для «Льва», на YouTube помимо их роликов появляются и съемки тех же эпизодов со стороны. На одном таком видео можно заметить, как «львы» пристают к девушке, идущей с банкой алкоголя в руках. Ее парень встает между ней и толпой, раскинув руки, и начинает спокойно разговаривать с Лазутиным, но в этот момент один из активистов наносит ему резкий удар в голову. Парень падает на бордюр и, видимо, ломает ребро, после чего «львы» теряют к паре интерес и быстро уходят, не дожидаясь приезда скорой.

«Проникновение агрессивных вигилантов вроде люберов или “Льва против” — это одна из форм борьбы за общественные пространства с неустоявшейся традицией, — считает урбанист Петр В. Иванов. — Как только подобное место создается властями, как Яма или пешеходный Арбат, или возникает само по себе — начинаются попытки распространить на него непространственную нормативность и отношения власти. И так до тех пор, пока не возникнет какая-то новая система коммуникации со своими “можно” и “нельзя”. Такие места в социологии имеют свое название. В чикагской школе — moral region, “моральный район”, у французов — milieu, но суть одна и та же — в разных частях города будут работать разные системы норм и санкций. И если в одном milieu какая-то практика может быть нарушением правил и влечь за собой тесное знакомство с полицией, то в другом milieu она может быть, наоборот, уместной.

В Москве типичный пример устоявшегося milieu — Чистые пруды. Это такое место, в котором не то чтобы не действует законодательство Российской Федерации об ограничении распития спиртных напитков на улице, но как бы его нарушение абсолютно уместно и органично. Возможно, на той же Красной площади действительно неуместно пить коньяк из горла — уж больно там неуютно. А вот в месте, «где пруды закругляются», или на Покровских Воротах не то чтобы нельзя не выпить, но обычно люди пьют.

Справиться с этими моральными регионами невозможно ни с помощью ОМОНа, ни периодическими набегами вигилантов. Такие места может изменить только реновация похлеще той, что в свое время Осман учинил над Парижем».

Мама, я любера люблю

Движение «Лев против» сегодня выполняет, по сути, ту же функцию, что и любера в середине 1980-х, а именно проецирует создаваемые властью образы желаемого на общественные пространства. Любера охотно общались с представителями прессы, и когда их спрашивали, за что они избивают неформалов и разгоняют их уличные сборища, разные группы почти всегда давали один и тот же ответ: «Они ведут себя неправильно, не по-нашему, позорят наш советский образ жизни». Хиппи в рваной джинсе или панки в проклепанной коже провинились даже не самим фактом своего существования, а тем, что где-то собирались, присутствовали и тем самым переформатировали какие-то места в городе под себя. С началом перестройки решать эту проблему с помощью милиции стало немного неудобно, и решено было задействовать принципиально антисистемную третью силу, которая могла бы навести требуемый порядок.

Лекарство оказалось куда хуже болезни — в результате практически полного попустительства со стороны органов правопорядка любера от обыкновенного подросткового хулиганства быстро перешли к криминалу. В забытой ныне песне Юрия Шевчука «Мама, я любера люблю» были такие строчки:

Он мне дарит цепочки, он мне дарит значки,
В его кожаной куртке звенят пятачки.
Кажну ночь из Москвы он мне привозит трофей:
Скальпы вражеских панков, амулеты хиппей.

На языке улицы эта деятельность называлась обуванием. «Обуть» московского неформала второй половины 1980-х можно было на многое — к примеру, кустарного изготовления круглый пластмассовый значок с портретами или лого рок-группы у кооператоров стоил 10 рублей при средней зарплате в 214. А еще была стильная одежда, заграничные бейсболки танцоров брейк-данса, шарфы футбольных фанатов, цепочки, напульсники и прочие украшения, пластинки, магнитофоны…  В течение недели все это перепродавалось знакомым кооператорам и снова пускалось в оборот. Бывало так, что жертва нападения люберов уже через несколько дней обнаруживала снятую с себя вещь на одном из своих знакомых.

Потом как-то само собой оказалось, что кооператоры — «спекулянты» и «торгаши», тоже позорят советский образ жизни, и грабить начали уже их, а заодно и перекупщиков чеков «Внешпосылторга» — советского легального аналога валюты. Постепенно рэкет стал вытеснять все остальные формы люберецких народных промыслов, и наконец «социально-активная молодежь из подмосковных городов» превратилась в обыкновенную «братву», благо и время как раз наступило соответствующее.

Сегодня власти уже в целом безразлично, кто во что одет и как выглядит, если на вас, конечно, не футболка с Гитлером. Запрос изменился: в стране, президент которой не курит и не пьет, занимается дзюдо и накачивает бюджетными деньгами спорт, граждане обязаны соответствовать. Построенные и обильно украшенные мэрией парки предназначены не для сборищ молодежи — они сделаны для основного избирателя, для мам среднего возраста, выгуливающих здоровых розовощеких детей. Молодежная активность, которая выбивается за пределы этого желаемого образа порядка, беспощадно подавляется. Так, 1 мая этого года Росгвардия устроила массовое избиение посетителей фестиваля Hip-Hop Mayday в Лужниках, а 21 июня полицейские  разогнали скейтеров, собравшихся на культовой для них Калужской площади в честь Международного дня скейтбординга. Михаил Лазутин этот запрос «сверху» отлично уловил.

Как все закончится?

Последние свои рейды против Ямы на Хохловской площади Лазутин проводил уже в сопровождении взвода Росгвардии. Видимо, прежний формат то ли исчерпал себя, то ли стал слишком непредсказуемым. В этом, пожалуй, и заключается главное отличие «Льва против» от люберов — те просто давили силой, не заботясь о медиаэффектах. Весь смысл их саморепрезентации заключался в простом заявлении «мы сильнее вас», а их борьба за очищение городских пространств от «несоветских» неформалов была, по сути, проекцией территориальных войн дворовых и районных группировок, которые велись еще с дореволюционных времен.

«Лев против» — это типичное явление эпохи соцсетей, вне которых сегодня, кажется, не существует вообще ничего. Если Михаилу Лазутину завтра кто-нибудь выключит интернет, то «Лев» перестанет быть интересен всем, включая своего основателя. Именно так и выглядит первый возможный сценарий его дальнейшей истории. Любой хайп имеет свойство заканчиваться, что видно на примере тех же рэп-баттлов, которые еще три года назад набирали миллионы, а то и десятки миллионов просмотров, а сегодня навсегда исчезли из трендов YouTube. Если ролики Лазутина перестанут смотреть, он точно так же исчезнет и с московских улиц, а его подписчики найдут себе другое шоу.

Но есть и второй вариант — рано или поздно кто-то из активистов или сам Лазутин умудрятся совершить нечто подпадающее под особо тяжкие статьи УК РФ, к примеру в очередной уличной свалке все-таки забьют кого-нибудь до смерти. В этом случае «Льва» прикроют в одночасье, причем именно те самые силы, которые до сих пор его поддерживали.

Возможно, что Лазутиным и его активистами наконец-то займется московская полиция, у которой на «Льва» имеется особый сокровенный зуб за бесконечные вызовы «на сигарету и бутылку пива». С точки зрения закона ролики на канале движения выглядят отнюдь не безобидно и при желании могут быть квалифицированы не только как «самоуправство», но и по довольно жесткой статье УК 212-1 «Организация массовых беспорядков». И, как видно из истории, неформальные молодежные движения всегда переживают своих врагов, хотя бы потому, что собираться по интересам — важнейшая потребность людей вне зависимости от времени, в которое они живут, и внешних атрибутов.