Вечер, Петербург, кафе «Рубинштейн». Жду приятеля. Ну так, закусить-поболтать. Договорились на шесть. Его нет. Я голодный. Подождал минут тридцать, стал закусывать без него. Явился он в семь уже с лишним. Радостный такой: «Ну что, надолго к нам?» Знаешь, говорю, если ждать всех по часу, то надолго. Он будто шутки не понял, стал оглядываться: «Ща, извини, у меня тут еще дело».

И приводит к нам за стол человека, в пиджаке. У того выражение на лице саркастическое. Этого человека я приметил сразу, когда пришел — сидел в углу, тоже что-то ел. Выяснилось: он, как и я, из Москвы, и ему приятель назначил встречу в пять. То есть он ждал целых два часа. Причем с ним встреча по делу, а не напиться.

И мы, два угрюмых москвича, спрашиваем приятеля: «А нормально вообще так опаздывать?» Тот смеется: «Вот зануды! Ну я же пришел!» «В самом деле, — отвечает человек в пиджаке. — Трудно возразить. Классная у вас, питерских, логика». «И тайминг», — добавляю я.

Наверно, мой приятель не виноват. Да, в Петербурге время течет по-другому. То есть формально оно московское, но только формально, для работников Смольного и для винных магазинов. Ибо если винный не открыть вовремя — случится Октябрьская революция. А так в городе, в котором сбегают носы и постоянно вываливаются из окон старухи, в этом городе время тоже с признаками аномалии.

Не может питерский человек явиться вовремя. Это против его натуры. Мой приятель не какой-то удивительный экземпляр. Я хорошо знаю: если назначить время петербуржцу, надо еще хотя бы полчаса накинуть. В лучшем случае.

И не потому, что они все так заняты: по дороге еще надо зайти в Эрмитаж, а заодно поболтать с Гергиевым о творческих планах. Просто у них время иное, тягучее и густое. Ну час, ну два часа — какая разница? Можно завалиться к человеку в гости, разбудить его и удивиться: «Ты спишь? Но ты же сказал — заходить вечером». Тот ответит: «Да, но уже два ночи. Хотя ладно, заходи».

Кстати, о Гергиеве. Однажды я был в Мариинском театре, давали то ли «Аиду», то ли «Травиату». Гергиев дирижером. Сижу нарядный, жду начала. Рядом со мной две очаровательные петербургские старушки. Они спорили: на сколько Гергиев опоздает сегодня. Обе проиграли, маэстро опоздал сильнее. И неважно, что он из Осетии родом, он петербуржец уже много лет. Живет по ленинградским законам, в петербургском тягучем времени.

Пунктуальность — это что-то гнусное, скучное и московское. С точки зрения петербуржца. Да, москвичи — люди-хронометры. В наших молескинах и телефонных ремайндерах все записано поминутно. 9.12 — кофе с Игорем (стартап), 9.38 — взять заказ (жене), 10.14 — звонок Ане (бухгалтер), ну и так далее. И москвичи не сбиваются. У нас как «городок в табакерке»: одна встреча чуть сдвинется — посыплется весь механизм. А за ней страна с экономикой. Нет, все отлажено, все жестко, все сбалансировано. Плитка к плиточке, человек к человеку.

Я сам, как москвич, терпеть не могу опозданий. Нет, по молодости опаздывал, был грех. Но потом сделал внутренний апгрейд и теперь являюсь вовремя, будто караульный солдат с начищенными пуговицами у Кремлевской стены. И если мой «клиент» задерживается хотя бы на три минуты — уже нервотрепка. Если на пять — катастрофа.

Мне часто приходится встречаться по работе с разными звездами и бизнесменами. Совсем юные — еще бывает — опаздывают. Но люди за 30 — нет. Если они москвичи.

Самое частое сообщение в телефоне — «я на месте». Человек пришел даже раньше. Да, случается, кто-то в пробке застрял. Но бывало не раз — человек бросал машину и устремлялся пешком. И это не собутыльник, которому бы скорей накатить — это известная актриса или важный бизнесмен. Потому что в Москве не опаздывают. Потому что городок в табакерке. И только питерские в Москве себя ведут так же, как на родном невском граните. Еще и глумятся над москвичами.

Однажды мне надо было на встречу по очень важному делу, сулившему хорошие деньги. В Москве. Но вот незадача. Вместе со мной туда же должен был прийти товарищ из Петербурга. И нам сказали: «Встречайтесь и приходите вместе. Ждем в двенадцать ноль-ноль».

Надо ли говорить, что товарищ из Петербурга опоздал минут на пятнадцать. С совершенно невозмутимым лицом. Зато явился с кульком черешни: «Угощайся!» Скорей, говорю, какая на хрен черешня? Нас ждут! И мы пошли. Но этот товарищ шел медленно, выбирая черешню покрупнее, задумчиво глядя по сторонам. Я умолял: «Ну быстрее, нельзя так!» Он улыбался и аккуратно выбрасывал косточки в урну (культурный, блин).

И тут я понял: он не может быстрее. Он в уютной оболочке своего петербургского времени. А я для него жалкий, потный москвич. У которого на уме лишь бабло, даты, цифры, проекты, всякая чепуха. Нет, это все нужно, но чего суетиться? Не убежит. Будет ждать, как Медный всадник.

Гордый питерский человек всю жизнь борется с пунктуальностью москвичей. И зачастую побеждает. Да что там москвичи — с пунктуальностью всего мира. И даже, простите, Господа. Наш президент три раза опаздывал к папе римскому. А тот, как известно, преемник апостола Петра. А Петр — любимый ученик сами знаете Кого. Но те, кто из града Петра — не спешат. Время не имеет значения. Черешня важнее.