Ох уж эта мечта XXI века — жить в большом городе, как в деревне. Соседские комьюнити стали трендом, о них заговорили, их начали выстраивать, с оглядкой, разумеется, на наше вечное «а вот у них там за границей есть такое, что ни в сказке не сказать, ни пером описать».
И вроде бы все это уже начало прорастать и у нас — сперва из соседских групп в Faсebook и VK, из домовых и дворовых чатов в WhatsApp и «Телеграме». Начали с решения вопросов вроде установки шлагбаума или ремонта детской площадки, а сейчас дошли уже до стадии обмена рецептами, раздачи и распродажи остатков домашней еды и даже до соседских барбекю во дворе. Неужели получилось?
Ну что ж, давайте посмотрим на то, как это устроено, например, в США. Типичный пример действующего соседского комьюнити — это городок Hill Valley из трилогии «Назад в будущее», собственно, на этом и построена половина сюжета первого и третьего фильмов. Школа, в которую ходят несколько поколений одних и тех же семей, заведения и магазинчики, ведущие свою историю еще со времен Дикого Запада, остановившиеся в незапамятные времена часы как главный исторический памятник — город у Роберта Земекиса стал равноправным действующим лицом, таким же как Марти и Док Браун. «Но ведь не все же в Америке живут в маленьких городках», — скажете вы. Да, не все, но этот архетип перекочевал и в одноэтажные пригороды. А в старых лондонских пабах рядом с некоторыми местами привинчены медные таблички, говорящие о том, что эти места навсегда закреплены за членами определенных семейств, которые выпивают здесь свою пинту с тысяча восемьсот-какого-то года.
В Москве своя атмосфера. Есть такая цитата, приписываемая историку Тихомирову (за точность воспроизведения не ручаюсь, но все же): «У нас никто не живет в доме своего деда, потому что еще при жизни деда этот дом три раза сгорел». Уже больше века как мы все — типичные трудовые мигранты с соответствующим образом жизни и поведенческими паттернами. Если говорить конкретно о нашем городе, то сперва сюда влилась волна беженцев от Гражданской войны, за ними пришли искатели счастья на стройках социализма, их в свою очередь смыло волной задержавшихся в столице эвакуантов Великой Отечественной, следом пришли лимитчики 70-х и первой половины 80-х годов, а с середины 90-х Москва и вовсе превратилась в гигантскую воронку, в которую летят внутренние и внешние экономические мигранты вперемешку с беженцами отовсюду. И вроде бы это нормальная история для любой столицы, но в российских реалиях все это носит какой-то уж совсем экстремальный характер, больше напоминающий массовые перемещения леммингов, чем миграционные потоки. И когда кто-нибудь начинает свой рассказ со слов «Я, как старый москвич… », не верьте ему, с вероятностью 90% его родители перебрались сюда из глухого ПГТ в Ивановской области примерно 50 лет назад и познакомились в заводском клубе ЗИЛа.
И нет, это не социальный снобизм, а констатация факта. Для образования классических территориальных сообществ необходимо «ядро» из нескольких семей, живущих бок о бок на протяжении как минимум трех поколений. У нас такого не может быть, а тем более такого не может быть в современной Москве, где рынок арендной недвижимости, по сути, контролируется легионом частных рантье, у каждого из которых свои запросы и капризы. Вчера в соседней квартире жил его старенький дед, потом он умер, квартиру сдали приехавшему работать в «Яндексе» программисту из Костромы, через год он не потянул квартплату и переехал, а на его место вселилась семья беженцев из Донбасса. Года через два их место займет дизайнер Лена. По этому поводу был довольно циничный анекдот о том, как в общеизвестной точке сбора любителей двухколесного транспорта на смотровой площадке МГУ не получилось «территориальное комьюнити» у классических байкеров в коже и ездоков на японских спортивных мотоциклах: «А зачем с вами знакомиться, когда вы каждый год новые?»
Разница в положении между «старыми москвичами во втором-третьем поколении» и внутренними мигрантами вместе с примкнувшими к ним миллениалами порождает и два совершенно противоположных взгляда на город. Людям с рюкзаком за спиной «территориальные сообщества» по большому счету не нужны — домой они приходят в основном только поспать, заняться сексом и съесть завтрак, а для всего остального в их распоряжении есть целый огромный город и друзья из соцсетей. Бум общественных пространств и кластеров, который мы наблюдаем в последние годы, по сути, обслуживает вкусы именно этого поколения людей, способных жить и делать карьеру хоть в Москве, хоть в Буэнос-Айресе. Им происходящие с городом перемены по большей части нравятся, хотя по поводу отдельных вопросов вроде сноса исторических зданий, платной парковки, закрытия любимого арт-кластера или замазывания дворниками особо художественных граффити они, безусловно, будут ворчать. Но «старые москвичи» не приемлют все эти перемены в комплексе, у них способна вызвать изжогу даже банальная велодорожка, просто потому что она меняет тот пейзаж, который им памятен с детства, и напоминает о том, что за углом давно уже не магазин «Диета», а «Магнолия». И эти две категории никогда не договорятся между собой. И уж тем более не смогут образовать никакого «сообщества» с общими интересами.
Хотя, быть может, на почве обмена кулинарными рецептами что-нибудь такое и получится. Как говорится, «будем наблюдать».