Я родилась в Москве. «Вспомнить все» — это совершенно случайная история, объединяющая волонтерские стремления на тему трепетного отношения к архитектурному московскому наследию.

Все люди, которые так или иначе сегодня причастны к нашему спонтанному проекту, были градозащитниками. Градозащитники всеми силами препятствуют сносу памятников и разрушению старого города, помогают сохранить архитектурное наследие, чтобы оно было аутентичным, подлинным, целым и цельным. Это такая немного печальная история: градозащитник — некое третье лицо в любом процессе, не скажу, что у него проигрышная, но однозначно тяжелая позиция. Есть, например, органы охраны памятников, занимающиеся административными вопросами, есть собственники здания, застройщики, девелоперы, жильцы, в конце концов. Эти люди имеют права на дом, могут их отстаивать, принимать решения. Градозащитник стоит немного сбоку, без очевидных рычагов влияния, и получает минимальный положительный фидбэк. Тем более когда это все начиналось, еще в нулевые годы, вообще был мрак. Нужно было обладать фантастической психологической устойчивостью, чтобы чего-то добиться. Активистов много, но они в основном приходят пофыркать. Люди, репостящие в социальных сетях фотографии с подписями «Боже, какой ужас, снесли старинный домик», это не градозащита. Градозащита — максимально упоротые и скучные дядьки и тетьки, которые могут зациклиться на одной задаче и выполнять ее годами, они в состоянии постоянно долбить одну и ту же стенку, возиться с бумажками, ничего вообще не получая взамен.

История с нашей первой вывеской кардинально перевернула практику градозащиты. Был 2012 год, шел ремонт аптеки на Патриарших. Мимо прогуливался человек, который лично знает Сашу Можаева, самого главного и топового московского краеведа. И он увидел какие-то странные буквы, подумал, что это старая вывеска (а в этом здании с 1914 года всегда находилась аптека), о чем и сообщил Саше. Саша показал ее мне, и мы очутились в ситуации, когда это не какой-то снос или реконструкция, не длинная история, а просто ремонт фасада. Если мы ничего не сделаем, послезавтра уже вывеску заштукатурят, на принятие решения максимум два-три дня. Либо мы без лишних размышлений включаемся, либо в очередной раз будем рыдать, кидая постики, как все плохо.

И как-то так сошлось, что я ничего не понимала в реставрации, но зато умела все организовывать, я предприниматель, у меня небольшая компания, которая производит канцтовары и сувениры, а Можаев знает все про реставрацию. Он нашел реставраторов, которые смогли быстренько оценить стоимость и прикинуть, как это реализовать. Я нашла строительные леса, согласовала все с жильцами и государственными органами, запустила сбор денег. В 2012 году еще даже не было перевода с карты на карту, нам в конверте приносили наличные. Все закрутилось-завертелось, мы отреставрировали вывеску, она получилась классной и интересной, даже интереснее, чем мы думали. Она двухслойная, посередине написано «Аптека», а по бокам — «Центральное бюро студенческих кооперативов». Причем в надписи справа есть ошибка: студенТческих, а слева все правильно — студенческих. Шрифт один, сделано в одно и то же время и непонятно, то ли сперва написали с ошибкой и решили не исправлять, то ли два разных человека писали — в общем, загадка!

Когда мы праздновали открытие вывески, собралась гигантская толпа, приехали журналисты. Оказалось, что это всем нравится, отзывается в людях как понятный язык общения с городом. И нас стали спрашивать: а что дальше? Мы никому ничего не обещали. Следующей у нас стала «Булочная и кондитерская» на Покровке. Там была булочная с советской вывеской, и она не соответствовала дизайн-коду города, ночью приехали коммунальщики, сняли ее и выкинули, а под ней обнаружилась другая. Можаев на своей лекции упомянул про это, но сказал, что мы не собираемся ничего делать: потребуется 300 тыс., для 2013 года огромные деньги. Из зала к нам подошел мужчина, очень кэжуал одетый, абсолютно не производящий впечатления, и сказал: «А если я вам дам сто тысяч, возьметесь?» Мы посмеялись, я оставила ему свой номер телефона, хотя была уверена, что он прикалывается. Но он действительно передал мне пачку денег — пришлось включаться.

Когда меня спрашивают про планы на будущее, про то, как мы ищем вывески, я все время говорю: это магия. Но не в том смысле, что я верю в мистику и эзотерику, просто их вообще невозможно найти специально. Технологии, которая просвечивает стены, не существует. Есть технология, позволяющая под картиной другой слой рассмотреть, но на фасадах это сделать не получится. Если мы откроем старые фотографии Москвы, она вся в вывесках, но большинство из них навесные (реклама, написанная непосредственно на стенах, огромная редкость), при этом достаточно одного хорошего ремонта, чтобы они исчезли. И поэтому такие вещи обнаруживаешь только случайно, их искать не имеет смысла, можно только внимательнее глазеть по сторонам. И это не кокетство, у нас действительно нет никаких планов, артефакты как горячие пирожки: появились — сразу хватаем. Еще нам часто пишут: смотрите, здесь рассыпается то-то, здесь нужно отреставрировать это. Но у нас нет фонда и постоянной копилки, чтобы оттуда взять деньги, мы собираем донаты именно на конкретный артефакт. А нам нужно собрать, допустим, полмиллиона-миллион за три месяца, мы не год собираем, а пока идет реставрация.

Моя любимая история про мозаику Московского электродного завода, она почти детективная: ее украли, а мы вернули. В 2020 году на Ивановской горке открылось кафе «Сюр», и они выложили у себя в социальных сетях картинки интерьера: бабушкины стулья, ковры, в том числе фрагмент советской мозаики 1970-х годов, украшающий стену. И вдруг градозащитники начинают просто лютый треш в комментариях: а-а, да вы воры, мы вас накажем. Никто не понял, что происходит. Оказалось, один градозащитник, специализирующийся на районе шоссе Энтузиастов, опознал кусочек мозаики, исчезнувшей с территории Московского электродного завода. Вот вы слышали про такой завод? Я тоже не слышала, а он на Электродной улице находится. Эта мозаика стояла внутри, на территории завода, частично уже обвалилась. Ее вообще никто, кроме этого краеведа, не видел, а он умудрился опознать, и поднялся дикий шум.

Я связалась с владельцами «Сюра», говорю: «Вы знаете, что у вас украденная мозаика?» Они ответили: «Мы честно ее купили на “Авито” за 15 тысяч, не в курсе, что это и откуда, но если треш прекратится, мы отдадим, просто забирайте». Я позвонила на завод, меня спокойно соединили с директором. Спрашиваю: «У вас украли мозаику?» Он удивился: «У нас что, была мозаика?» Выглянул в окно — и увидел, что на стене странная закрашенная рамка, на которую никто внимания не обращал, а центральная часть отсутствует.

Мы приехали в «Сюр» за мозаикой, она была набрана на листах фанеры, которая уже подгнила, 50 лет простояла все-таки. Пригласили мозаичиста, у меня волонтеры в октябре ползали по мерзлой земле, выкапывали обвалившиеся плиточки: даже если мы не знаем, на каком конкретно месте стояла плитка, лучше поставить родную, чем сделать замену на реконструированную. Хотя в итоге нам все равно отлили 250 кг новой плитки 14 разных цветов. Мозаика занимает 33 кв. метра, какой-то процент плиточек — новые, свежеотлитые, какие-то свои куски отмытые. Было очень большое, крутое открытие, но на этом приключения не закончились.

Не сохранилось никаких фотографий или свидетельств, что это была именно советская мозаика, юридически ее нигде не существовало. На завод пришли коммунальщики, занимающиеся регистрацией муралов, которые должны отвечать определенным требованиям, как и наружная реклама. Это было перед выборами в Думу в 2021 году, а на мурале написано: «КПСС». И коммунальщики сказали: «А что это у вас здесь реклама политической партии? Политическая символика запрещена». Подали на регистрацию заново, завесив аббревиатуру баннером. А потом от завода пошли к депутатам-коммунистам, попросили их связаться с коммунальщиками и подтвердить, что не имеют к этому отношения. И коммунисты помогли доказать, что это не от них. Только тогда полностью согласовали мозаику с буквами.

В этой истории вообще миллион разных приключений, но она моя любимая именно потому, что, во-первых, она про кражу, которая закончилась хорошо, а во-вторых, мы взяли некий градозащитный конфликт и перевели его в положительное русло. «Сюр» радуется, что от них отстали, заводу нравится, что у них красиво, нам всем приятно, что мы можем туда спокойно пойти, это прямо рядом с метро «Шоссе Энтузиастов», там творческий кластер на территории завода с разными муралами современного искусства, среди которых наш. И он демонстрирует в том числе, что это не плакатное искусство, давно умершее и забытое, а одна из форм именно монументального искусства, украшение стен, которое существовало 50 лет назад и неплохо вписывается в общую концепцию сейчас.

Или вот панно «Достижения СССР», открытие которого было в этом октябре. Летом сносили корпус бывшей фабрики на Серпуховском Валу, панно находилось на стене во дворе, его никто не видел. А местный краевед, он же директор Музея авангарда на Шаболовке Илья Малков, заметил, пошел общаться с застройщиками, попросил остановить снос хотя бы на несколько дней. И когда мы это панно сняли со стены, поняли, что это вообще не мозаика. Оказалось, это панно из цветного стекла. Оно еще и переливается — мы очень удивились, когда такое увидели.

Выяснилось, что никто в столь уникальной технике не работал, кроме грузинских мастеров, например Зураба Капанадзе, известнейшего в Грузии монументалиста. Он вместе с коллегами изобрел и запатентовал в 1976 году эту стеклянную технологию. В Грузии сохранилось около десятка подобных панно, в России — больше ни одного, наше единственное в стране: это было и дорого, и сложно. Чья это работа, мы не знаем. Но видно, что почерк грузинской команды другой, он совершенно не похож на эту историю.

И было вообще непонятно, как реставрировать 18 кв. метров, собранных на плитах. Никто не то что не работал, даже в руках такое не держал. Мы позвали на помощь того же мастера, который реставрировал нам «КПСС», это один из немногих мозаичистов, который хорошо умеет и в современную мозаику, и в реставрацию. Он нашел смальтоваров, есть и такая профессия. Заметьте, каждый цвет получается неоднородным: например, зеленый или синий состоит из разных оттенков. У смальтоваров уходило несколько суток на один цвет утраченного фрагмента. Оранжевый они варили неделю, потом синий неделю — реально мучились с этим около месяца, проделали колоссальную работу, чтобы восстановить все утраченные кусочки.

Теперь это панно находится на территории бизнес-центра «Товарищество Рябовской мануфактуры» на «Тульской». Там мы, кстати, несколько лет назад отреставрировали старинную вывеску 1920-х годов керамико-плиточного завода, где было сделано все керамическое покрытие всех линий московского метро. Это тоже из разряда неожиданных открытий, когда даже в таком достаточно утилитарном можно найти нетривиальную вещь.

А еще бывает, что благодаря вывеске раскручивается большая история с подробностями. Например, на Никитском бульваре, где сейчас находится Сеченовка, мы занимались дореволюционной вывеской «Общество распространения между образованными женщинами практических знаний». Звучит и странно, и забавно, мы сделали кучу мерча с этой надписью. Но что она значит?

Оказалось, что на Никитском бульваре в 1905 году это здание построили специально для училища. В конце XIX века женского прикладного образования в России не существовало. В те же институты благородных девиц девочки шли учиться, чтобы стать образованными матерями, с этого началось женское высшее образование для дворянок — не для того, чтобы женщины работали, а чтобы мама была умная, могла научить ребенка нормально читать, писать и вырастила из него адекватного человека к тому моменту, когда он пойдет уже получать образование.

При этом огромное количество женщин не владели навыками домашнего хозяйства на уровне, необходимом для комфортной жизни. В городе, если ты не умеешь шить, очень дорого обойдется одежда. Это не так, как сейчас, когда в магазине платье купить дешевле. Не умеешь шить — идешь к портнихе, платишь много денег. Если не умеешь готовить, ты вообще никакая хозяйка.

Поэтому организовали такое общество распространения практических знаний между образованными женщинами. На самом деле это курсы ровно в том понимании, в котором мы их знаем. Там были разные занятия: рукоделие, кулинария, плетение кружева, машинопись для секретарей, счетоводство для бухгалтеров, уход за детьми для гувернанток — можно либо просто прокачать какой-то навык, либо получить профессию, чтобы устроиться на работу. Это уже период, когда женщина может самостоятельно работать.

У них был гигантский поток людей. Поскольку они брали в кредит деньги для открытия, опубликована отчетность — мы знаем, сколько девушек, какого возраста, из каких городов, из каких сословий учились. Стоимость трехмесячного курса была примерно 20–30 рублей, это приличная зарплата рабочего за месяц. Достаточно дорого, но приемлемо, девушка из дворянской или купеческой семьи вполне могла себе позволить. До 1917 года они успели выпустить несколько тысяч человек. Организовали бюро трудоустройства, мы даже нашли воспоминание, что была своя столовая, в которой те, кто учился кулинарии, оттачивали навыки. Туда ходили все местные студенты: готовили из очень хороших продуктов, но качество готовки зависело от того, попал ли ты на начало курса, когда все еще подгорелое и пересоленное, или на конец, когда уже вкусно. Мы узнали много подобных деталей, это вроде открытая информация, но никто, кроме отдельных историков, не додумался ее искать. Хотя меня всегда беспокоило, а что делали девушки раньше, как они могли получить профессию — а вот, пожалуйста, были такие платные курсы.

Это из неожиданных приятных открытий. Сложности…  Мне кажется, у нас во многом самое сложное позади: когда мы начинали работать, нас все встречали с недоверием, было очень тяжело объяснить жильцам, собственникам, государственным органам, зачем это нужно. Сейчас гораздо проще, хотя, конечно, бывают отказы. Есть неприятная история на Сретенке: там в переулках очень крутой дом с советскими надписями, нам каждый год по десять раз присылают его старые фотографии. Мы ходили к жильцам, и старшая по дому категорически против, потому что она ненавидит все советское, твердит: «Нет, никакого Ленина и того, что о нем напоминает, пока я жива».

Или, например, на Трубной улице при ремонте обнаружили буковки, мы с прорабами договорились, что почистим, посмотрим хотя бы. Мы ушли, а они в тот же день все сбили, я звонила собственнику, он говорит: «Слушайте, если вам нечем заняться, идите в архив Ленинки и ищите свои данные, а нам здесь бизнес нужно строить». И вот как объяснить человеку, что он вполне может открыть магазин одежды под старинной вывеской «Мясо» — и все поймут, это нормально, наоборот, к ним будут люди чаще ходить, фотографировать.

Та же старая советская аптека на Патриарших закрылась, хотели там разместить ресторан, но жильцы восприняли в штыки: ресторанов на Патриках и так достаточно. Этим занимался Ginza Project, они подумали-подумали и решили, что раз вывеска «Аптека», пусть будет аптека. На самом деле это магазин косметики, у которого есть аптечное крыло, но они как-то органично обустроили, внутри витрины под старину, выглядит очень классно и, мне кажется, работает на бизнес. Хотя, наверное, вначале они ломали голову, как это все вписать в реальность и связать.

Препятствия с госорганами мы более или менее преодолели. Департамент культурного наследия, который ведает разрешениями в том числе на реставрацию памятников, объектов культурного наследия, расположен к нам, всегда помогает, за два дня делают разрешения, на которые обычно месяц уходит. Когда нам говорят: наверное, вам город мешает, мы отвечаем: мешает не город, а собственники, которые ничего не хотят, не слышат. Но с каждым годом все больше тех, кто воспринимает историческое наследие как комфортную и заслуживающую внимания среду.

И это здорово. Самое ужасное — ощущать, что ты все делаешь для маленькой тусовки зануд, фанатов Москвы. Нет, это правда для обычных людей, поэтому приятно видеть на открытиях молодежь, получать донаты с каким-то личным отношением. Например, у нас есть барышня, мы не знакомы, но она высчитывает площадь, делит бюджет на буковки и такая: я оплатила точечку над буквой И.

Ведь это наша общая история. Собственники приходят и уходят, а если мы хотим ее сохранить, давайте будем вкладываться хоть по 500 рублей — это значит, что вы станете сособственником всего города, не конкретной штучки, мы не будем делить, кто что обязан и кто кому что должен, а вот просто все ощутим, что я здесь хозяин, я готов получить гораздо больше удовольствия, чем вложил.

Хочется прогуливаться по интересному, подлинному городу, а не по новоделам, которых миллион. К сожалению, даже несмотря на то что прошел лужковский период, когда сносили старые дома и строили похожие на два этажа выше и другого цвета, вроде такие же, но немного другие, все равно у нас миллион реставраций, переходящих в реконструкции, и это печально. Принято считать, что в Москве я живу и зарабатываю деньги, а вот полюбоваться езжу в Питер или Варшаву. На самом деле в Москве много слоев, и тут каждый архитектурный период представлен огромным количеством шедевров. А вывески, помимо всего прочего, это очень понятная история, запускающая механизм симпатии к городу даже на уровне сфоткать, лайкнуть, поделиться с друзьями.

Вот как вы думаете, что такое РОГЧ2УЧ№537? Рогожская полицейская часть, второй участок, номер дома — 537. Так нумеровали в конце XIX века. Это улица Александра Солженицына, она короткая, километра, может, три, откуда там 537 домов? Оказывается, город до революции делился на части, не было поуличной нумерации. То есть когда мы смотрим на номер дома, понимаем, как была устроена Москва. И сразу мысли: а как почтальон в 537-й дом нес письмо? Карт-то особо не было. Небольшая табличка помогает немножечко примерить историю на себя, почувствовать ее гораздо живее.

Еще, например, есть прикольная вывеска на Пречистенке «Артель “Хлебопек” Булочная», расположенная напротив дома, где была хореографическая школа Айседоры Дункан — можно пофантазировать, что она ходила туда за булками! Это любопытные факты про известных людей, это классно, поскольку делает историю понятной. А ты не можешь защищать и любить город, когда его не понимаешь. Через такие детали мы разговариваем с людьми и пытаемся достучаться до их сердца, чтобы сделать Москву для всех нас любимее и уютнее.

Стать героем рубрики «Почему вы должны меня знать» можно, отправив письмо со своей историей на ab@moskvichmag.ru

Фото: Даниил Овчинников