— Я-то захожу к ней на страничку, лайкаю. А сама, конечно, в душе-то проклинаю. И сколько нас таких? Это же надо уметь справиться с такой энергией плохой.

Бомж у метро:

— У меня просто такая проблема, понимаете, я могу быть организатором, но люблю работать руками. А руками работать нигде не берут: я же без паспорта. Какая-то ситуация тоже. Так вышло. А еще вообще не очень понятно: божье сейчас время или не божье. Вот вы как думаете? Просто если сейчас божье время, то я прямо и не знаю тогда, что делать вообще…

— Не сказать, что он плохой менеджер. Просто он тупой менеджер, понимаешь? Он не может выполнять что-то самостоятельно. Это ужасно. И все время спорит. Вот я спрашиваю, например, отправил ли он документы. А он говорит, что всегда отправляет, но сегодня забыл. Да меня не интересует, всегда или нет. Меня интересует конкретно сегодня, да? Прям трясусь с него, как вижу.

Две бабушки:

— Развелись они, потом опять стали жить вместе. По кругу, наверное, уже со всеми перевстречались и пришли к исходной точке. Иначе зачем она ему такая жирная нужна?

В театре:

— Буфет какой-то бедноватый, но дорогой. Бутерброд с колбасой. Зачем он мне нужен? Я ее и дома-то не ем, эту колбасу.
— Ну вот на экзотику рассчитано, наверное.

На горнолыжном склоне «Кант»:

— Вадик, мы договорились, что ничего покупать не будем!
— Ма-а-ам! Ну снике-е-ерс!
— Я сказала, что нет. Все. Тем более что я не взяла деньги.
— Ма-а-а-а-ам!
— Домой приедем, и будешь суп есть, который бабушка сварила.
— Да от этого супа…  от этого супа…  никто не выживает!

— Она найдет работу, а через два месяца ее со скандалом увольняют. И потом еще два месяца, как она говорит, отходит. То есть получается, что работает только полгода, а остальное время она в посттравматическом стрессе.

Пожилой мужчина в кофейне:

— А вы тут бариста сегодня? Это хорошо, а то мне ваша сменщица не нравится. Она без души кофе делает. Ну, верней, с душой делает только молодым мальчикам…

— А у нас как дела? Да все так же. Тетя Лена все ищет, кто свет ворует. Десятилетиями ищет и никак не найдет. Там люди уже ей пишут: типа, Елена, давайте подадим на банкротство. И наш поселок садоводов оставят в покое. Но нет. Она за правду.

В метро:

— Просто раньше гении рождались чаще: Высоцкий, Баталов, Окуджава. Я с Окуджавой сидела на одном диване — вот так вот. Так близко, да. Я не знала тогда, что он гений, конечно. Ну поет там что-то под гитару. Это только потом я узнала. Молодежь такое не понимает. Это сложно сейчас. Получается, что даже мы этих гениев заметить не можем.

— Тоже, получается, лежал я с ногой в больнице, а сосед у меня был мужчина, который не мылся. Ну запах от него пота прямо. Ему медсестра даже говорит: «Идите помойтесь, а то у вас операция же!» А он ей: «Я раз в неделю моюсь». Неужели до сих пор это есть? Банный день — четверг?

— Вообще не понимаю, как люди обувь продают. Неужели кто-то покупает?
— Ну а чего нет?
— Я вообще никогда ничего продать не могу. Год продавала детский манеж. В итоге на помойку вытащила, и там он еще стоял. Тоже никто не брал. Все у меня какое-то никому не нужное.

— Она замуж уже не выйдет. У нее два кота, черепаха. Сейчас она еще завела каких-то улиток. Только я не поняла — они всю зиму спят или нет. Он вообще нужен, этот бачок с улитками на балконе?

— Мам, я когда вырасту, то буду себе сам все покупать. Вот сколько хочу, столько и куплю.
— Хорошо.
— А чего ты не удивляешься, откуда у меня деньги будут?
— Откуда у тебя деньги будут?
— Пока не придумал, но у меня еще вся жизнь впереди!

— Вообще не понимаю, почему многие приезжают в Россию из теплых стран жить. В Москву, в холод.
— Многие приезжают — это одно дело, но многие и остаются…

Иллюстрация: Натали-Кейт Пангилинан