— Я вообще с юности себя приучила все проблемы решать еще на подступлении. Я когда его ревновать стала, то купила себе машинку и стала дома шить. А потом он умер, и я шить перестала — не было надобности уже.

— Так, ну что? Кофе выпьем? Ты тут не брезгуешь?

— Я ничем не брезгую. Только заменителем молочного жира, глютеном и сахаром. Это у меня прям пунктик.

Девушка по телефону:

— Да он тупой, даже и говорить о нем не стоит. Заблокировала его везде. Да не расстроилась. А вы чего там делаете? М-м. Кстати, а уголь —это кофе? Ну уголь, на котором он барбекю жарит? Он из чего делается?

Бабушка в окно первого этажа:

— Ты там как? Жарко тебе? Просто если ты не спишь, то я хотела пригласить тебя во двор на полив.

— И переехали мы, получается, в этот маленький город, а там снег лежит. А я с юга. Едем в поезде, как в сказке — лес в окне. Зимний. А там тогда топили углем. И мы вышли с вокзала, идем по улице к нашему дому, который нам выделили, а вокруг все черное. И трубы все черные. Я тогда просто всю ночь плакала. Сказал бы мне тогда кто-нибудь, что я еще буду жить потом в Измайлово!

— Она не сдала на права уже третий раз. Непонятно, что ли, что ей не надо?

— Слушай, ну я тоже в институт не с первого раза поступила.

— Ну я и говорю, нужен он тебе сейчас, твой этот институт? Кому-нибудь он сейчас вообще нужен еще?

— В центре сдачи крови сделали красный уголок с иконами. А телевизор выключили. Раньше лежишь смотришь ТВ, а сейчас можно полчаса молиться.

Дети во дворе:

— Я вообще рыбу не люблю.

— Жареную тоже?

— Нет, ем только которую папа готовит.

— А как он ее готовит?

— Не знаю, она получается сухая из пакета. Он ее с пивом ест.

— Аня в инстаграме выкладывает, как она банки крутит на даче. Варенье, соленье.

— Это которая из пиар-отдела?

— Ага.

— А так по ней и не скажешь, что у нее дача есть.

— Оборотень.

Одна продавщица другой:

— Все, кто работает на «Простоквашино», после смерти попадут в Простоквашино.

— Брат ветрянкой заболел. Все ковидом болеют, а он решил и здесь выпендриться.

— В поезде ехали в Сочи, а там какой-то парень напился и ходил искал какую-то Наталью. Причем нормальный такой, хипстер с виду.

— Наталью или Анталью? (Cмеются.)

— Анталью, конечно, более объяснимо.

— Он по старинке покупает сухарики к чаю, как дед какой-то. И вообще у него какое-то все старое: винил, тахта. Нет, я понимаю, что есть мода на ретро, но хлебница на кухне — это уже зашквар! Это не может быть модным! Это просто от бабки осталось, а он все так и пользуется.

— У нее на страницу зайдешь, а там фотки, как она спит с кошкой.

— Ну а с кем еще ей спать? Ей уже почти сорок.

— Тоже непонятно, все я дома делаю: глажу, убираю, хожу в магазин, а Максим все рассуждает о равноправии, о свободе, о праве выбора. Ну встань хоть говно с унитаза ототри за собой!

Иллюстрация: Натали-Кейт Пангилинан