В театральном гардеробе:

— А как у вас тут по поводу воровства зонтиков?
— Зонтики не интересуют. Все приходят на спектакли.
— А то у меня в Большом театре украли зонтик, представляете?
— Ничего себе.
— Ну так билет меньше чем за пять тысяч не поймать. Вот, наверное, кто-то решил хотя бы на моем зонтике сэкономить.

— А прошлый Новый год вы как праздновали?
— Как и позапрошлый. На диване.

— Просто жизнь вообще-то странная штука. Лет до восемнадцати типа борешься с прыщами, потом борешься с морщинами, потом с лишним весом.
— Слушай, мне 30, и я борюсь только со сном. На все остальное я просто забил.

— Больше всего меня бесят родительские чатики. Это просто чума. Просыпаешься утром, а там за ночь +250 сообщений по поводу того, какую елку купить в детский сад. То есть они ночью не спят. Они решают судьбу Нового года.

— Я пенсию на лекарства потратил, а что толку?
— Не помогают уж? Старый стал?
— Ну от водки такой же точно эффект. А стоит она дешевле. Ну так и чего мне тратиться, спрашивается?

— Я вот сколько себя помню, по телевизору Путин в Новый год.
— Почему? Медведев же был.
— Ну вот его выступления как-то не запомнились…

— А Галя-то к вам тоже на дачу 31-го?
— А куда Гале деваться? Сыну 18 лет, надо квартиру освобождать. Чего сидеть делать вид, что ты ешь оливье, что ли?

Бомж на улице:

— Пожалуйста, помогите копеечкой. С наступающим!
— Так до наступающего еще ого-го.
— Так я, можно сказать, в будущем одной ногой.

— А яйца как подорожали, видела?
— Ну яйца-то хорошо, что подорожали. Я своих на кашу перевела, так сказать, вполне легально.
— А мои только мюсли едят.
— Какая у тебя дорогая семья!

— Нет, дети сейчас не такие дураки, какими мы были. Вот Вика мне кинула артикул на «Вайлдберриз». И сказала, чтобы я переслала его Деду Морозу.

— А вы детское шампанское пили на Новый год? Вам покупали?
— На Новый год мы пили мамин морс. И ели бабушкин холодец.
— О, у нас тоже бабушка делала холодец.
— А язык она случайно не варила?
— Варила. Я до сих пор его не ем.
— Ой, ну ты даже в праздниках найдешь детские травмы. Ладно, давай сменим тему.

— Я елку поставила только из-за того, что Анюта очень просила. Ну, короче, нарядили в выхи, я ее утром в садик веду, а она мне: «Мам, ну в кукольном доме-то тоже надо нарядить все. А то у нас праздник, а у них нет». Я теперь со страхом думаю, из чего я буду делать ей елку в кукольный дом. Каждый день новый челлендж.

Немного пьяная женщина на остановке:

— Корпоратив прошел хорошо, я вспомнила, что у меня за всю жизнь было девять мужчин и только за одного мне стыдно.

— А мама к вам на Новый год не приедет?
— Приедет, но я уже, если честно, очень пожалела, что позвала ее к нам. Лучше бы мы сами к ней поехали. Меньше нервотрепки. Потому что сегодня она звонила и спрашивала, можно ли в ручной клади провозить консервы. А потом перезвонила и говорит: «А тумбочку вы мою забирать будете?» Надеюсь, она ее с собой не попрет.

— Самый ужасный мой Новый год был по видеосвязи в прошлом году. Я в Москве, а Антон в Тбилиси. А в этом году у нас уже нет денег на Тбилиси, так что мы оба в Москве.

— Да я вообще не знаю, зачем зимой на улицу выходить. Все прямо к берлоге, так сказать, доставляют.

Две девушки в кофейне:

— Не, вот это вот жечь бумажки в шампанском — это все не помогает. Надо просто выйти замуж за богатого. И все.
— Да они все уехали.
— Ну а зачем тебе придумали интернет? Затем. Чтобы ты сама себя вытащила. Из этого болота. Сама себя. Никто больше тебе не поможет. Скажи спасибо, что есть мессенджеры, что есть онлайн-переводчик.

— И вот у них четверо детей. Ей сейчас 26. То есть она каждый год рожает. Каждый год праздник.
— Сложно представить.
— Я ему говорю: «Егор, у вас какой план-то?» Он говорит: «Пока Бог дает».
— Ну понятно.
— А мне вот не понятно. У него зарплата 65 тысяч, как у меня. Только я одна, и мне не хватает, а их шестеро в общей сложности. И им почему-то хватает. Мне вот не понятно.

Иллюстрация: Натали-Кейт Пангилинан