На лавочке в Даниловском монастыре:
— Сейчас пост, так она такая молилка стала. То нет-нет, а тут прямо на воде и хлебе. Я ей говорю: «Лиза, до добра тоже не доведет твое такое поведение. Господь же видит, что ты в обморок с голодухи падаешь! Он это не одобрит. Это же в тебе прямо гордость какая-то говорит!»
В церкви Святого Мартина Исповедника:
— Я сюда хожу, хоть атмосфера какая-то, золотое все. А то у нас эту деревяшку построили у дома-то — не поймешь, бытовка или что. И рабочие ходят. Все с Кавказа, конечно. И хлеб покупают в нашем магазине сразу по пять-шесть батонов.
В храме Влахернской иконы Божией Матери:
— У тебя кум когда поедет за вином?
— А я знаю? Ты у нас здесь возьми.
— Да я и хочу.
— Тоже ведь, знаешь — раз на раз. Тогда ездили, а там водой оно разбавленное было. Ну и не выбросишь — церковное же. Пили, а что делать?
В Новоспасском монастыре:
— У меня сестру зовут Юля. Это как мне написать в записке? Юлия? Как написать, чтоб… дошло?
В храме Святителя Николая Чудотворца:
— Как можно книжку церковную домой нести под дождем-то сейчас?
— А почему нельзя?
— Ну дождь намочит. Тоже не понятно, что там с неба льет.
— Вы в пакет положите, чтобы не намокло.
— Так у меня пакет только вот этот, с картинкой. Вот в такой ложут? Евангелие все-таки. Или есть у вас без картинки пакет какой?
У храма Иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость Спаса Преображения на Большой Ордынке:
— Тоже, знаешь… Он из Москвы, но прописан в Архангельске. Правда, в поселке у него дом есть. Ну она тоже, знаешь, не всякий мужчина подойдет уже. Ей нужен, чтобы он как-то был на Бога ориентирован. На Бога, на семью.
Бабушка с маленьким мальчиком на службе в храме Покрова Пресвятой Богородицы на Лыщиковой горе:
— Иди туда вот. Иди, иди под купол. Всегда старайся под куполом стоять, здесь благодати больше.
В церковной лавке Знаменского собора:
— Я у батюшки спросила, благословляется ли, что мы в Грецию хотим ехать. Ну там же это… На службах нельзя же теперь. Или что? А он мне сказал, что лучше в Крым, конечно, мы бы ехали. Причем не сказал, что да, не езжайте. А просто сказал, что лучше в Крым. Тоже надо понимать, да? Когда такое время еще неблагоприятное.
У Покровского женского монастыря:
— Алле, Евгеша? А? Ну я уже еду домой сейчас. Да-да. Поклонилась. И за тебя поклонилась. И за Сережу. И все поставила всем. И записки. И бабушку, и Нину Антоновну. Никого не забыла. И Максимка чтоб вождение уже свое это сдал наконец.
Там же:
— Я просто зашла у них в «ВКонтакте» на страничку, а там написано, что оплата крестин через сообщество не производится. Надо лично приходить обязательно.
В трапезной:
— Она цветы приложила к мощам и мне тогда привезла. Я их в вазу поставила, и они так долго стояли. Прямо много дней. Я их потом засушила. Теперь там в пиалочке лежат.
У Храма Христа Спасителя:
— Я только не понял, металлоискатели — это здесь только или это везде теперь?
— Ой, я не знаю. Да, наверное, здесь только.
— А, я думал, это теперь везде.
— Да, надо будет еще куда-нибудь зайти. А то, может, и парковка своя везде теперь.
На Афонском подворье:
— Там вопрос задавали: может ли православный человек смотреть футбол? А где узнаешь? Много-много вопросов было интересных. И про разведенок. И про детей от чужих мужей. Посмотри, там же есть архивные записи.
Неподалеку от Иоанно-Предтеченского монастыря:
— Он такой расстроенный, в церковь зашел у себя там. Там нет никого. День. Он сел на лавочку, сидит, на свечки смотрит. И баба какая-то подходит к нему и говорит: «Вы чего-то хотели, молодой человек?» А че хотеть-то можно в церкви? Там услуги, что ли, какие-то есть специальные?