«Город засыпает, и просыпается мафия» — в эту игру, наверное, играл в детстве каждый. Мы продолжаем играть в нее и сейчас, только уже на новом уровне, подчиняясь неписаным биоритмам своего района. У каждой социальной группы есть свое время, место и модели поведения, которые диктуются рабочими часами, режимом освещения и тем, сколько часов осталось до открытия метро.

Обо всем этом и о том, как проходит ночная жизнь в нетусовочной Москве за пределами Кольцевой линии, мы поговорили с Петром Ивановым по результатам исследования, проведенного им вместе с коллегами по Школе урбанистики ВШЭ.

Как велась ваша работа?

Мы занимались ей с 2013 года. Из-за того, что исследование стартовало довольно давно, нам пришлось «исключить из уравнения» некоторых типичных для сегодняшнего дня персонажей городского ландшафта, к примеру, тех же курьеров, которых в те времена еще было мало. Но общая схема ночной жизни города с тех пор осталась неизменной.

Мы взяли несколько московских районов и прочесывали их начиная с 9 вечера и до открытия метро — Тропарево-Никулино, Ярославский район, Петрозаводскую и Покровское-Стрешнево. Центр мы специально не брали. Во-первых, потому что хотели подсократить масштабы исследования, а во-вторых, было ощущение, что про него мы знаем гораздо больше, чем про окраины. У нас была тогда районная повестка, и в то же самое время мы отдельно изучали Котловку и вообще пытались понять, что происходит на окраинах.

Работали вчетвером, разделялись на пары, в какие-то моменты встречались. Обычно два часа ходим, потом 15 минут на написание отчета, потом снова два часа ходить, ну и так далее.

Общая идея заключалась в том, что ночь в большом городе — это такое стигматизированное время суток, когда происходит что-то плохое, опасное, некие вещи, которые лучше не видеть и с ними не сталкиваться. Во-вторых, нам, конечно же, было интересно посмотреть, как работают ночные службы, потому что ночь — это время, когда город восстанавливается после прошедшего дня, готовясь к следующему. Ну и была романтическая идея — проверить знаменитый тезис «Moscow never sleeps» и узнать, спит ли на самом деле Москва.

И что вам удалось обнаружить?

В первую очередь достаточно четкий гендерный порядок движения людей по улицам. Тут надо еще заметить, что свое исследование мы проводили летом и начинали как раз в то время, когда день переходит в сумерки — и этот момент уже служил маркером для женщин, что пора начинать прижиматься к зданиям, выбирать пути, которые меньше на виду. Особенно четко это было видно в Тропарево-Никулино на Никулинском бульваре — он упирается в Никулинскую улицу, и обычно по нему вечером семьи с детьми совершают променад перед сном. И вот пока семьи еще движутся по центру бульвара, одинокие женщины уже жмутся к стенам домов и перемещаются своими короткими и незаметными путями. Видимо, для того чтобы обеспечить себе какую-то безопасность, избежать приставаний и так далее. Причем это сугубо временная привычка, никак не привязанная к режиму освещения. Свет-то все еще дневной, но женщины уже инстинктивно чувствуют опасность, хотя рациональная модель поведения вроде бы диктует совершенно обратное. Но, видимо, эти привычки закладываются в другое время года, когда в девять вечера уже темно.

Вот, кстати, интересный вопрос, которым стоило бы заняться: такое поведение более характерно для центра или для окраин? Потому что в массовом сознании именно окраины представляются наиболее опасными, хотя, по данным современных исследований, большинство преступлений на улицах происходит как раз в центральных районах крупных городов. Но, выбирая модель своего ночного поведения, люди руководствуются как раз вот этим распространенным представлением о том, что у нас тут неблагополучный окраинный район, что здесь какие-то странные люди по ночам ходят, занимаются непонятно чем и могут быть источником опасности.

Что происходит после того, как этот период «позднего вечера» заканчивается?

Когда женщины и дети покидают улицы, мужчины еще на какое-то время остаются. Как раз в этот период можно найти небольшие группки чего-нибудь распивающих, но довольно редкие. Опять же укоренившееся в массовом сознании представление о том, что в окраинных районах по ночам все лавочки засижены алкоголиками, не подтвердилось. Самое большое количество публично выпивающих граждан — штук шесть в одном месте — мы встретили в Ярославском районе, но это там, где стоят такие интересные лавочки, сидя на которых можно смотреть на Ярославский проспект и Ярославское шоссе. Ну вот они там сидели и смотрели на шоссе — такая удивительная, сугубо деревенская практика. Довольно странное занятие, как по мне, но им нравилось.

Чем ближе к открытию метро, тем больше пешеходы перестают друг друга пугаться, и у них возникает что-то вроде контакта: надо же, не один я в пять утра иду по улице.

В том же Ярославском районе нам удалось увидеть еще один интересный способ вечернего времяпрепровождения, характерный скорее для сельской местности — тусовку молодежи вокруг машины с включенным светом. Не помню, слушали ли они при этом музыку, но важно, что именно стояли в кружочек — машина светится, и им друг друга видно. В других районах мы ни с чем подобным не сталкивались, зато я регулярно наблюдал такие группы, когда работал в деревнях и малых городах. То есть Ярославский район, видимо, склонен к таким сельским практикам.

Постепенно и эти тусовки исчезают, а на улицах появляются коммунальные службы, которые чистят город, приводят его в порядок, ремонтируют и готовят к новому дню. В это время уже становятся редкими машины, так что коммунальщики почти не пересекаются с горожанами, можно сказать, что их труд невидим. Причем коммунальщики в это время расслаблены — это не просто «муравьи» в оранжевых жилетках, совершающие некую ударную механистичную работу, нет, они в это время едят, общаются друг с другом, сидят на лавочках, играют на мобильных телефонах. Они чувствуют себя спокойно — это их время, и примерно с нуля до трех-четырех часов ночи город полностью принадлежит им.

Пешеходы, конечно, в эти часы все равно появляются, но уже явно не гуляющие. Они уже явно куда-то спешат и относятся с заметной опаской к другим таким же пешеходам. Само появление кого-то на улице в это время кажется странным. И наоборот: чем ближе к открытию метро, тем больше пешеходы перестают друг друга пугаться, и у них возникает что-то вроде приветственного контакта, мол, надо же, не один я в пять утра иду по улице. То есть если в два часа ночи такая встреча воспринимается как нежелательная, то утром это уже ситуация своеобразного заговора, что мы оба тут неспроста и не просто так находимся на улице. Интервью мы ни у кого принципиально не брали, так что не знаю, как это концептуализируется, но на уровне габитуса, взглядов и языка тела это было именно что приветственное поведение.

И все же — спит ли Москва?

С трех ночи и до пяти утра — период «абсолютной глухоты» города, время, когда он никому не принадлежит. В это время ничего не происходит и никого невозможно найти, разве что редкая машина проедет.

Но в это время жизнь есть в совершенно неожиданных местах — небольших круглосуточных кафе и ресторанах, расположенных, как правило, рядом с крупными магистралями, например вблизи МКАД или ТТК. Рядом с ними всегда припаркованы дорогие джипы, а на крыльцо выходят покурить пережитки недавнего прошлого с голдовыми цепурами в палец толщиной. В меню этих заведений предлагается водка марки «водка», пиво марки «пиво» и широкий выбор мясных блюд. Но, главное, в них обязательно есть закрытые переговорные комнаты. Когда мы туда заходили, то сразу ощущали на себе осуждающие взоры, потому что по нашему виду было понятно, что мы люди не из этого круга. Согласно исследованию Евгения Варшавера, в таких местах собираются диаспоральные бизнесмены, действующие одновременно и в легальном, и в «сером» поле. Ночью они садятся в машины и ездят по этим «местам для своих», решая вопросы бизнеса, который не очень хочет быть на свету. Подчеркну — это не совсем криминал, а именно такая «серая» зона, частью которой являются и эти рестораны.

Больше ничего удивительного нам обнаружить не удалось. То есть Москва вполне спящий город. И, мне кажется, это и есть самая интересная часть наших выводов, что, несмотря на все обещания «города-вечеринки», на самом деле у нас вполне нормальный город, у которого есть свое время сна. Понятно, что, скажем, в европейских городах оно будет длиннее, и ночь там будет начинаться раньше, но дело еще и в том, что в Москве все эти биоритмы очень сильно подвязаны на метро. Как только метро открывает двери — на улицах сразу становится резко больше людей, и они уже все куда-то двигаются. Этот переход очень четко виден: город начинает просыпаться загодя, примерно за полчаса до открытия станций.

Так что, что бы там ни говорил бывший звездный консультант московской мэрии Ян Гейл, считавший, что «если вы вернулись домой в три часа ночи, то это значит, что вечеринка не удалась», на самом деле Москва вполне себе спит, причем спят в это время даже коммунальщики.

Фото: из личного архива Петра Иванова