Недалеко от моего дома в Тропарево есть небольшой магазин «Цветы». Захожу туда регулярно, когда возвращаюсь из центра. Да, покупаю цветы, как вы догадались. Не себе — девушке, что ждет меня дома.

Там милая продавщица в очках, молодая, разговорчивая. Мы с ней болтаем — о ценах, голландской бирже, о том, что альстромерии стоять могут долго. На днях покупал белые ирисы. Моя цветочная девушка вдруг говорит: «Вам могу скидку, вы же свой».

И я ответил: «Класс!» А еще страшно обрадовался. Не столько этой скидке — довольно умеренной — сколько другому. Я тут же представил. Идут годы. Я так и прихожу сюда за цветами, мы так же весело болтаем с продавщицей. Я узнаю, что она вышла замуж, родила, потом второго…  Мы становимся буквально подружками. Ведь эту девушку я вижу чаще, чем многих близких друзей.

Но тут же сообразил: фиг тебе. Девушка наверняка через пару месяцев исчезнет. Либо найдет работу получше, либо квартиру снимет в другом районе, либо еще чего. А скорей всего магазинчик просто закроется. Будет вместо него стоматология («лучшие цены!») или салон красоты («все на маникюр!»).

В нашем городе ничего постоянного нет. Кроме ажурных куполов Василия Блаженного и увесистых брильянтов сотрудниц мэрии. Все меняется быстро. Слишком быстро. Кружится голова. Привыкать в Москве нельзя ни к чему. Вредно для душевного равновесия. И говорить: «Давайте здесь теперь собираться всегда!» — самая дурацкая фраза. «Всегда» — это слово Москве очень чуждое. Например, я уже часто не могу вспомнить, что было на этом месте всего пять лет назад. Потому что тут сменилось шесть вывесок и семь владельцев.

Все мы любим истории, как одна юная бедная пара — допустим, во Франции — отпраздновала свадьбу в ресторанчике, скажем, La vie en rose. Их обслуживал сам месье Гривуар, шеф и хозяин, улыбчивый толстячок. Пожелал счастья, с собой дал бутылку шампанского. И спустя много лет, в наши дни, уже пожилые, те же супруги решили отметить полвека любви. И они разыскали этот La vie en rose, он все там же. А шефом — внук месье Гривуара, тоже улыбчивый, но, правда, худой и спортивный.

Если у нас супружеская пара захочет отметить хотя бы годовщину свадьбы в «том же кафе», то обнаружит вместо него магазин «Пятерочка». Или надпись «Сдается в аренду».

В Риме, Вене и Лондоне у меня есть заветные уголки, куда я захожу непременно. Вот в этой венской кофейне сто лет назад сидел вечерами какой-нибудь граф-эмигрант, читал стихи Бунина. И графа давно нет, и Бунина, и стихов. А кофейня на месте. Или в Риме на пьяцца Арджентина я давно приметил магазинчик с подтяжками. Лет двадцать назад. И всегда туда захожу, если рядом оказываюсь. Выбираю подтяжки, они там забавные. В этом году, в феврале, до разгара коронавируса, я снова был в Риме. Прихожу на Арджентина — нет магазинчика! Говорю своей девушке: «Ну прикинь! А еще Вечный город… » И собираемся уходить, как вдруг понимаю: сам дурак. Я всегда шел сюда с другой стороны. Ну запутался, у меня проблемы с ориентацией. А магазинчик на месте. Все подтяжки нарядные, ждут меня, радуются.

В Лондоне по субботам в каком-нибудь Хэмпстеде люди ходят в один и тот же паб годами, веками. Немолодой посетитель знает точно: в углу будет сидеть мистер Побджой со своим верным корги и тянуть одну кружку эля Black Sheep, а напротив, у зеркала, мистер Эверетт со своим верным Evening Standard шуршать важно страницами. (И ему, в общем, начхать, что владеют двухсотлетней газетой русские Лебедевы. А Лебедевым хорошо: у них в жизни хоть что-то теперь постоянное.)

Людям важен этот крохотный мир. Не какой-то там город и тем более страна. Нет, микромир: свой паб, своя кофейня, свой магазинчик с сырами-колбасами. Все родные, все близкие, все под рукой. Это как любимый старый халат. Завернулся, и так в нем тепло, сладко, уютно. «Еще чашечку кофе, пожалуйста».

Но в Москве — хрен вам собачий, а не свой микромир. Никогда уютно не жили, нечего и привыкать. Вчера тут был овощной, сегодня — кафе, завтра — стоматология. Что, гражданин, удивляетесь? Тут вам Москва, урбанизация-джентрификация-реновация. Проходите, гражданин, не мешайте благоустройству!

… Была у меня небольшая драма. Маленькая трагедия. Прямо в моем доме, в небольшом продуктовом магазине, появилась блондинка Люба. Она приезжала два раза в неделю из области. У нее с родителями молочная ферма. Люба привозила на опрятной «Ниве» творог, сметану, ряженку, всякие ништяки. И я повадился к Любе. Ощущал себя как англичанин какой-то. Вот своя прелестная молочница, все отличное-свежее, наконец-то стабильность. Но спустя год вместо Любы я увидел ремонт. И потом салон красоты. Красоты у нас в городе много. Красоты завались. Покоя в городе нет.