Небоскребы делового центра «Москва-Сити» построены на традиционном пути миграции куликов и вальдшнепов, и только за один миграционный сезон, то есть осенью и весной, сталкиваясь со стеклянными фасадами, по официальным данным, погибает до ста таких птиц. О том, как гуманно контролировать популяцию и повышать качество жизни обитающих в мегаполисе животных, чем для города ценны голуби и как бездомные кошки помогают сдерживать размножение крыс, «Москвич Mag» рассказала основатель и гендиректор Фонда защиты городских животных Екатерина Дмитриева.

Екатерина, расскажите, как вы стали активной участницей движения по защите прав животных?

Я москвичка, с самого детства до 20 лет жила в Крылатском с родителями, пока не переехала. Своих домашних животных у меня в детстве не было, если не считать мамину собаку. Не скажу, чтобы я испытывала к этой собаке большую любовь. Мое крылатское детство было таким же, как у нынешних детей, ведь в нашем районе мало что изменилось — как были Крылатские холмы, так они и остались, как был лес, так он и стоит. Строить что-то новое здесь начали только сейчас. Крылатское — это мое место силы, куда я довольно часто заезжаю — навещаю родителей или еду на холмы гулять со своей собакой.

В активизм люди приходят двумя путями — либо через личную историю, либо из-за воспаленного чувства справедливости. Мой вариант второй. Что для меня послужило толчком? Я много лет занималась оформлением интерьеров и декорированием пространств. И однажды меня пригласили сделать дизайн-проект контактного зоопарка в одном из столичных торговых центров. Помещение сразу же показалось мне странным — там не было ни естественного света, ни доступа воздуха, только по вентиляции. Документацию, согласно которой я должна была выстраивать свою работу, никто не предоставил.

В активизм люди приходят двумя путями — либо через личную историю, либо из-за воспаленного чувства справедливости.

Я начала задавать вопросы: у вас тут козлы, зайцы, еноты, сурикаты, какие им необходимы условия? И не получила никаких ответов. Это было так несправедливо: животные есть, мы их эксплуатируем, но никаких норм, никаких законов, касающихся животных, в стране не существует — делай что хочешь. Тогда я начала изучать европейские конвенции о животных, из которых Россией была ратифицирована только одна — о контрабанде. Я поняла, что с этой мертвой точки ничего не сдвинется, пока кто-то всем этим не займется. И занялась — примыкала к локальным комьюнити, ходила на круглые столы, меня начали включать в рабочие группы, обсуждающие необходимость принятия законов о животных.

Оставаться просто Катей я уже не могла и поэтому решила создать собственную организацию. Так в 2017 году появился Фонд защиты городских животных.

Что в названии вашей организации подразумевается под словом «городские»?

Городские животные — это те, которые обитают в мегаполисе. На каждого из них влияют урбанистические процессы. К тому же слово «городские» отвечает на вопрос «Чьи?». И ответ очевиден — они наши, всех горожан. Сегодня фонд работает по всей России в сфере защиты прав и интересов городских животных, гуманного контроля их популяции и повышения качества жизни. Мы публично говорим о проблемах животных в городе, стараемся привлечь к этому внимание чиновников. В Москве мы открыли коворкинг «Котобюро» — уникальное пространство и приют для бездомных кошек, где они живут свободно и общаются с людьми. «Котобюро» может посетить любой желающий. Совместно с крупным девелопером проводим акцию «Кошачий патруль».

С какими проблемами сталкиваются животные, обитающие в Москве, и как им можно помочь?

Деловой центр «Москва-Сити», например, построен на традиционном пути миграции куликов и вальдшнепов, и каждый миграционный сезон, то есть весной и осенью, о стеклянные фасады небоскребов разбиваются и гибнут, по официальным данным, до ста таких птиц. А сколько их еще заметают дворники? Или взять водоплавающих: вы замечали, что, облагораживая парки, на прудах и реках часто делают отвесную береговую линию? Из-за этого птенцы не могут выбраться из воды. К счастью, в ходе реализации одного из проектов фонда нам удалось договориться с коммунальщиками, и во многих местах появились деревянные помосты с плавным спуском к воде, а также биоплато — небольшие экологичные островки.

Наш фонд много занимается птицами. Расскажу про голубей — их никто не любит, называют летающими крысами, но мы хотим повысить их статус, потому что городу они необходимы. Главная ценность голубей в том, что они кормовая база для хищных птиц, которых московские власти постоянно стремятся реинтродуцировать. Но какой в этом смысл, если хищникам будет нечего есть?

Голубей никто не любит, называют летающими крысами, но мы хотим повысить их статус, потому что городу они необходимы.

Существует и проблема так называемых одноразовых голубей. Это те, которых выпускают на свадьбах, выписках из роддомов, школьных линейках и даже на отпеваниях. Но эти птицы не умеют жить самостоятельно и даже хорошо летать часто не умеют. Поэтому сидят и тихо умирают или их съедает кто-то из городских хищников. Когда-то мы ловили голубей, которых выпускали у Сеченовского роддома. У одной из птиц был застарелый перелом лапки. То есть голубей просто забрали из голубятни по 300–700 рублей за штуку и засунули в мешок. У некоторых из них не было даже одного шанса на спасение. Довольно часто голубей выпускают в торговом центре «Ханой», где они и погибают. Спасенных фондом птиц пока что лечат в нашей клинике, и мы пытаемся найти им дом.

Мы сотрудничаем с одной из торговых интернет-площадок, которая запрещает публикацию объявлений с такими словами, как «выпуск голубей», «свадебные голуби» и тому подобное.

У защитников животных есть антагонисты, те, кто испытывает к животным необъяснимую ненависть.

В Москве животных убивают значительно реже, чем в других регионах. Но в догхантеров как некое организованное движение лично я не верю. Да, какие-то собаки умирают, но давайте будем честны — часто они ходят по улицам и, как пылесос, тащат в пасть все что попало.

Но уже несколько лет существуют объединения так называемых кроухантеров, которые подкармливают ворон и, когда эти птицы собираются в большие стаи, расстреливают их из пневматики. Форумов в сети, где собираются такие люди, довольно много, и что с этим делать, пока совершенно непонятно. Это не подростки, а взрослые озлобленные люди, возможно, чем-то травмированные. Работать с такими наша полиция не умеет. Но даже если научится, встает главный вопрос: вот вылечим мы всех раненых ворон и что потом с ними будем делать, на какие деньги и где содержать?

В Москве бездомным кошкам совсем не просто выживать. Вы помогаете им?

Вы знаете, что бездомных кошек в Москве почти 70 тысяч? Мы провели зоомониторинг и выяснили, что большая их часть обитает на территориях промышленных объектов, которые в ходе реновации сносятся. По договоренности с Фондом реновации мы сами ловили этих кошек, открыли приют «Котобюро». Работаем с застройщиками в рамках городской программы комплексного развития территорий и проекта «Кошачий патруль» и нам очень нужны новые партнеры.

Городской животный мир не интересен чиновникам. В отличие от растительного.

Сейчас, к примеру, в Москве сносят Электрозавод, а в нем живут порядка 200 кошек. Этого количества как раз достаточно для одного хорошего приюта. В Москве кошачьих приютов сейчас 13 и строительство новых не планируется. Сносят машиностроительный завод имени Чернышова, и это снова множество кошек. Мы можем их отловить, полечить, а потом что делать? Выпустить обратно на улицу? Для развития сети «Котобюро» нужны средства.

Хорошо, что москвичи подкармливают бездомных кошек, они ведь сами не могут добыть себе пропитание. То, что они ловят крыс и едят их — миф. Даже в деревнях кошек-крысоловов единицы. Тут другая история: в кошачьей моче содержится вещество под названием «фелинин», которое влияет на репродукцию крыс и меняет соотношение полов в потомстве. Поэтому там, где есть кошки, крысы медленнее размножаются.

Многие горожане уверены, что от бездомных животных можно заразиться опасными болезнями.

Это ерунда, что все уличные кошки заразные и их даже погладить нельзя. Бешенства, например, в Москве сейчас вообще нет. Думаете, в транспорте нельзя заразиться лишаем? Недавно я читала одно исследование, в котором говорилось, что каждый четвертый или пятый пассажир метро болен туберкулезом. Что теперь, на метро не ездить? Птичий грипп не передается людям. Блохи не превращаются в человеческих вшей. Говорят, что голуби разносят хламидиоз, но им можно заразиться, только если не мыть руки.

Любой город плохо приспособлен для животных, и Москва не исключение. Есть еще одна проблема — городской животный мир не интересен чиновникам. Растительный, напротив, интересен. Выпустили постановление о том, что деревья нельзя вырубать в период сокодвижения, и это чудесным образом совпало с периодом гнездования птиц. Но бывает, что деревья все равно рубят, и тогда все пространство вокруг бывает усеяно разбитыми птичьими яйцами.

В Москве нет ни одного постановления, связанного с городскими животными, и все, что нам остается, это в частном порядке договариваться с людьми, от которых зависит принятие тех или иных решений, склонять к гуманизму. Мы договорились с Мосреновацией и Мосводостоком. Других механизмов для работы в городе у нас нет и не будет до тех пор, пока власти не признают, что в Москве живут не только люди, законодательно не закрепят права животных и не начнут учитывать их интересы.

Фото: предоставлено пресс-службой фонда