Я не помню, когда последний раз занималась сексом в Москве. Ну хорошо, лукавлю, наверное, в начале осени — плохое видится на расстоянии, и это был вымученный акт одиночества в сети.

В городе, в котором все спят на ходу, уткнувшись в ленту Facebook или Tinder и днем, и в темное время суток, мозг жителей столицы, похоже, занят чем угодно, только не мыслями, с кем они будут спать сегодня вечером. Может, это и есть настоящий протест горожан — бунт асексуальности: условный Путин беспокоит больше оргазма, когда кончится он, кончим и мы, а пока остановим будущее воздержанием. Ну или, может, мы попали впросак между парадигмами — старый добрый токсичный разврат вышел из моды, а здоровая сексуальность так и не добралась до России, застряв на таможне вместе с санкционными сырами. У моего поколения лето любви пролетело, все осталось позади, а следующее-то знает — худшее, конечно, впереди.

И даже основной ресурс Москвы, приезжие, как источник драйва практически исчерпан. Пермь, Ростов, Новосиб и Владик — мужчин и женщин с бескрайних просторов нашей родины не отличить от коренных москвичей — такое же уныние на лицах. Встретившись взглядом за барной стойкой, отводят глаза обратно к пиву или аперолю — подавленное либидо, оно как воровство, с той лишь разницей, что пустеют не наши карманы, а наш досуг и даже больше — улетучивается жажда жизни. На улицах теперь на тебя смотрят только выходцы из бывших южных республик. Кавказ — последняя надежда, оплот здоровых животных ценностей.

Я не знаю, в чем тут дело. Всяко не в феминизме, про него слыхали только внутри Бульварного кольца и то в основном интеллигентные незамужние женщины за сорок. Списывать холодную постель на достигшие акме соцсети — полистал приложение, полайкал, написал привет, выключил телефон, вот вроде и побывал в чьих-то объятьях — тоже как-то неправильно. Не так много на самом деле мужчин используют приложения для знакомств (это женщины с их выдающейся способностью к мультизадачности палят из всех ружей, в том числе и виртуальных), но почти каждый первый мало заинтересован в коитусе perse. Посидеть рядом, пожаловаться на жизнь, вербализировать травмы — это да. Перейти ко второй базе — извините, завтра рано вставать/улетать/умирать. Слишком много усилий и последствий ради пяти минут борьбы против потных рук.

Так что секса нет, его правда может не быть. Мечты о свободной любви разбились о частный случай вертикального патриархата. Осознанный ли целибат или вынужденный — суть проекция нашей тоски по воле или хотя бы относительному покою — лучше не иметь ни с кем ничего, чем иметь кого-то или чтобы поимели тебя. Поэтому на повестке стоит многое, кроме того, что, собственно, должно. И вот уже несколько раз за нынешний месяц вяло флиртующий кавалер начинал долгий разговор с того самого вопроса. Нет, не «девушка, можно познакомиться?», а «привет, любишь поговорить о политике?». И дважды эти знакомства оборачивались бойцовским клубом.

На подобном дисфункциональном фоне любой приславший тебе по олдскулу дикпик или, наоборот, попросивший «фото в купальнике» кажется сыном маминой подруги. К сожалению, это в основном залетные пожилые иностранцы. Раньше, до известных событий, ими полнилась Москва, контрактниками на особых условиях с непропорциональными зарплатами, позволявшими веселиться самим и веселить раскрепощенных горожанок. В конце 2019-го последнее место для экспатов «Чикаго Прайм» — практически банкрот, Москва не выглядит и не является вертепом, русские жены как бренд котируются все меньше и даже гей-сообществу с закрытием «Симачева» вся тяжелее куражиться и испускать флюиды безудержного промискуитета.

Судя по Telegram, сексом балуется в Москве лишь элита. Светские люди встречаются, разводятся, женятся. Но разве социальный договор — тело в обмен на довольствие — имеет какое-то отношение к постельным утехам? Нет, только к финансовым потокам. Кажется, это единственная рабочая схема в стране, оттого и процветает. У нас опять секса нет, мы снова категорически против этого, но никому вокруг уже не смешно.