Способен ли свет убивать животных? Какими лампами пользуются светохудожники дома? Существует ли профессия «светодизайнер» и нужно ли в Москве менять световую среду? Мы выяснили это у архитектора Анастасии Приходько, которая уже 20 лет занимается городским светодизайном.

Мы давно привыкли к красивой световой среде — сейчас в этом смысле Москва идеальна. Существуют ли какие-то проблемы в области городского освещения, может быть, заметные только специалистам?

В Москве и Петербурге взят общий вектор на благоустройство города. Свет входит в этот комплекс, и действительно, есть много удачных решений. Но если пытаться обнажать проблемы, то основная, наверное, в том, что каждый собственник здания, если оно не принадлежит городу, сам себе хозяин в плане светового решения. Если присмотреться, то каждый торговый центр выглядит гораздо ярче, чем любой объект культурного наследия, он увешан гигантскими медиаэкранами или решен в цветном свете. Он может быть освещен ярче, чем требует здравый смысл, и таким образом световая целостность города рвется. Это первое.

Второе — слепящий эффект. На мой взгляд, часто, гуляя по Москве, можно встретить свет, который тебя слепит. Иногда, конечно, хочется этого драйва, но чаще всего, особенно в спальных районах, этот элемент неконтролируемой засветки нарушает комфорт жителей, оставаясь за бортом осознанных световых решений.

Третий момент — есть элементы городской среды, которые вечером вообще выпадают из общей композиции, например скульптурные группы. У нас очень много красивых объектов монументально-пластического искусства, а освещают их опосредованно — поставили функциональный свет, видно объект, и слава богу. Ни о каком художественном решении речи не идет. Возможно, потому что у скульптур нет выгодоприобретателей — рекламные площади на них не сдаются, и эти объекты остаются в тени.

Хочется отметить еще один момент. У человека в подсознании зашито, что свет — это добро, свет несет что-то хорошее, а тьма, ночь — это когда просыпаются силы зла, поэтому всем кажется, что чем больше света, тем лучше. И вот, на мой взгляд, сейчас что в Москве, что в Петербурге в центре города серьезный пересвет. А когда у тебя ночью свет, как днем, сбиваются биологические часы, а вместе с ними и гормональный фон. Меня сильно беспокоит, что мы не знаем, как повлияет на здоровье и поведение наших детей и внуков изобилие искусственного света, в котором мы постоянно находимся.

У человека в подсознании зашито, что свет — это добро, а тьма, ночь — это когда просыпаются силы зла, и всем кажется, что чем больше света, тем лучше.

Есть движение за темное небо DarkSky International. По его мнению, активное ночное освещение негативно влияет на жизнь насекомых, птиц и даже животных. Освещая дороги, мы наносим вред природе. У птиц, которые летят на юг, сложная внутренняя навигация. Они, как и насекомые, притягиваются к сильным световым доминантам и в результате сбиваются со своего маршрута, погибая по дороге. Самой нашумевшей и трагичной была история про морских черепашек в Филадельфии — морские черепахи откладывают яйца на суше, и когда черепашата вылупляются, им надо проделать пешком к океану свой первый путь. И вот на трассе в районе океана сделали хороший яркий свет, чтоб водителям было удобно, и черепашата вместо океана дружно пошли на свет, на трассу, где машины их раздавили. Эта массовая гибель черепашат привела к тому, что люди задумались о неконтролируемом ночном освещении и наконец-то прислушались к зеленым. DarkSky International дает конкретные рекомендации, как делать свет, чтобы не навредить окружающей среде. Они подробно рассматривают критерии светового загрязнения, и человечеству уже сейчас стоит об этом задуматься, потому что в мегаполисах световое загрязнение зашкаливает.

А дома вы формируете какую-то специальную световую среду?

Все «световики», скажу вам по секрету, делают дома приглушенный свет и стараются с детьми не тусоваться вечером в ярких световых пространствах. У нас табу на это. Я, например, путешествую со своим светильником и в провинциальных гостиницах отключаю дежурный стандартный белый свет в номере, а вместо него ставлю свой. То же самое с лампами накаливания: дома я их использую. Лампы накаливания изгнали из обихода, потому что они не энергоэффективные, сильно греются, но они обладают массой положительных качеств. Например, у них нет пульсации, у них мягкий свет, который не слепит (вспомним абажуры из нашего детства), прекрасный индекс цветопередачи (это одна из базовых характеристик света, например, у Солнца он стопроцентный). Когда люди покупают домой лампы, они не особо смотрят на характеристики изделия. Максимум, что знают: теплый или холодный свет, а о том, пульсирует он или нет, мало кто думает. Недорогая светодиодная лампа может пульсировать — в таком свете вы будете ощущать (но не видеть!) свое окружение постоянно дрожащим. Глаз это не считывает, но пульсация негативно действует на эмоциональное состояние. Есть простой способ проверить наличие пульсации — наведите в режиме видео камеру мобильного телефона на источник света. Если картинка дрожит, значит, вы все время подсознательно ощущаете на себе негативное влияние света. В описании к лампе или светильнику должны указывать коэффициент пульсации, в жилом пространстве разрешено до 10%.

В Москве и стране есть нормы по яркости света?

Да, существует общероссийский свод правил, и нормы там идут по нижней границе. Определяют лишь минимально допустимую границу освещенности и яркости для наружного архитектурного и ландшафтного освещения. Верхней запретительной границы не существует, поэтому собственник здания может позволить себе яркий свет на фасаде или прилегающей территории, не заботясь о комфорте людей и эстетике пространства. Если говорить о степени комфортности света для глаза, то наиболее комфортный — отраженный, когда мы не видим источника света. Источник раньше закрывали плафонами, а сейчас пришли светодиоды, они сами по себе яркие, и у многих производителей негласная установка — выжать максимум люмен с вата (высокой светоотдачи при минимальном потреблении энергии). Поэтому агрессивного света в городе много, и это, к сожалению, слабо контролируется нормативной базой и остается на совести проектировщика. Безусловно, есть замечательное светодиодное оборудование со сложной оптической системой и высокими качественными характеристиками. Но в городском пространстве оно применяется реже, чем хотелось бы.

Есть в Москве место, где вам как профессионалу хотелось бы сделать другой рисунок света, отличный от существующего?

У меня был проект, который назывался «Световой город». Основная идея — в спальных районах сделать крутой и качественный свет. Вот построили новый типовой район, и как у людей создать любовь к тому месту, где они родились или куда переехали? Создать социогруппы, избежать вандализма…  Я сама родилась в спальном Тушино и в течение жизни наблюдаю, как это место становится все более безликим. На моих глазах разрушалась индивидуальная история. Моя мама родилась и жила в Тушино в своем частном доме, потом его сломали, и всех переселили в дома-коробочки, построенные при заводе. Сейчас снесли эти коробочки, к которым люди привыкли, и завод, и местный пруд снесли и строят новые коробочки, только повыше. И я думала о том, что нужны какие-то привязки к месту: вот был пруд, куда испокон веков ходили купаться. Можно сделать проекцию этого пруда на уровне воспоминаний и хоть чуть-чуть завязать людей на их корнях. Создать низкоэтажный световой силуэт старинных строений на фасаде панельного дома, чтобы визуально разрушить прямоугольный фасад. Разработать световую айдентику для спальных кварталов. Этот проект городские власти поддержали, но все закончилось тем, что его решили унести из жилых районов на магистрали. Выбрали «Кутузовскую», а потом решили воссоздавать не силуэты старинных зданий, а проецировать Крымский мост. Тут я вышла из проекта, и в результате его вообще не реализовали.

В центре Москвы, на мой взгляд, надо выборочно и аккуратно гасить свет. В спальных районах — создавать интересные световые рисунки.

В Швеции есть интересное направление guerrilla lighting — партизанское освещение. Люди под руководством светодизайнера со своими светильниками ходили-бродили по городу и делали альтернативное освещение в тех местах, где им не нравилось городское. Возможно, потом что-то из их предложений реализовывалось. У меня есть похожий проект «Осветим вместе» — люди разных профессий собирались, выходили в город (это были несанкционированные мероприятия), закрывали темными мешками городское освещение и создавали свою световую картину, фиксировали ее и медийно пытались показать, что есть и другие, более интересные способы освещения пространства. Мы работали в Ботаническом саду (это с разрешения дирекции), а совсем смело, без всяких разрешений — в районе метро «Улица 1905 года». Мы по-своему осветили памятник «Булыжник — оружие пролетариата». На Новинском бульваре мы делали свет к памятнику Бродскому, работали со скульптурами во дворе Музея Москвы, в общем, это очень интересный формат работы, у меня на сайте можно найти фотографии и описание.

А где сейчас учатся на архитектора или дизайнера света?

Хороший вопрос. Действительно, город освещен, и кажется, что должна быть такая профессия. Но специальности «светодизайнер» или «архитектор по свету» не существует. Если вы сейчас напишете, что я самый крутой художник по свету и сделаете классный сайт, то можете запросто работать как светодизайнер.

Есть годовой курс светодизайнера в школе МАРШ, но что написано в выпускном дипломе, я не знаю. Есть моя «Лаборатория света» — это мой авторский проект, у нас специфика — натурное моделирование света.

Чаще всего работа с наружным архитектурным художественным освещением идет через проектирование на компьютере с помощью специализированных программ. Выстраивается 3D-модель, ставятся светильники, и в результате получается картинка, которая реализовывается. Иногда привозят на строительную площадку светильники и проверяют, соответствует ли эффект картинке, которую нарисовали на компьютере, или нет. Если не соответствует, светильники меняют.

У нас в лаборатории подход другой — мы начинаем работу с того, что берем в руки светильники, выезжаем на место, и если это объект культурного наследия, церковь или выставка в музее, сразу выставляем тот или иной световой сценарий, предварительно его обдумав, конечно. Но наш первый ход — это вручную выставить световую композицию, от нее начинается проектирование. Благодаря такому подходу мы сразу видим честный результат: как заново освещенный объект влияет на общий городской ансамбль или интерьер, как взаимодействуют свет и материал (порой именно фактура и цвет отделки заставляют изменить световое решение), слепит ли источник света, и если да, то что можно изменить? Словом, все творческие находки и ошибки видны как на ладони. Работая над ними, мы учимся. Наши выпускники имеют твердый практический навык творческой работы в городском пространстве и смело работают с масштабными объектами — это главная ценность, которую я могу привнести в профессию. Но у нас нет государственной сертификации, только уважение в профессиональной среде.

А в МАрхИ вы что преподаете?

Я работаю на кафедре «Архитектурная физика» и преподаю предмет под называнием светология. Это годовой курс, мы занимаемся и дневным освещением, и искусственным, проектируем световую среду и пытаемся придумать что-то интересное.

Фото: Даниил Овчинников