В 1973 году, когда я, замкадыш ближнего Подмосковья, познавшая первым московским районом бабушкино Измайлово, начала с родителями обживать новенькую, пахнущую свежими обоями и штукатуркой квартиру в ведомственном доме одного очень-очень секретного «ящика», который вытеснил толпившиеся здесь, тогда на Карла Маркса, а сейчас Старой Басманной, деревянные особнячки старой Москвы, с балкона сиял куполами и ухал колоколом всегда живой кафедральный Елоховский, взлетали ввысь шпили Вознесения на Гороховом поле, а подальше, за зеленой кляксой Лефортовского парка — собор Петра и Павла в Солдатской слободе. И можно было, приглядевшись, увидеть прямоугольник знаменитой петровской «Гошпитали».

Дорога за руку с папой только нам известными дворами в парк, а потом заглянуть в медовую, никогда не закрывавшуюся, ту самую, Петра и Павла, отпевшую многих почивших во славу России именитых и простых ее воинов…  а потом пересчитать колонны Екатерининского дворца и на 24-м троллике домой…  Откуда, почему? Найденный ли в домашней библиотеке «Петр Первый» Алексея Толстого, рассказы ли папы, фильмы, но с этого самого времени я жила ощущением причастности к великой истории, которая когда-то начиналась именно здесь, вот на этих улицах. И так странно и диковинно и, главное, обидно мне, когда я сейчас все чаще слышу от окружающих: «Лефортово, а где, а это о чем?»

А еще можно было увидеть и превратившуюся в последние два года в настоящий студенческий городок престижную Бауманку, и одну из усадеб Демидовых, богатейшей семьи той России, и тогда еще пристанище всех местных хулиганов ампирный домик Струйских.

А потом у нашего дома появился близнец, и рядом, на месте деревянного жилого барака, в палисаднике которого мы по дороге в школу лакомились ростками московского бамбука, спаржей из нашего советского детства, вырос кирпичный мажор повышенной комфортности для работников нашего же головного министерства, и только перекличка колоколов с тех пор теперь напоминает мне картинку из окна моего детства.

И все равно к этим уютным гороховским и старобасманным дворам время удивительно нежно. Наступив однажды нашим новостроем, оно словно опомнилось и застыло. Живет и хорошеет конструктивистский квартал конца 1920-х, когда-то коммунальный. Он пережил капремонт и, кажется, приобрел вполне импозантный и, скажем прямо, явно не дешевый вид, продолжает играть балконами-клавишами свою мелодию. Сталинка, сохранившая на стенах то, что еще не стало архитектурным излишеством и украшает в отличие от кондиционеров дом 1953 года постройки. Сохранившаяся драгоценность — живая голубятня, живущая по своим собственным часам, бывшее Евангелическое училище, ярким готическим замком высящееся над изгибом Гороховского и ставшее домом и выставочным залом для школы Сергея Андрияки, голубым ажурным сундучком смотрит на него домик крестьянина — да, крестьянина! — Морозова. Если вам доведется пройти здесь с экскурсией, то рядом с ним вы всенепременно услышите драматическую и такую жизненно-банальную историю любви, расчета и предательства. Особняк Леман еле различим сквозь симпатичную ограду своего зеленого усадебного парка.

325-я школа, гимназия фон Дервизов, вечно когда-то конкурировавшая с моей 346-й, где вообще-то учился сам Юрий Никулин! А в той, правда еще в гимназические времена, «всего лишь» Марина Цветаева да Рина Зеленая. А ведь никто не знал трагической истории, того, что организована частная школа для девочек была в память о рано умершей дочери семьи фон Дервиз Варвары и называлась она «Варенёк».

Еще много лет назад в мое окно ярко светила надпись «Мосгаз», но, наверное, если бы спросили москвича, где находится такая контора, то вряд ли бы вам назвали даже примерное место, а вот названия «Винзавод» и «Артплей» на месте газового завода, наверное, слышал каждый.

Елена Белкина, читательница «Москвич Mag»

Если вы хотите стать героем этой рубрики и рассказать о своем виде из окна, напишите, пожалуйста, Наталье Журавлевой: nrobertova@mail.ru

Фото: Елена Белкина