«Вы не представляете, как это больно — тянуть музыку через все тело», — кричит Мария Каллас (Анджелина Джоли) случайному прохожему, который вдруг решил упрекнуть ее в том, что купил билеты на ее концерт в Нью-Йорке, но она его отменила по состоянию здоровья.

«Мария» — третья часть своеобразной трилогии чилийца Пабло Ларраина о знаменитых женщинах XX века, состоящей из «Джеки» (о сопернице Каллас Джеки Кеннеди) и «Спенсер» (о принцессе Диане). Но Каллас более сложный персонаж, чем президентская вдова и королевская невестка — в отличие от них, знаменитых женщин, страдавших от недопонимания и публичного осуждения, Каллас была гениальным, созданным природой и кропотливой работой уникальным инструментом, умевшим извлекать совершенные звуки. У Каллас было призвание, которое редко получается удачно передать в кино, хотя пытались многие (фильм «Мария» в прокате с 28 ноября).

Плюсы:

— «Мария» начинается банальнее некуда — со смерти главной героини, но после такого всегда ждешь, что, может, все-таки режиссер и сценарист как-то увернутся от жуткой пошлости дальше. Речь идет о последних днях жизни Марии Каллас в сентябре 1977 года в ее парижской квартире. Великой певице не то одиноко, не то она страдает (после того как ее за девять лет до этого бросил Аристотель Онассис, которого она называла любовью всей своей жизни? Или от седативных таблеток мандракс, которые вызывают галлюцинации? А может, все-таки от того, что ей стал отказывать голос — главная ее ценность и страсть?). К моменту смерти Каллас не пела на сцене целых 12 лет, считается, что именно ухудшение голоса стало причиной ее смерти, приведшее к инфаркту.

Итак, Каллас давно живет отшельницей с заботливым дворецким Ферруччо (Пьерфранческо Фавино), которого вечно заставляет передвигать фортепьяно по квартире, и домработницей Бруной (Альба Рорвахер) — для бездетной звезды эти люди стали семьей, и, кстати, судя по их отношениям, не самой плохой. Но Каллас мало одиночества и покоя — в возрасте за 50 она снова хочет петь — если не для публики, то для себя. Судя по тому, что она говорит, пение — важная часть ее личности, и потерять эту способность — значит жить неполно. Каллас здесь как укротитель, который пытается заставить тигра выйти из клетки на арену. Тигр в данном случае — ее собственный голос;

— неудивительно, что фильм оживает в пустом концертном зале, в котором Каллас работает с репетитором Рональдом (Пол Спера). Мягкий профессионал Рональд — ее лучшая аудитория и помощник. «Я опоздала», — просит прощения певица. «Вы Мария Каллас, вы не опоздали, это остальные пришли раньше», — отвечает репетитор, прекрасно осознавая, личность какого масштаба перед ним. Позже он придумает два простых, но гениальных хода, чтобы «распеть» диву, — первый: «Не пойте — кричите» и второй: пригласить осветителя высветить фигуру Каллас на сцене — свет на автомате включает в профессионале максимальную готовность выступать — и скажет ей, что она единственная певица, из-за которой осветители не уходят на обед — это высшая профессиональная похвала;

— как мы знаем, ничего не поможет, Каллас умрет в возрасте 53 лет, и сейчас только с ужасом можно смотреть на то, что она в таком несерьезном возрасте кажется развалиной, у которой все в прошлом — к финалу она даже ходит, бессильно оперевшись на Ферруччо. Кажется, будто исполнение трагических героинь на пределе человеческих возможностей заразило ее стремлением поскорее разыграть их трагедию в жизни. Несмотря на просьбы врачей прекратить принимать мандракс, она прячет таблетки по карманам от прислуги и потом гуляет по Парижу, не то галлюцинируя (сопровождающий ее влюбленный молодой журналист в исполнении Коди Смита-Макфи оказывается наркотическим видением), не то вспоминая детство, когда мать «сдавала» ее и сестру немецким солдатам, и первую встречу с Аристотелем Онассисом, который фактически взял ее измором, пообещав финансовую стабильность. Каллас словно сознательно несется навстречу смерти, к Чио-Чио-сан и Виолетте, а окружающие не могут ничего сделать и беспомощно наблюдают это саморазрушение. Ларраин, чьи последние фильмы были посвящены теме «женщины против всего мира», показывает этот распад с восторгом и сочувствием;

— как бы банально это ни звучало, из кинозала выходишь большим поклонником Верди и Пуччини, чем когда бы то ни было. Да, инструмент, благодаря которому эта музыка доходила до людей, сломался, но когда галлюцинирующая Каллас вдруг оказывается окруженной на парижской улице массовкой из «Мадам Баттерфляй», становится понятно, почему люди рыдают под бессмертную музыку уже больше ста лет.

Минусы:

— у самой идеи приглашения Анджелины Джоли на роль Каллас много плюсов — ее участие в проекте придает ему совсем другое измерение, чем если бы певицу сыграла менее известная актриса. Джоли знает, что такое жизнь на публике, и благодаря этому «Мария» смотрится крайне убедительно. Но Джоли с ее багажом ролей экшн-героинь одновременно и мешает смотреть «Марию» как байопик Каллас — получается, что смотришь не историю жизни певицы, а на знаменитость, пытающуюся изображать кого-то другого, не тот образ, к которому мы привыкли за десятилетия. «Мария» смотрится как тщеславный проект Джоли — понятно, зачем оперная дива голливудской кинозвезде, но непонятно, зачем голливудская кинозвезда оперной диве;

— причина, по которой участие Джоли скорее мешает относиться к фильму как к байопику о Каллас, даже глубже. Она просто на нее не похожа, уж точно меньше, чем, например, Фанни Ардан в фильме Франко Дзеффирелли «Каллас навсегда» (2002). Каллас была про острые углы, ее греко-римский нос был самой выдающейся частью ее лица. Более плоское лицо Джоли с ее огромными губами за десятилетия настолько стало эталонным для огромного количества женщин, показывавшим ее фотографии пластическим хирургам, что она превратилась в анти-Каллас, в икону, которая лучше смотрится в анфас, чем в профиль. В «Часах» Николь Кидман пошла на риск, «надела» нос Вирджинии Вулф и получила за это «Оскар». В «Марии» решили обойтись без накладного носа, и, возможно, зря — на нас с экрана смотрит Анджелина Джоли в макияже 1970-х, но никак не Каллас. Помимо этого Джоли по понятным причинам относится к своей героине с торжественной серьезностью — она явно хочет ради престижного проекта припасть к высокой европейской культуре. Но в родившейся в Нью-Йорке Каллас было очень много импульсивного, живого, истеричного, даже кэмпового. Ларраин на протяжении всего фильма избегает показывать документальные съемки с Каллас (зато много стилизованной имитации с загримированной Джоли). Сама певица появляется в исторической хронике лишь в конце, и сразу видно — перед нами совсем другая женщина, не та, о которой мы только что посмотрели фильм.

Фото: «Парадиз»