Спать ложатся все на свете.
Спят и взрослые и дети,
Спит и ласточка и слон,
Но не спит один Антон.
<…>
Вдруг он слышит: — Дили-дон! —
Появился Угомон.

Этот фрагмент длинной стихотворной сказки Самуила Маршака звучит в начале нового русского хоррора «Рассвет» (в прокате с 31 января) — дебютной работы клипмейкера Павла Сидорова. Вроде бы невинное, но на деле совершенно зловещее стихотворение Маршака служит зачином и отчасти ключом к происходящему на экране. Зло, охотящееся за героиней и в прологе убившее ее мать (Оксана Акиньшина), до некоторого момента и называют Угомоном — монстром, приходящим во сне. У Маршака Угомон убаюкивает не только непоседливого Антона с Малой Бронной, но и, например, пассажиров самолета, а также награжден эпитетами «тихий» и «строгий». В общем, даже странно, что героем ужастика придуманный советским детским поэтом хтонический Оле Лукойе стал только сейчас.

Странно и отрадно. «Рассвет» — это, безусловно, не моментальная классика и не шедевр на все времена. Однако фильм Сидорова доходчиво показывает (и продолжает, но об этом позднее) путь развития жанра, который в отечественном кинопространстве много лет упорно не хотел приживаться. Оно и неудивительно. Одним из ярких примеров старомодного и неудачного подхода к производству фильмов ужасов можно считать, например, недавнее «Проигранное место» Надежды Михалковой. И дело тут не в формальных недостатках (хотя и они, увы, имеются), а в том, что сюжет о проклятом кресле кинотеатра на уровне идеи выглядит калькой с двадцатилетней давности американских «Городских легенд» с молодым Джаредом Лето.

Проблема в том, что хоррор — жанр почти фольклорный. В нем неизбежно должна быть заложена апелляция к каким-то корневым, почти подсознательным для зрителя вещам. К тому, что называют, если угодно, культурным кодом. Только тогда происходящее на экране наполняется потусторонним внутренним светом, который на самом деле (а не скримеры и кровища) и держит зрителя в напряжении.

Западная культура в этом смысле всегда имеет наготове беспроигрышное сочетание Эдгара По, Лавкрафта и Брэма Стокера. У нас же кинематографисты почему-то долгое время стеснялись обращаться к классике и фольклору, хотя успех, скажем, «Ночного дозора» был очень во многом основан как раз на гоголевских мотивах. И неудивительно, что новейшим коммерческим прорывом в области мистического кинематографа стали «Пиковая дама» и «Невеста» Святослава Подгаевского (и продюсера «Рассвета» Владислава Северцева), ловко сыгравшие на фольклорном поле, — американский ремейк «Невесты» уже запущен в производство. Однако формат очень страшной сказки, освоенный Подгаевским (в производстве у него уже находится фильм «Яга», который продюсирует Александр Роднянский), — это лишь один из вариантов источника вдохновения. Другим феноменом можно вполне считать франшизу «Гоголь», в которой, несмотря на все огрехи, была точно поймана атмосфера очень русского, вязкого и в то же время веселого кошмара (не говоря уже о гениально придуманном новом облике Вия). Наконец, год назад почти незамеченным, увы, прошел придуманный и снятый Ильей Куликовым («Полицейский с Рублевки», «Закон каменных джунглей») «Конверт», в котором речь шла не о литературном, а о вполне реальном русском древнем зле — дурной крови в нашей истории тоже предостаточно.

Если вернуться к «Рассвету», то он еще больше расширяет границы жанрового многообразия. Оказывается, что в матрицу из детских стихов и новостных сводок о сельских религиозных культах как влитые ложатся и посттравматический синдром, и сюжет о том, что таят осознанные сновидения, и совершенно голливудская блондинка в красном с раздвоением личности. Даже с учетом того, что здесь не всегда сходятся концы с концами, путешествие на территорию русской нечистой силы благодаря сновидческому монтажу получилось увлекательным. А главное — обещающим новые географические открытия. Только представьте, какой ужастик мог бы получиться из истории домовенка Кузи. Или куда мог уплыть по темной речке выроненный Таней мячик.