Четвертая часть франшизы «Матрица: Воскрешение» выходит в прокат 16 декабря.

Название можно считывать двояко. С одной стороны, героев действительно как бы будят от унылой матричной реальности как от дурного сна, но также имеется в виду возвращение киноэпопеи, с которой мы распрощались 18 лет назад, и тогда казалось, что в ней уже все сказано. Геннадию Устияну кое-что понравилось в новом фильме, кое-что нет, поэтому он предлагает свои плюсы и минусы вместо стандартной рецензии.

Плюсы:

— после подвигов в Зионе и спасения как минимум виртуального мира Нео, он же Томас Андерсон, возвращается в мир реальный, чтобы стать… гейм-дизайнером, сделавшим игру-трилогию «Матрица». В этот момент хохот в зале оправдан — он искренний, шутка удалась;

— лучшей находкой Ланы Вачовски, написавшей сценарий вместе с Дэвидом Митчеллом и Александром Хемоном, можно назвать сцену разговора Томаса с неприятным начальником Смитом (Джонатан Грофф), который сообщает подчиненному, что жадная студия Warner Bros заказала четвертую «Матрицу» и ничего не остается, как подчиниться, хотя очень не хочется. Эти диалоги явно писала сама Лана. Начальству студии уважение за самоиронию;

— адаптированные под мир «Матрицы» надписи в кадре, например кофейня, где Нео все-таки подходит знакомиться к Тринити (Кэрри-Энн Мосс), называется Simulatte, хорошо придумано;

— роль Нео — редкая, где Киану Ривза можно увидеть теперь без бороды, побритым и ухоженным, спасибо уже за это. Джон Уик от него таких жертв не  требует;

— игры в относительность реальности касаются и времени — на самом деле после событий первых трех «Матриц» прошло не почти 20 лет, как на самом деле, а 60, и Нео выглядит не как Киану Ривз в 57, а как похожий на него старик за 70 (но с той же поседевшей прической). Мы видим себя не такими, как нас видят со стороны, говорит Лана Вачовски. Логично, что она сменила пол;

— для такой серьезной франшизы, как «Матрица», здесь довольно много шуток. Например, Морфеус (его играет Яхья Абдул-Матин II вместо Лоуренса Фишберна, это объясняется тем, что он все-таки персонаж видеоигры Андерсона, а не тот Морфеус из первых трех «Матриц») навещает Нео на балконе башни, куда его практически в заточение отправляет Ниобэ (Джада Пинкетт-Смит со старческим гримом), и говорит: «Так и будешь здесь стоять как Златовласка?»

— экшн в целом неинтересен (см. «Минусы»), но очень эффектная сцена с ботами, падающими из окон прямо на Нео и Тринити, когда те уходят от погони на мотоцикле;

— фирменные перекликающиеся реальности «Матрицы» по-прежнему интересны — именно потому что здесь герои чувствуют себя настоящими в компьютерной реальности, а не в обычной. Именно там человек может летать, бегать по стенам, давать отпор злу и жить полноценно. Настоящая реальность состоит из работы и нереализованных желаний;

— «Матрица: Воскрешение» подтверждает репутацию всей франшизы как самой «умной» голливудской трилогии с экшном, где можно услышать, как начальник Смит говорит Нео: «Знаешь, в чем между нами разница? Кто угодно может стать тобой, а я могу стать кем угодно». Во многом так и выглядит разница между честным главным героем и умным злодеем;

— когда играющий другого злодея, Аналитика, открытый гей Нил Патрик Харрис говорит Нео и Тринити: «Да делайте что хотите, хоть небо радугами распишите», прямо представляешь, как все хихикали между дублями;

— начальник Смит в какой-то момент заступается за Нео и Тринити, что говорит нам о взаимозависимых отношениях зла и добра — одно без другого не существует. Даже кажется, что это фильм о борьбе машин между собой и человек стал совсем не важен, но это не так;

— у Нео здесь сразу два врага — Аналитик и начальник Смит, оба олицетворяют собой власть контроля над свободной личностью. «Матрица» вообще фильм о свободе, а не о виртуальной реальности — для бывших братьев Вачовски 18 лет назад это еще и была свобода вставить в голливудский блокбастер 10-минутную разговорную сцену с Архитектором прямиком из научной лекции. С начальством все понятно, его никто не любит, вот с Аналитиком интереснее. Вачовски говорит нам, что психоанализ такая же манипуляция нашим сознанием, как и капиталистическое устройство западного мира. В этом у режиссера почти восточноазиатское видение с его постулатом о достижении гармонии. Это мироощущение — вызов западным ценностям, вере в работу и карьеру, которые у Вачовски показаны как помехи свободе личности и человеческому счастью, достижимому в любви. Такие утверждения, конечно, подкупают, но звучат банально и наивно. Пора переходить к минусам.

Минусы:

— сюжет довольно лениво сделан. Томас возвращается в Матрицу, потому что его фанаты из Ио (другой город в Матрице помимо Зиона) наткнулись на старый код, который привел его туда 20 лет назад. Ну надо как-то оправдать появление очередного сиквела;

— во время кастинга четвертой «Матрицы» было объявлено, что одну из главных ролей сыграет Кристина Риччи. К сожалению, любимая киногероиня детства поколения за сорок появляется всего в одной сцене, и говорит она как заводная кукла о маркетинговой стратегии будущей видеоигры. Время не пошло карьере Риччи на пользу;

— в экшн-сценах, которые были революционными в первом фильме в 1999-м, к четвертой части не осталось ничего новаторского. Рукопашные с участием Киану Ривза выглядят обычно, не более того;

— слишком много героев и машин, которые появляются на пару секунд, но имена которых мы почему-то должны запомнить. Кажется, они существуют, только потому что Вачовски нравятся странные имена: Сек (от Секвойи), Фрея, Кибеба, Октакл и другие;

— Киану Ривз так и не научился играть, и, видимо, он решил, что поздно уже учиться. Весь фильм у него такое лицо, будто он в осенних туфлях попал в московскую лужу растаявшего снега, ему холодно и мокро, но времени вернуться домой переодеться нет.

Фото: Warner Bros. Pictures