Лос-анджелесский пригород Комптон — легендарное и опасное место, своего рода средоточие черной Америки. Именно здесь начинали рэперы от NWA (уже ставшие героями собственного байопика «Голос улиц») до Кендрика Ламара (который во время выступления на «Грэмми» писал слово «Комптон» поверх контуров Африки).

В общем, трудно представить, что в 1950-е годы Комптон был совсем другим. Это был благообразный одноэтажный пригород, на лужайках возле аккуратных домиков нежились домохозяйки. Они ждали домой своих улыбчивых мужей с идеальными проборами и обсуждали новые диеты под воркование радиоприемников. Однако именно в те годы новую силу набрала волна миграции чернокожего населения с юга Америки в попытке найти лучшую жизнь в штатах, где не действовали законы о расовой сегрегации.

Именно таким образом в Комптоне оказывается семья Эмори: папа Генри (Эшли Томас), мама Ливия (Дебора Айоринде), две дочки и пес Сержант. Старшую дочь — настойчиво кажется, что не случайно — играет Шахади Райт Джозеф из «Мы» Джордана Пила. За плечами у Эмори жизнь в Северной Каролине и полный багажник неведомых до поры травм, которые начинают плавиться и шкварчать на ласковом калифорнийском солнышке. Способствуют этому и отношения с новыми соседями, для которых Эмори, разумеется, варвары, требующие сколь угодно жестокого отпора. Начинается все с того, что те самые домохозяйки приходят на лужайку к вновь прибывшим и просто сидят там весь день. Дальше дойдет до убийства собаки. Впрочем, быстро станет понятно, что «белое большинство» не единственные враги Эмори. Кроме вполне реальных соседей есть и их собственные страхи, и еще кое-что, какая-то потусторонняя сила, которая с каждым днем все смелей выбирается на свет и представляет неиллюзорную угрозу.

Задним числом кажется, что такой сериал, как «Они», был неизбежен. С одной стороны, на телевидении идет ревизия хоррора благодаря «Американской истории ужасов» Райана Мерфи. С другой — Джордан Пил ведет работу по созданию «черного» кино не только собственными фильмами, но и продюсерскими проектами вроде реанимированной «Сумеречной зоны» или гротескной «Страны Лавкрафта». На последнюю «Они» похожи своей идеей — взять условного «Призрака дома на холме» и приспособить под социальный комментарий в рамках BLM-повестки.

На уровне идеи все работает, а вот с реализацией некоторые сложности. Нет, «Они» — замечательно живописный сериал. Костюмы, лица, цвет, свет, операторская работа Чекко Варезе (он же снимал последнюю экранизацию «Оно») — все это производит завораживающий эффект. Сериал прекрасно воссоздает уютную ретроатмосферу и очень эффектно режет и плавит ее ткань — и это здорово пугает еще до появления настоящих монстров. В то же время на уровне сценария и самой интонации рассказа видны не то чтобы недоработки, а скорее даже чрезмерное старание.

«Они» практически с первых кадров бьют зрителя по нервам, а дальше будут бить по ушам и глазам. Дело даже не столько в нескольких действительно неприятных эпизодах, сколько в том, что сценаристы перестарались с драмой и героям довольно быстро перестаешь сочувствовать в должной мере. Мешает и дикая звериная серьезность, с которой все это снято. Тот же Джордан Пил не только главный режиссер черной Америки, но и человек с отличным чувством юмора, понимающий, что жуть лучше срабатывает на контрасте со смехом. Здесь же вся изобретательность сюжета почти раздавлена ощущением повышенной социальной значимости, которая все-таки по-прежнему не является сама по себе предметом искусства. В некотором смысле этот красивый и занятный сериал — апогей современного витка социального кино, после которого, хочется верить, кинематографисты все-таки вспомнят, что прокламации, лозунги и плакаты не единственный на свете формат высказывания.

Фото: Amazon prime