«Зачем Энн уезжать в Париж? Там даже не говорят по-английски!» — спрашивает заточенный в своем лондонском доме 80-летний Энтони (Энтони Хопкинс). На протяжении «Отца» (в кинотеатрах с 15 апреля) он повторит эту реплику не раз — так старики рассказывают одни и те же анекдоты из молодости близким родственникам, которые уже знают их наизусть.

Речь идет о дочери (Оливия Колман), которая расстроена, что отец прогнал очередную сиделку — скоро ей придется переехать в Париж к своему новому парню, и некому присматривать за остающимся в Лондоне Энтони. На вопрос, почему он выгнал сиделку, папаша отвечает, что она украла его часы, хотя, конечно, сам их сунул в любимый тайник и забыл об этом. Наконец появляется милая Лора (Имоджен Путс), которая вроде нравится Энтони, он даже возбуждается в ее присутствии и обещает показать, как хорошо танцует чечетку. Уже в этих сценах понятно, что за всеми бытовыми хлопотами стоит повисшая в воздухе неразрешимая драма — у Энтони прогрессирующая болезнь Альцгеймера, которую он, конечно, отрицает, и нужно любым способом ему помочь помимо его воли.

Но фильм уводит всех героев, на которых свалились хлопоты об Энтони, на второй план. Эти персонажи даже взаимозаменяемы и показаны нам только глазами главного героя. В некоторых сценах Энн и ее мужчину играют другие актеры, потому что Энтони везде видится его погибшая вторая дочь в исполнении Оливии Уильямс (тут есть прием, схожий с «Этим смутным объектом желания» Бунюэля, но означающий, конечно, совсем другое).

Хопкинс — актер уже такого уровня, что давно сам производит идеи и смыслы для произведений искусства. Имя его героя Энтони не совпадение. Французский драматург Флориан Зеллер отправил актеру, в чью честь назвал главного героя (у них даже общий день рождения — 31 декабря 1937-го), сценарий своей пьесы, идущей на сцене с 2012-го, еще четыре года назад, и говорит, что если бы Хопкинс отказался, он бы не стал делать фильм на английском. К счастью, сэр согласился.

И слава богу, потому что в кино старость всегда было принято показывать с прямой спиной и достоинством, которое делает смерть на экране даже привлекательной, иногда героической. Даже в довольно жесткой «Любви» Михаэля Ханеке, когда перед парой на пороге смерти встает вопрос, мучиться дальше или проявить милосердие, вся ситуация вокруг последнего жеста помощи любимой решена все с той же прямой спиной. У Зеллера, для которого «Отец» стал режиссерским дебютом, и Хопкинса другая задача — показать, как, несмотря на остатки достоинства, которое пытается сохранить человек до самого конца, он все же не может не подчиниться естественным законам, по которым тело и сознание неминуемо приходят в упадок. Любой, кто жил с пожилыми родственниками, знает, в какое отчаяние может привести близкий человек, такой разумный и сильный, когда он вдруг проявляет признаки деменции. Реальность искажается, из воспоминаний остаются только разрозненные вспышки, нелогичные, из самых разных периодов прошлого. Энтони видит покойную дочь (которой, возможно, и не было?) и в финале ждет мать с беспомощностью ребенка, в которого превращается из-за болезни. Это душераздирающее зрелище, и Хопкинс проходит по тонкой грани между правдой и законами драмы филигранно. Как говорила Бетт Дэвис, старость не для неженок. Хопкинс здесь фактически является прямым олицетворением этой выстраданной мудрости.

Фото: Русский Репортаж