В 1916 году у Амедео Модильяни (Риккардо Скармачо), которого при жизни называли «последним представителем богемы Монмартра» и картины которого через столетие после смерти продаются за десятки миллионов, было много причин уехать из плохо действовавшего на него Парижа в родной Ливорно.

Во-первых, его искала полиция после скандальной выходки с дракой и разбитым витражом в кафе Le Dome, где Модильяни подрабатывал, рисуя портреты посетителей. Во-вторых, кашель, оставшийся после перенесенного туберкулеза, усиливался (и станет причиной смерти художника всего через четыре года). Наконец, в-третьих, в Европе шла Первая мировая, и богема часто уходила с вечеринок под звуки сирены, прихватив открытую бутылку вина с накрошенными в него травой и грибами. Этот город явно убивал Модильяни, но без него ему было не прожить.

Причины остаться были не менее вескими. Первая — красавица и умница Беатрис Гастингс (Антония Деспла, дочь дважды обладателя «Оскара» известного кинокомпозитора Александра Деспла), которая позировала для четырнадцати ставших позже знаменитыми портретов и с которой было так приятно спорить о месте художника в мире, сидя по ночам за бутылкой того самого вина с травой и грибами. Вторая — вечно пьяные и нищие друзья Хаим Сутин (Райан Макпарланд) и Морис Утрилло (Брюно Гуэри) — все прославятся позже, но пока пытаются обменять пейзаж на ужин и бутылку самбуки у доброй хозяйки таверны Рози. Третья причина внезапно возникла в лице Зибо, то есть арт-дилера Леопольда Зборовски (Стивен Грэм), который умоляет Моди остаться в городе, потому что через три дня великий и ужасный спаситель-коллекционер Морис Ганья (Аль Пачино) встретится с ними обоими и обязательно скупит все картины за кучу денег. Надо ли говорить, что Модильяни никуда не уезжает из города, который вот уже десять лет обещает ему деньги и славу, но пока дает только пинки и немецкие снаряды?

Жизнь Модильяни настолько точно вписывается в канон «богемный художник с Монмартра», что недостатка в фильмах о нем не было. В 1989-м выходил фильм с женой Стинга Труди Стайлер в роли Гастингс о переезде художника в Париж, а в 2004-м — картина о последних годах его жизни и отношениях с юной женой Жанной Эбютерн. Действие нового фильма по времени находится примерно посередине. Вторая картина Джонни Деппа как режиссера (первой был «Храбрец» в 1997-м) стала для него чем-то вроде манифеста о том, как надо жить — быстро и в полную силу. В каком-то смысле Модильяни был предвестником модной в ранние годы Деппа, в начале 1990-х, философии «живи быстро, умри молодым», и хотя самому Деппу уже за 60 и нищета ему не грозит, он явно по-прежнему восхищен образом жизни своего героя.

У «Моди» (в кинотеатрах с 30 января) забавная предыстория. Фильм по пьесе 1979 года, написанной Деннисом Макинтайром, 40 лет назад планировал поставить Аль Пачино, сыгравший теперь у Деппа того самого коллекционера Ганья, который опускает Модильяни на землю и называет настоящую цену его картинам (конечно, он ошибался). Пачино здесь олицетворяет мир денег и власти, противопоставленный свободному художнику, гордому настолько, что он свободен и от денег тоже. Этого мира давно нет, но все же раз в несколько десятилетий вдруг появляется группа людей или даже поколение, которое показывает средний палец старческой власти и деньгам и решает все сделать по-своему. Модильяни был в Париже дважды иностранцем и изгоем — не только итальянцем, но и евреем, не просто художником, а художником, который в начале века работал поперек правил. Возможно, режиссер Джонни Депп хочет нам тут сказать: «Пройдут годы, и вы потратите деньги, заработанные с “Пиратов Карибского моря”, из очередной части которых вы меня уволили. И на моей ретроспективе через сто лет эти пустышки даже не покажут, потому что они не имеют никакой художественной ценности». Скорее всего, Депп нигде именно так не сказал. Зато он снял фильм, который утверждает что-то очень похожее. Кто знает, может, через сто лет Джонни Деппа будут помнить только как звезду «Эдварда Руки-ножницы» и «Мертвеца».

Фото: Russian World Vision