После трех насыщенных десятилетий в кино Франсуа Озон находится в своей лучшей форме, выдавая в год по фильму как хорошо слаженный заводской механизм. Приятно удивляет даже не это, а широта жанров, в которых работает режиссер. После драмы о жертвах священника-педофила «По воле божьей» (2018) Озон снял ностальгическое посвящение юности «Лето 85» (2020), драму об эвтаназии «Все прошло хорошо» (2021) и посвящение Фассбиндеру «Петер фон Кант» (2022).

Кажется, что обращение режиссера к пьесе 1934 года Жоржа Берра и Луи Вернея уводит его от острой современной повестки. Но, напротив, Озон говорит, что «Мое преступление» актуально сейчас, как в 1930-х, с чем нельзя не согласиться.

Плюсы:

— если судить только по сюжету, кажется, что Озон снял феминистский фильм. Хорошенькая актриска Мадлен Вердье (Надя Терешкевич), делящая квартиру (и даже кровать — от нищеты) с подругой, безработным адвокатом Полин (Ребекка Мардер), выбегает из дома продюсера Монферрана в расстроенных чувствах: старый развратник не только предложил ей в новой пьесе совсем проходную роль, но и стал приставать, что уже совсем никуда не годится. Вернувшись домой и узнав к тому же, что ее ухажер Андре (Эдуар Сюльпис) намерен жениться на богатой наследнице, чтобы позволить себе взять Мадлен на содержание, актриса застает инспектора полиции, который заявляет ей, что продюсер Монферран был застрелен дома буквально через несколько минут после ее ухода. Мадлен сознается в убийстве, защищающая ее Полин устраивает из судебного процесса феминистский хеппенинг о бедных замученных женщинах, вынужденных идти на преступление ради равенства. Подруги становятся героинями Парижа, Мадлен получает роли в хитовом спектакле «Муки Сюзетты» и Марии-Антуанетты в кино. Но Озон не был бы собой, если бы не высмеял общество, в котором модное знамя феминизма позволяет убийцам (или тем, кто себя за них выдает) не только избежать наказания за преступление, но и его монетизировать (помимо прочего, «Мое преступление» вышло во французский прокат 8 марта. Восхитительный цинизм). За 90 лет ничего не изменилось, говорит нам Озон;

— «Мое преступление» можно назвать французской версией американского «Чикаго». Мораль та же — при правильных обстоятельствах (и в эффектном платье) можно заставить присяжных проголосовать так, как нужно убийце. «Мамочка-маньячка» Джона Уотерса была, кстати, о том же;

— Изабель Юппер, как всегда, прекрасна в роли стареющей звезды немого кино Одетт Шометт, которая хочет вернуть былую славу, заявляется к Мадлен, а потом к прокурору и жалуется, что у нее увели из-под носа ее преступление по страсти;

— версии убийства продюсера не столько пересказываются, сколько разыгрываются как сцены из немого кино, что позволяет актерам еще больше валять дурака, экспериментируя со стилями игры;

— режиссер использует время действия «Моего преступления», чтобы признаться в любви старому французскому кино. Мадлен и Полин идут в кино на фильм 1930-х «Плохая кровь» с легендарной Даниэль Дарье, которая умерла всего шесть лет назад и успела сыграть у Озона в «8 женщинах»;

— Озон одинаково готов высмеивать и феминизм, когда он доходит до абсурда, и дремучий патриархат;

— после просмотра фильмов о 1930-х часто возникает ощущение, что прошлые эпохи были гораздо свободнее и, соответственно, прогрессивнее той, в которую живем мы.

Минусы:

— их нет, что писать по отношению к фильмам Озона в последние годы уже входит в привычку. Если только, конечно, вы не сочтете «Мое преступление» (в кинотеатрах с 22 июня) легковесным пустячком, которым фильм и хочет казаться.