В середине 1990-х Джуд Лоу еще застал времена, когда театр считался престижным, кино — денежным и престижным, а телевидение — ужасно непрестижным, но необходимым молодому актеру, чтобы держаться на плаву и, возможно, быть замеченным.

Спустя четверть века многое изменилось. Теперь, чтобы играть интересные главные роли, Лоу нужно сниматься в сериалах («Молодой папа», «Третий день»), а в кино с его фактурой приходится играть в блокбастерах второстепенных персонажей и обреченных злодеев («Меч короля Артура», «Капитан Марвел»). Но Джуд Лоу не просто кинозвезда. Он еще и отличный актер, который иногда растрачивает свой талант на ерунду, как большинство современных актеров, потому что в эпоху кинокомиксов приходится играть прямолинейно, как на детском утреннике.

К счастью, попадаются и фильмы вроде «Гнезда» (в кинотеатрах с 24 сентября, режиссер Шон Дуркин, прославившийся девять лет назад драмой «Марта Марси Мэй Марлен»), где Джуд Лоу получает возможность выразить судьбу не одного представителя своего поколения, а в чем-то и свою. Фильм на тему пропасти между реальным человеком и идеальным образом, который он создал для окружающего мира, чтобы преуспеть, в 1970-х мог бы снять какой-нибудь серьезный режиссер вроде Джозефа Лоузи, ненавидевший мораль буржуа. Именно поэтому «Гнездо» кажется таким редким и ценным — фильм не похож на 95% картин, снимаемых сегодня.

Лоу играет сырьевого трейдера Рори О’Хару, который уехал 20 лет назад из Лондона в Нью-Йорк, потому что «Америка — страна, устремленная в будущее, а Англия с ее островной провинциальной ментальностью застряла в прошлом». Первые сцены «Гнезда» показывают рай, насколько он возможен на Земле. Рори живет в доме с бассейном и садом, который осенью ласкает взор желтым, зеленым и красным, словно просится на импрессионистскую картину. У него красавица-жена Элисон (Кэрри Кун), которая преподает верховую езду, и двое детей — девочка-подросток Сэм от предыдущего брака Элисон и 10-летний сын Бенджамин. Каждое утро он будит жену, принося ей чашку кофе в постель и целуя в щеку. Но наступает день, когда посреди этого ритуала Рори сообщает Элисон, что его дела в Америке идут не очень, а бывший босс в Лондоне предложил хорошие условия. Семья нехотя переезжает за своим главой в огромный дом в Суррее с полами XVIII века, личным футбольным полем и конюшней для лошади по кличке Ричмонд («Led Zeppelin записали здесь альбом!» — добивает детей и жену аргументами Рори).

На дворе 1980-е годы, Рейган фоном сообщает о запрете на импорт очередных товаров в США, бизнес мутирует, становится транснациональным, что идет вразрез с намерением начальника Рори сохранить компанию маленькой. Саундтреком идут The Cure, Bronski Beat и New Order — как напоминание, что Англия в 1980-е была страной с лучшим музыкальным вкусом в мире. Неудивительно, что веселее всех время проводит дочка Сэм, которой начинают нравиться вечеринки (режиссер Дуркин родился в Канаде, потом ребенком переехал в Лондон с родителями примерно так же, как дети Рори, а затем снова переехал уже в Нью-Йорк, так что он знает, о чем снимает кино).

Первое подозрение, что муж ведет себя по отношению к семье не совсем честно, зарождается у Элисон, когда во время светской беседы с коллегами Рори она узнает, что это именно он уговорил бывшего начальника вернуть его на старую работу. Режиссер показывает нарастание семейного кризиса параллельно с профессиональными проблемами героя — как говорил Хемингуэй, банкротство наступает сначала постепенно, а потом внезапно. Семейные отношения, как и профессиональное положение Рори, размываются с каждым его шагом, чтобы потом вдруг обернуться истеричным кризисом, когда доведенная огромным домом, который невозможно обжить, до паранойи Элисон кричит на детей: «Да что с вами? Я вас не узнаю». С этой точки дела у членов семьи должны если не вернуться в норму, то хотя бы оттолкнуться от дна.

Персонаж Лоу типичен. Медиа постоянно продают нам истории успеха (в том числе в кино — данными о кассовых сборах). Идиллическая нью-йоркская жизнь семьи О’Хара включает в себя осознание ее членами своей принадлежности к этому образу, созданному кино, прессой и общественным мнением. Перебравшись в Лондон, Рори и Элисон смеются над напыщенностью местных, но им нужно играть в их игру, чтобы быть принятыми. Реальность начинает прорываться сквозь пленку видимости, и вот уже Рори, угробивший состояние на образ жизни, которого не может себе позволить, клянчит у жены последнюю заначку. Недаром действие происходит в «материальные» 1980-е, когда казаться считалось важнее, чем быть. В карикатурном виде они повторились в России нулевых, когда целое поколение пыталось придумать себе иллюзорный мир, стыдясь своих корней (Рори 20 лет не общался с «негламурной» матерью).

В 2004 году Джуд Лоу, уже хорошо знакомый киноманам, находился в начале многообещающей карьеры в Голливуде. Он снялся в «Красавчике Алфи», ремейке фильма, сделавшего в 1960-х его земляка Майкла Кейна знаменитостью в Америке. Но ремейк провалился, и ведущий церемонии «Оскара» Крис Рок даже спросил на весь мир: «Почему Джуд Лоу не Том Круз?» Ответ занял у Лоу полтора десятилетия. Наверное, потому что он не тот человек, которым его хотят видеть другие. После провала «Алфи» он стал отходить от амплуа сексуальных красавцев и соглашаться на характерные роли. Это привело его в том числе и к «Гнезду», фильму, который в отличие от вездесущих комиксовых блокбастеров говорит со зрителями как со взрослыми людьми о таких вещах, как умение жить в периоды, когда жизнь сама тебя не «несет». Но так все и устроено: люди интереснее, когда находятся на пути вниз, чем наоборот. В эпоху, когда на экране одни герои и победители, настоящим героем становится тот, кто показывает жизнь проигравшего.

Фото: Capella Film