«Медицина состоит из мелочей» — хирург-травматолог Андрей Королев

С главным врачом и медицинским директором «Олимп Клиник Марс», доктором медицинских наук, хирургом-травматологом-ортопедом Андреем Королевым «Москвич Mag» поговорил о том, почему бесплатной медицины не бывает, как мотивированность пациента влияет на успех лечения и чем важна для современного врача скорость передачи информации.

Как медицинская клиника связала себя с космосом и как космос сложился с медициной в вашей жизни?

Космос — часть жизни нашей семьи, часть моей личной жизни. И когда встал вопрос о названии клиники, появился «Марс». Короткое, красивое, неизбитое и узнаваемое одновременно название. Название-мечта, с одной стороны, далекая, с другой — достижимая. Мой дедушка Сергей Павлович Королев был руководителем советской космической программы. Он был руководителем и проекта ядерного щита Советского Союза, руководил запуском первого спутника, полетом первого человека в космос, отвечал за первую в мире фотографию обратной стороны Луны, первую стыковку в космосе, первый выход космонавта в открытое космическое пространство. Это была какая-то невероятная череда побед в космической гонке между Советским Союзом и США. Вся страна гордилась этими победами, отчасти гордится и сейчас, но тогда это было просто что-то невероятное. При этом у конкурентов были большие сложности. Там погибли несколько астронавтов, при Королеве не погиб ни один космонавт. Он был совершенно гениальным человеком, провидцем, блестящим конструктором, организатором и очень талантливым инженером помимо всего прочего. Личность мирового масштаба, которые рождаются раз в несколько сотен лет.

Конечно, с детства семья хотела, чтобы я и мой младший брат Сергей занимались космосом. Я в восьмом классе начал ходить в физико-математическую школу при МАИ, старательно пытался изучать физику, математику и так далее. Но в середине девятого класса у меня случился аппендицит. Я в больнице пролежал около двух недель и вышел оттуда убежденным хирургом. Вот так переплелись у меня космос и медицина. Медицина, естественно, моя основная специальность. А космос остается любовью и хобби. Я много времени посвящаю изучению разных космических вещей и читаю лекции про историю освоения космоса и про дедушку. И поэтому космос — это такая большая часть жизни и наша, и наших родителей, и наших детей и внуков.

Коридоры «Олимп Клиник Марс» заполнены фотографиями известных спортсменов, которые лечились здесь, у вас в том числе. Значит ли это, что вы сконцентрированы на спортивной медицине?

Вся самая сильная часть команды с самого начала работы клиники специализировалась именно в травматологии, ортопедии и реабилитации. Спортивная медицина является составной частью травматологии и ортопедии, но она имеет некую специфику. Тут очень важно понимание и прогнозирование сроков, которые человек потратит после лечения или операции на восстановление до своего прежнего спортивного уровня. Для этого нужен большой врачебный опыт. Когда спортсмен падает на поле, тренер уже вызывает к себе доктора и спрашивает, когда тот вернется в команду. Это очень похоже на ситуацию, когда гонщик на ходу кричит технику: «Слушай, парень, у меня тут сдувает колесо, я останавливаться не буду, ты мне колесо подкачай, и чтобы оно больше не спускало, тормозить я не могу, мне надо первым доехать до финиша». Вот так устроена спортивная медицина. Есть вещи реальные, есть вещи нереальные, мы стараемся делать все, что реально, и чуть-чуть из того, что нереально. Это весело, это драйв, конечно.

Работать со спортсменами приятно, потому что они мотивированы и очень нацелены на успех, в том числе на успех лечения. Работать с мотивированными пациентами намного приятнее, чем когда пациент тебе не помогает. Успех лечения в равной степени зависит от врачей и от самого пациента. Вся наша хирургия связана с последующей реабилитацией. В реабилитацию пациент должен инвестировать свое время, силы, деньги, конечно, но важнее их настроение и бодрость духа. Если настрой на победу есть, он восстановится быстро. Мы гордимся, когда наши пациенты завоевывают призовые места. Весь персонал знает, что мы работали не зря, что в чьих-то медалях есть и наша частичка на позолоте.

Но все-таки мы многопрофильная клиника. Потому что любая травма потенциально подразумевает под собой возможные повреждения других органов. Ну, скажем, человек упал с высоты, сломал ногу. Если человек так сильно падает, он может повредить органы дыхания, органы пищеварения, кости в других местах. И хорошая, адекватная травматология изолированно от других специальностей существовать не может. То есть другие специалисты должны быть рядом. Более того, если клиника хорошая, в нее всегда приходят пациенты с самыми разными вопросами. Если ты кому-то помог и тебе доверяют, тебе этот пациент позвонит и спросит, к какому пойти урологу, гинекологу, стоматологу, к кому угодно. И ты начинаешь нести ответственность за эти рекомендации. Поэтому лучше иметь заведомо хорошего специалиста у себя в клинике, чем отправлять куда-то. В идеальном мире так и выглядит идеальная клиника.

Государственная в том числе. Но вы работаете в частной, правильно? В чем особенности работы частной клиники?

Мы с большим уважением относимся к докторам в государственных клиниках, потому что перед ними стоят сложные задачи. У них сильно больше начальников, их больше пытаются муштровать, они ограничены во времени общения с пациентами. Мы находимся, конечно, в более привилегированных условиях. У нас нет необходимости уложить в семь отведенных минут и осмотр, и еще запись в медицинскую карту. В таких условиях ждать высокого качества невозможно. Задача государственной поликлиники — маршрутизировать пациента, направить его в какое-то специализированное учреждение.

Мы объединяем функции первичного звена и узкоспециализированной помощи. Если, например, пациент приходит к нам в клинику в отделение экстренной помощи без диагноза, то это самое настоящее первичное звено. И его можно потом транспортировать в разные направления. Это и урология, гинекология, общая хирургия, хирургия позвоночника, неврология, лор, офтальмология, детская медицина. И следующим шагом после отделения экстренной помощи будет высококвалифицированный доктор узкой специализации. Когда нет жесткого прессинга по времени, есть возможность детально вникнуть в проблему и подобрать лечение, которое подходит данному конкретному пациенту. Знаете, многие думают, что все люди внутри одинаковые. Врачу очень просто: тут нажал на одну кнопку, тут нажал на другую, и все само вылечилось. Это не так. Посмотрите на лица людей. Так вот, внутри мы тоже все разные. Да, у всех есть уши, глаза, сердце, почки, желудок, но они все разные.

Частная медицина — это еще и деньги, и цены бывают достаточно высоки.

Конечно, можно до Владивостока доехать на телеге. Но быстрее будет доехать на поезде, еще быстрее — на самолете. А если посчитать стоимость телеги, лошадей, овса для них, еды и ночлега для вас, то эта поездка на телеге до Владивостока обойдется, в общем, дороже, чем полет на самолете. Вот так же устроена частная медицина. Это обмен финансов на скорость и комфорт. Если вы быстро получаете грамотный, четкий, правильный диагноз и качественное лечение опытными руками, то в совокупности это стоит дешевле, чем если вы идете куда-то, получаете дешевый неправильный диагноз, дешевое неправильное лечение, дешевую, долгую, неправильную реабилитацию и по факту вы потеряли гораздо больше денег. Организм — штука одноразовая, и совершенно не все вещи можно отремонтировать. Поэтому цены — понятие очень относительное. Лечение у нас по многим параметрам стоит не дороже, чем в городской клинике.

Кроме того, нет такого понятия, как платное или бесплатное лечение. Лечение все платное. Просто в городской клинике за тебя платит государство по своим стандартам, и еда по его стандартам, и лечение по его стандартам. Ну а кто платит, тот заказывает музыку. В частных клиниках люди оплачивают свое лечение либо сами, либо через страховую компанию и могут требовать больше. 

Вы, наверное, обратили внимание, в каком красивом здании мы работаем. За дизайн и архитектуру клиники в мае этого года мы получили премию Best Office Awards как самая красивая клиника Российской Федерации 2025 года. Выдающийся архитектор академик Владимир Плоткин проектировал наше здание, блестящие архитекторы компании АБД Юлия Шишарина и Елена Крыжевская создавали дизайн, в котором учтена масса мелочей, создающих ощущение комфорта и заботы, от высоты дверных ручек до теплого оттенка света. Это просто потрясающе, действительно очень красиво.

Мы нашей клиникой гордимся. Марксово «бытие определяет сознание» в нашем случае верно. Потому что когда человек заходит в красивое здание, он психологически не может плохо работать. И пациенты это тоже видят и чувствуют. Потому что после операции видят не больничную палату, а номер в отеле. И коридоры похожи на отель тоже. Пациент чувствует себя в комфортной и безопасной обстановке.

Насколько техника и технологии критичны для современной медицины?

Без современной техники, без высокоскоростного интернета, без доступа к Ютубу, где находится масса обучающих видео — без этого невозможно сейчас жить и работать. Вообще скорость передачи информации — это современная нефть. Низкая скорость передачи информации — это все равно что дышать через трубочку для коктейля. Если дышится нормально, ну, значит, наверное, просто нет больших запросов на дыхание. Но если стоит чуть-чуть подняться по лестнице или позаниматься спортом, очевидно, вам не будет хватать этой трубочки. И вам нужно дышать полной грудью. Точно так же устроено все с информацией в медицине. Должен быть мощный широкополосный интернет, врачу важно чувствовать, что он делает все не только руками и скальпелем, но и технологически находится на переднем крае развития науки.

При этом иногда совсем незаметные мелочи могут оказать драматичное влияние на исход лечения…

Верно. Медицина вся состоит из мелочей. Если следовать по пути нашего пациента, то в отделение экстренной помощи он попадает на высокотехнологичной каталке. На ней лежать комфортно, не мягко и не жестко, у нее есть бортики, она приятного цвета и приятна на ощупь, ничего у нее не отшелушивается и не отклеивается. К этой каталке есть доступ со всех сторон. В отделении врач посмотрит глазное дно, ухо, нос, измерит пульс и давление, и все это — одним прибором, практически моментально оценит общее состояние человека. При подозрении на перелом человека направляют на компьютерную томографию или/и рентген, определяют плотность костной ткани на аппарате денситометрии. Если есть подозрения на повреждения мягких тканей, направляют на магнитно-резонансную томографию. Если требуется операция, пациент попадает в суперсовременный операционный блок, где сверху дует ламинарный поток стерильного воздуха. То, что над операционным полем всегда стерильный поток воздуха, чрезвычайно важно при работе хирурга. Анестезиологи используют очень современные аппараты, чтобы поддерживать жизнедеятельность пациента во время наркоза. Интраоперационные рентгеновские установки позволяют во время операции внимательно следить за положением костных фрагментов, за установкой пластин и винтов, наблюдать репозицию костей. В стародавние времена — нам сейчас сложно представить — лаборантка делала снимки в двух проекциях, сбоку и снизу, минут через десять их приносили, сверяли, что-то переделывали, иногда три-четыре раза — все это время, анестезия, риски для пациента… И все это мелочи. Но мелочи ли?

Сейчас многие говорят, что превентивная медицина становится одной из важных перспектив. Насколько это направление можно развивать?

Что такое превентивная медицина? Это когда ты вовремя видишь какие-то проблемы, как техосмотр в машине. Никто же не удивляется, что машине нужно делать ТО раз в год или, например, после какого-то пробега. Вот и людям надо делать техническое обслуживание организма. Надо смотреть, чтобы вовремя заметить какую-то минимальную трещинку, чтобы она не превратилась в гигантскую трещину, не отвалился кусок стены, не забились дыхательные, пищеварительные, выделительные трубы. У нас есть фантастическая возможность неинвазивно оценить функции организма, осмотреть все дальние уголки человеческого тела. У нас есть ультразвук, МРТ, КТ, анализы крови. Этого достаточно, чтобы получить полный скрининг организма, оценить его самодостаточность, выявить возможные нарушения и лечить болезнь на ранней стадии, а не в запущенной форме. Искусственный интеллект тоже можно подключать к этому процессу. Искусственный интеллект прекрасно анализирует, к примеру, анализы крови, описывает снимки в лучевой диагностике. Это и есть превентивная медицина. Раньше это называлось диспансеризацией и было обязательным мероприятием. И сейчас в интеллигентных семьях принято раз в год пройти полный, как теперь это называется красиво, чекап.

«Олимп Клиник Марс» располагает также детским отделением, для него даже построен отдельный корпус. Зачем оно вам понадобилось?

Невозможно лечить взрослых, не леча детей. Не говоря уже про то, что чисто юридически персонажи до 18 лет являются детьми. Шестнадцатилетнего парня весом 100 килограммов и выше тебя на голову все равно должен смотреть педиатр. Значит, лицензия на педиатрию должна быть. И любого пациента до 18 лет перед госпитализацией или если у него какая-нибудь корь, краснуха, сыпь на коже, обязательно смотрит педиатр. Плюс прививки, анализы и все прочее. Это все должны делать педиатры.

Кроме того, детское отделение позволяет нам помогать семьям. Как-то будет странно, если родитель лечится в одной клинике, а ребенка отправляет куда-то в другую. Это и время экономит: сам сходил на прием, ребенок встретился с врачом, дальше пошли проводить время вместе. Кроме того, для нас как для клиники, для меня как руководителя, конечно, интересно иметь разные направления. Не все, конечно. Есть направления, за которые мы заведомо не будем браться. Так, для онкологии с лучевой терапией, ПЭТ/КТ-диагностикой у нас просто нет пространства. И есть ряд вещей, которые в Москве фантастически хорошо закрыты государственной медициной. Это и та же онкология, и кардиохирургия. В Москве моментально поставят какой-нибудь стент или проведут коронарное шунтирование, и скорая помощь приедет быстро и отвезет тебя в правильное место. Но есть ряд вещей, где, конечно, мы действуем быстрее, чем государственные клиники. Вообще я считаю, что конкуренция — это двигатель прогресса.

Действующий хирург и главврач — что именно дает вам эта комбинация?

Мне очень нравится позиция играющего тренера. Я много консультирую, много оперирую, и пока нравится, буду делать. Эта комбинация, конечно, лишает сна. Как шутят, и я люблю сам так говорить, сон для слабаков. У меня все распланировано вперед, и если появляется срочный пациент, то единственный выход — отщипнуть время от своего сна. Назначаешь консультацию на 7 утра, приезжаешь пораньше, человек счастлив, тебе от этого хорошо, клиника получила нового пациента. В результате все счастливы. А я сторонник концепции всеобщего счастья.

Ну а если серьезно, то, совмещая врачебный труд с управленческим, я ускоряю многие процессы. Зачастую медицинский менеджмент не понимает, как устроена медицина. Они видят таблицы, цифры, но не знают, как достигается результат и как его улучшить. Это может понять только врач изнутри. Играющий тренер понимает ощущения игроков, игру, ее структуру, особенности, детали. И команда скорее пойдет за играющим тренером, чем за погонщиком, который будет кнутом их стегать.

Команде очень важно видеть, что руководит ими человек, который точно так же впряжен в общую повозку. Хирургия совершенно не единоличная история. Вот иногда говорят: хирург — большой молодец. Вы не представляете, у нас на некоторых операциях в операционной находятся до 14 человек! Да, хирург молодец, но стоит посчитать и других людей, которые участвовали в том, чтобы он стал таким молодцом.