Я всегда был рядом с книгами как писатель и филолог, но никогда не думал, что буду ими торговать. Мне казалось, что это делают какие-то отдельные люди. Случилось так, что в какой-то момент мне подсказали — можно открыть книжный угол. И это была самая странная мысль, которую я слышал за долгие годы. По случайности я ее кому-то пересказал. Каждый, кто об этом слышал, поддерживал эту идею, и я сам загорелся. Так мы его и открыли. С тех пор я в адских долгах.

Книжный угол «Живет и работает» открылся в декабре 2016 года, а сейчас появилась его новая инкарнация в баре «ДК/Делай культуру» в Милютинском.

Когда я открывал книжный угол, четкой концепции у меня не было. Она выработалась со временем. Как обычно это бывает, когда над чем-то работаешь и мысли конденсируются. Книжные магазины, даже независимые, типа «Фаланстера» или «Циолковского», стараются торговать ассортиментом. А мы стараемся торговать нашим выбором: кураторским, писательским, редакторским. В этом и есть отличие нашего формата — это книги, которые мы любим. На нашей странице в «Фейсбуке» озвучена более четкая концепция — сочетание текстов с картинками. Плюс это книги, которых нет в крупных магазинах. Сейчас у нас несколько направлений: small press — книги маленьких издательств, в основном независимых, зины и букинист. Букинист мы стараемся делать совсем отборным.

До момента нашего первого закрытия у нас была самая большая полка зинов в стране. Не потому что она прям такая огромная, а потому что больше вообще ни у кого ее не было. То есть, может, и были в нескольких магазинах, но там было 10–15 наименований. А у нас сразу было сто. Лена Зайкина собрала эту полку меньше чем за месяц. Хотя многие поначалу говорили: «Зачем тебе эти зины, это какая-то молодежная ерунда». Но полка с зинами выстрелила сильнее всех.

Когда я говорю «мы», я имею в виду некое сообщество. Мы то обрастаем какими-то именами, то они куда-то исчезают. Очень много сочувствующих, но основные — это я и Лена Зайкина. Я придумал книжный шкаф, сделал его, позвал Зайкину, она занялась зинами и сделала все классно.

Плюс этой весной мы стали издательством. До того мы с Кириллом Маевским из казанской «Смены» издавали книги под лейблом «Ил-music». Там и запустили линейку книг с картинками. Потом Кирилл решил расстаться с «Ил-music», и мы перевели это все в «Живет и работает». Так что под «ЖиРом» уже вышли моя книга «1:1» и новая серия, выпущенная совместно со «Сменой». На ярмарке современного искусства Cosmoscow в этом году у «Смены» был стенд, там были и наши книги. К нам приходили из французского Центра Помпиду. Меня вызвали в 10 часов утра, и я им объяснял, что у нас за издательская программа, показывал картинки, все дела.

Первый зин, который мы сделали сами, был «ЖиР» — наша аббревиатура «Живет и работает». Название родилось в штаб-квартире, которую я снимаю. Там стоит большой книжный шкаф во всю стену. Когда я уже понял, что хочу открыть шкаф, и искал место, мне друзья сказали: «Ну ты чего, вот у тебя шкаф, вынимаешь из него книжки и ставишь какие тебе нужно. Потом по звонку ребята будут заходить, и ты будешь их продавать». Ну а так как я в этой квартире и живу, и работаю, так и решил назвать «Живет и работает». Шкаф, конечно, открылся все-таки не в квартире, но название осталось. И очень крутой логотип нам нарисовал Павлик Пахомов, сын Пахома.

Задача зина «ЖиР» состояла в том, чтобы шкаф мог удаленно разговаривать. Так-то он стоит стационарно. А чтобы было понятно, что это такое, но не заходя в него, он должен был начать разговаривать на какой-то дистанции. И вот таким микрофоном стал наш зин. Он получился крутой. Участвовали много художников, авторов, участвовали наши книжки. Это был первый издательский опыт по зинам. Про издательство книг, журналов и газет я имел какое-то представление до этого. А вот зин — что это такое?

Сейчас новый виток и уровень зинов. На самом деле «зин» — сокращение от magazin, журнал. Это какие-то самодельные издания, которые выпускаются с какой-то периодичностью или без оной и делаются своими силами. Зин — это не содержание, а подача. Первые зины были субкультурными, еще в довоенное время и до войны, посвященные трешовым фантастическим книжкам. Потом начались музыкальные 1970–1980-е. Это была манера общения, вместо соцсетей. В 1989-м ты делал какую-то аппликацию, писал текст, множил все это на ксероксе. И посылал по почте пятерым ребятам, с которыми встретился на концерте любимой группы три года назад. А вы все живете в разных городах, и они в ответ тебе тоже что-то отправляют. Так складывалось общение и зин-культура. А потом появился интернет, и все сломалось. Ты написал в соцсетях: «Кирюх, привет!», и ребята порадовались. Зин перестал выполнять свою функцию.

Но тут мы перешли в электронную историю, и случилась революция с бумагой. Все думали: «Смерть книге, смерть бумаге». Сейчас могу сказать: точно нет. Просто из бумаги уходит весь мусор — реклама и так далее. Он отвалился в интернет, в котором от этого, мне кажется, в ближайшее время тоже будут какие-то подвижки. Потому что если изначально все думали, что интернет — это какая-то суперсвобода, то сейчас вообще все не так.

Из-за электронных носителей возник дефицит общения с бумагой. И зины — это ответ. Я часто бываю на книжных ярмарках в других городах. Там зины продаются странно. Люди совсем еще не привыкли. Обычно книги продаются за 300 рублей, а тут за 300 рублей какая-то бумажка, непонятная штука. Но подходят ребята, возьмут, повертят в руках, уйдут. Потом вернутся, опять повертят, посмотрят. И видно — что-то с ними происходит. Однажды нас спросили: «Ну а что это? Зачем?» Я говорю: «Ну как, смотрите, вы уже пятый раз подошли, смотрите, спрашиваете меня, что это». Зины продают новый контакт.

К сожалению, мне кажется, что зины стоят дороговато. Но, с другой стороны, что это вообще значит — дороговато? Зины выпускают в 30–50 экземплярах, иногда сами, на своих принтерах, на своей бумаге. А книгу выпускают в 300–500 экземпляров. Вот и получается такая цена.

В этом году мы сделали книжную DIY и small press ярмарку вместе с баром «Успех» — «Дворовые правила». Мы хотели себя увидеть, условно, в таком советском дворе, где все ребята тусуются со своими четкими правилами. Мы дружим, всегда пытаемся найти новых союзников и постоянно расширяем свой круг товарищей, авторов и художников. Ведь к каждой книжке мы делаем рисунки. При этом их делают современные художники. Это моя давняя история. Я был главным редактором газеты «Досуг в Москве». И там каждую обложку рисовал какой-то современный художник. Я не ставил задачу брать только дико известных. Я звал разных, которые мне нравились. Но тем не менее там были Александр Сигутин, Света Шуваева, Ирина Корина, Владимир Дубосарский, Антон Черняк из «Кровостока». Антон и книжки иллюстрировал дважды. По первому году я даже делал отчетную выставку обложек в Музее Москвы. А когда ты предлагаешь что-то нарисовать ремесленному иллюстратору, он и относится к этому исключительно как заработку, получается дороже и хуже. А нашим художникам самим по кайфу. Я как-то заказал обложку Мише Мосту — стрит-арт-художнику, там была конкретная тема. И он реально пошел под мост, нарисовал несколько вариантов, сфотографировал, и мы поставили на обложку фотографию. Это другой уровень работы. Поэтому для нас картинки в книжках — важный момент. Это продолжение нашей работы. Мне кажется, с картинками всегда круче, чем без картинок.

Фото: Олег Никишин

Стать героем рубрики «Почему вы должны меня знать» можно, отправив письмо со своей историей на ab@moskvichmag.ru