Мы с Гошей вместе учились в РГГУ на историческом факультете. Специальность — история Америки. После университета я работала с текстами: журналистом, в пресс-службе одной московской бизнес-школы. А Гоша по первому образованию фотограф. Я подустала работать в офисе, Гоша все время что-то придумывал, и в итоге мы решили открыть фотоателье.

Мы писали дипломы по смежным темам — про черную Америку. В качестве одного из источников были фотографии. В Гарлеме был такой фотограф — Джеймс Ван Дер Зи. У него была своя портретная студия, где он снимал всех, кто был причастен к Гарлемскому ренессансу. Это обычные фотографии: портреты, семейные снимки, свадебные. И мы вдохновились идеей простой бытовой съемки, которая может что-то рассказать о человеке.

Сейчас фотография потеряла физическую форму. Мы начали искать технологии, чтобы вернуть ее в прежний вид. Начали с «Полароидов». Работали на маркетах, люди фотографировались, но «Полароиды» знакомы всем по 1990-м и вау-эффекта не вызывали. Так мы пришли к моментальной фотографии по технологии XX века.

Начали с техники. Есть приборы, которые найти сложно — штативы и свет. Самый редкий элемент — переносная проявочная лаборатория. Камеры, наоборот, легко найти на вторичном рынке. Это востребованный товар, потому что камеры — интерьерная вещь. И еще важный момент — все это требует дополнительной настройки, подгонки и восстановления. Купить можно что угодно, а вот чтобы оно начало работать, нужны специалисты и знания: токарные, столярные и другие — совсем не из нашего гуманитарного мира и это отдельное испытание.

Наш процесс проявки намного сложнее обычного. Всем известная процедура в темноте — одна четверть от всей технологии. Когда негатив сформировался, мы проявляем его на свету. Это самый зрелищный момент, люди любят наблюдать за ним: когда ты бросаешь белый лист в ванночку и из клубов раствора появляется изображение прямо на глазах. Это то, ради чего весь процесс затеян, почему стоит терпеть все ошибки и капризы химии.

Научится такому проявочному процессу очень сложно, и это не уровень сложности «посмотрел видео на ютубе». У Гоши есть брат, химик по образованию, мы вместе с ним целый год возились, чтобы эта технология заработала, и даже его знаний не хватило. Пришлось подключать фотографов, которые уже занимались этой технологией и смогли довести ее до конца. А еще есть моменты, которые знают только историки фотографии. Тут нужно постоянно обращаться к книгам. У нас есть такой жуткий зануда: сидит и все дотошно изучает. И вот он всех замучает, а потом сделает так, что челюсть отвалится. Только такая дотошность историка-коллекционера позволила довести все до ума. Именно люди — главное наше отличие от большинства соратников: просто никто, кроме нас, не потратил на эту технологию год жизни.

Сейчас мы вспоминаем и не понимаем, как у нас все получилось. Мы допустили много ошибок, а оно все равно сработало! Впрочем, были и классные недостатки, которые в итоге стали нашими плюсами: например, у нас не было мощного света, мы даже не знали, что он существует, и использовали слабые источники, которые нужно было ставить прямо вплотную к модели. Так мы сделали свои первые крупные портреты, которые были очень впечатляющими и хорошо нас продавали. Но, с другой стороны, это было негуманно. Люди сидели прямо лицом к свету. С тех пор наша технология стала сильно человечнее.

Обычно людям тяжело, потому что они не привыкли сидеть перед камерой без движения, хотя весь процесс занимает буквально одну минуту, асам момент фотографирования — долю секунды. Но когда стоишь перед камерой, время замедляется. На айфон за это время можно сделать 20–30 кадров. Зато за время, которое люди стоят перед камерой, они приходят в какое-то нужное состояние. Получают совсем иной опыт. Потому что многие фотографировались на пленку последний раз много лет назад, а дети так вообще ни разу. У детей, кстати, мы пользуемся особой популярностью.

Мы участвуем в любых мероприятиях: корпоративы, презентации, свадьбы. Как-то даже снимали хоккейный ретроматч клуба «Спартак». Это мероприятие проходит каждый год: хоккеисты надевают ретроформу, на лед выходит старый состав. Нас пригласили на съемку юбилейного матча. Это был крупный проект, с продакшн-компанией, с дальнейшим дизайном наших фото и их переносом на огромные баннеры-растяжки.

Хотя, если разобраться, мы совсем не ретро. Наше фотоателье не костюмированное шоу, оно про технологии. Но мы понимаем конъюнктуру рынка и соглашаемся работать, раз у заказчиков все равно есть запрос на ретросъемку. Однажды даже проводили съемку с тематикой Пушкинской эпохи. Хотя в то время фотоаппаратов еще не было, но никому не пришло в голову свериться с датами. Самый популярный запрос — 1920-е годы в стиле Гэтсби. Но чаще всего съемки никак не связаны с темами, просто винтажные фотографии. У нас даже был заказ сделать съемку в техноклубе скорее в стиле «Кин-дза-дза».

Своих костюмов на прокат у нас нет. Обычно их берут клиенты. Но есть забавная тенденция — люди, которые спрашивают про костюмы, отваливаются сами и выбирают цифру.

Тут играют роль несколько факторов. Первое — когда человек взял на прокат дорогой костюм, ему будет обидно, если фотографии получатся неудачно. Плюс мы никак не тиражируем фото, они получаются в единственном экземпляре. Вот как человек встал и замер, так и будет. Надо пять кадров — значит, надо стоять в пять раз дольше. И везде будут немного разные позы и выражения лица. Второй фактор более идеологический: к нам обычно приходят другие люди — они понимают, что костюмы здесь скорее минус, чем плюс. Неудачно подобранная ткань очень заметна на фотографии и сразу сделает ее фальшивой.

А вот качественную реконструкцию мы любим. Например, есть отдельная субкультура девушек, которые заморачиваются ретронарядами и прическами. У них только на макияж уходит несколько часов. С такими людьми нам всегда интересно работать.

Фото: Олег Никишин

Стать героем рубрики «Почему вы должны меня знать» можно, отправив письмо со своей историей на ab@moskvichmag.ru