Виктор Пелевин — это русский Бэнкси. Его категорическое нежелание участвовать в литературной тусовке и даже принимать очередные лавровые венки, которыми его одаривают с завидной регулярностью с момента выхода первого романа «Омон Ра» (1992), может говорить как о невротичности характера, так и о благородном отказе от искушения славой.

В любом случае позиция перпендикулярности мейнстриму в жизни Пелевина стала главным и крайне эффективным способом коммерциализации собственного творчества.

Родившийся в старой московской коммуналке на Тверском бульваре 22 ноября 1962 года, Пелевин сразу оказался в противофазе истории. Небогатая семья интеллигентов, величественный имперский пейзаж старой Москвы и скудный, архаический коммунальный быт — это именно то, что сейчас принято называть детской психологической травмой. Родители выбрали для сына престижную школу в центре, где учились дети партийной элиты. И снова травма — скромный сын рядовых преподавателей оказался в среде детей с почти неограниченными возможностями. Переезд в отдельную квартиру в Чертаново только углубил классовый раздрай, превратившийся в сознании писателя в вечный метафизический конфликт с эпохой. Потом были факультет электрификации и автоматизации промышленного оборудования и транспорта в МЭИ, армия, возвращение на родную кафедру и диссертация на тему модернизации троллейбусов.

Но вокруг уже вовсю бушевала перестройка. Бетонная дорожка судьбы инженера дала трещину, и в 1989 году Пелевин поступил в Литинститут. По большому счету делать там ему было нечего. Он уже давно писал рассказы, статьи и делал переводы для журнала «Наука и религия». Именно там, а вовсе не в Литинституте, Пелевин нашел кастальский ключ своего творчества — эзотерика, мистика и восточные религиозные практики. Попытки «исправлять» его рассказы со стороны литинститутовских мастеров с точки зрения Пелевина выглядели полным бредом. В итоге спустя два года вялотекущего учения Пелевин был отчислен как «утративший связь» с альма-матер. К тому моменту у него уже вышли несколько рассказов, повесть «Затворник и шестипалый» и сборник рассказов «Синий фонарь», за который через два года Пелевин получил «Малого Букера».

Последовавшие романы «Омон Ра», «Жизнь насекомых», «Чапаев и Пустота», «Generation П» были настолько неожиданны по замыслу, что новое поколение постсоветских ИТР, считавших себя победителями «совка», с удовольствием интерпретировало их в пользу либеральной повестки.

Однако привычка к перпендикулярности не изменяла Пелевину ни тогда, ни сейчас. Уже в 1993 году он опубликовал в «Независимой газете» статью под названием «Джон Фаулз и трагедия русского либерализма», которая для него оказалась программной. В этой статье он, профессиональный «отрицальщик» современности, изложил нечто вроде собственной космогонии, чьи корни уходят в советскую действительность. «Для жизни по законам игры в бисер нужна Касталия, — писал Пелевин. — Россия недавнего прошлого как раз и была огромным сюрреалистическим монастырем, обитатели которого стояли не перед проблемой социального выживания, а перед лицом вечных духовных вопросов, заданных в уродливо-пародийной форме. Совок влачил свои дни очень далеко от нормальной жизни, но зато недалеко от Бога, присутствия которого он не замечал. Живя на самой близкой к Эдему помойке, совки заливали портвейном “Кавказ” свои принудительно раскрытые духовные очи, пока их не стали гнать из вишневого сада, велев в поте лица добывать свой хлеб».

Что касается постсоветской современности, то Пелевин был категоричен: «Большинство нынешних антагонистов совка никак не в силах понять, что мелкобуржуазность — особенно восторженная — не стала менее пошлой из-за краха марксизма».

Победители «совка» сначала решили, что «Витя так шутит». Но Пелевин не шутил. Примерно с начала нулевых он почти каждый год выпускает новый роман или сборник рассказов, который тут же становится бестселлером и забивает еще один гвоздь в гроб отечественного либерализма. «ГламурА и дискурсА» из романа «Empire V» (2006) — это, пожалуй, наиболее точное описание нашей скудной на чувства и мысли трансгуманной эпохи.

Но пелевинское «анти» только половина его идеологического портрета. Его позитивная часть по-прежнему остается в тайне. Впрочем, как и сама его личность. Пелевин упорно не приходит на вручения своих многочисленных премий, не принимает никакого участия в «тусовке», не имеет аккаунтов в соцсетях и почти не дает интервью. Место его проживания неизвестно так же, как и любая информация о его личной жизни. Периодически выходят фильмы и статьи-расследования о том, кто такой Пелевин, но факты, которые там приводятся, скорее всего, далеки от истины.

Так или иначе, но, похоже, Пелевин решил до конца отстаивать свое право на тот «нефункциональный аппендикс советской души», который в новую постсоветскую эпоху оказался «непозволительной роскошью».

Фото: pelevin34/VK.com