Автор телеграм-канала «Алехин суетится» написал книгу с суровым названием «Мясорубка. Как Россия полюбила кровавый спорт», вышедшую в издательстве Individuum. «Москвич Mag» обсудил с Алексеем Алехиным, кто, за сколько и зачем дерется в Москве — в телефонных будках, лимузинах, стогах сена или просто на ринге.

Как устроен в Москве бойцовский мир?

В Москве проходит огромное количество профессиональных боев — бокс, ММА (они же смешанные единоборства) и куда более экзотические форматы, которые совсем недавно вошли в обиход — бои на голых кулаках, например.

Подпольно?

Нет, эта история вписана в правовое поле. Когда кулачные бои только появились в России (в конце 2019 года), они были в серой зоне. Их проводили в лофтах и барах: снимали на видео, держали результаты в тайне до появления роликов на YouTube. Вокруг этого был вайб запретности, опасности, тайны. Хотя организаторы обычно договаривались с какими-то спортивными федерациями. Все-таки это делали довольно сообразительные взрослые люди, которые понимали, что может прилететь. Уже в конце 2021 года кулачка в России стала абсолютно легальной. Скажем, поединки кулачного промоушена Top Dog санкционирует Федерация бокса России, а бойцы перед выступлениями проходят обследование в клинике спортивной медицины «Лужники». Если у нас в стране кто-то начнет проводить подпольные бои без согласования с федерациями, то вряд ли это продлится долго.

Это нормальный путь для нового формата боев. В 1990-е в серой зоне были ММА (от английского mixed martial arts). Тогда в Америке это были бои без правил, которые проводились в захолустных штатах без надзора спортивных комиссий или на территории индейских резерваций, где обычные законы не действуют. Со временем правил и регулирования становилось все больше, уровень спортсменов рос, и это превращалось в захватывающий и прогрессивный спорт. Сейчас стоимость крупнейшего ММА-промоушена мира UFC оценивают в 11 млрд долларов. Это крупная компания, которая проводит по три ивента в месяц в разных частях мира, а ее президент Дэйна Уайт — один из ближайших сподвижников Дональда Трампа.

Россия прекрасна тем, что здесь и без подпольности, абсолютно легально можно увидеть множество нестандартных форматов. На турнирах «Стрелки», например, можно подраться, даже если ты до этого ничем не занимался. Прямо на улице в землю вкапывают четыре столба, перетягивают их веревками, а внутрь насыпают песок. В песке сложно передвигаться, ноги вязнут, это уравнивает шансы тех, кто занимался спортом и нет. «Стрелка» появилась в Питере, но сейчас их турниры собирают миллионы просмотров на YouTube и проходят по всей России, в Италии, США и много где. Уникальный проект, реально самый большой бойцовский клуб в мире. И это все тоже регулируется, просто официально у нас эти турниры проходят не как спортивные, а как общественные мероприятия или открытые соревнования по самообороне.

Большинство бойцов на голых кулаках все-таки хотят признания, а не денег.

Моя книга «Мясорубка» во многом посвящена периоду 2019–2024 годов, когда в Москве проходили бои с самыми разными участниками и по самым разным правилам. Помимо бокса, ММА, голых кулаков, всяких гибридных и упрощенных правил были форматы, когда люди зарубались в красной — британской — телефонной будке или боролись в кабриолете с применением болевых и удушающих приемов. Причем обхватывать шею оппонента можно было не только руками, но и ремнем безопасности.

Для чего такая законодательная поддержка?

Во-первых, это безопасность, чтобы снизить риски для здоровья бойцов. Да, поединки не перестанут быть опасным спортом, но контроль позволяет отсекать людей, которые не проходят по медицинским показателям, да и вовремя останавливать сами бои. Во-вторых, это бизнес. Большинство бойцовских промоушенов в России работает при поддержке букмекеров. После легализации тех же кулачных боев и спонсорские контракты выросли, и финансовая емкость рынка увеличилась.

Как бойцы попадают в эту систему?

Как правило, это люди с каким-то бэкграундом в единоборствах. В голых кулаках порог входа ниже, чем в классических боксе и ММА. У кулачников бои короткие, и навыков требуется меньше. Поэтому там могут себя проявить ребята с совсем скромным опытом — тренировались с отцом в гараже, выступали на совсем мелких соревнованиях или участвовали, скажем, в околофутбольных движухах.

Тем не менее они сами приходят в это кровавое дело или их ищут специальные агенты?

В России желающих выскочить на бой всегда с избытком. Единоборства у нас не выходят из моды, и поток людей, которые чем-то занимались, не заканчивается. Они отправляют заявки матчмейкерам — людям из промоушенов, которые решают, кто с кем дерется. Матчмейкер собирает пары, то есть старается подбирать оппонентов так, чтобы они были примерно равны по силам или занимали близкое место в рейтингах организации. Последние несколько лет матчмейкеры отбиваются от огромного количества предложений от бойцов, в том числе тех, кто поначалу готов драться бесплатно.

Сколько может заработать боец за бой?

Большинство бойцов на голых кулаках все-таки хотят признания, а не денег. На старте кулачных боев в России люди выходили на поединок за 10–25 тыс. рублей. При том что удары голыми костяшками пускают кровь, ломают носы, челюсти, скулы, да и сами руки часто ломаются. Были ребята, которые приходили, чтобы разово по-быстрому заработать. Закрыть микрокредит, например. Или вот Денис Дула выступил, чтобы оплатить операцию любимому коту. Но большинство бойцов приходили именно для того, чтобы засветиться. Мотивы были разные — кто-то хотел раскрутить соцсети, зарабатывать с рекламы, прокачать свой бренд или, например, стать более востребованным тренером.

Были ребята, которые много лет занимались боксом, кикбоксингом и так далее, но признание получили именно в новом формате. Есть замечательный кулачный боец Тимур Мусаев по прозвищу Золотой. Его отец — фанат спорта, оплачивал сыну все поездки на соревнования, когда тот занимался кикбоксингом. За победу на чемпионате Европы Мусаеву дали кубок, книжку и медаль. Зато его бои на голых кулаках стали собирать просмотры, и он довольно быстро стал звездой. Теперь Тимур входит в число российских кулачников, которые за один поединок получают от 2 млн рублей. Таких бойцов в целом по всем видам единоборств в стране немного — около 25 человек. 90% бойцов, выступающих в России, люди небогатые.

Если мы говорим об этой индустрии как о бизнесе и берем конкретные клубы, кто за ними стоит, что за люди их основали?

Клуб — это больше из мира футбола. Тут мы говорим про промоушены — это организации, которые занимаются организацией боев.

Например, в Москве есть Top Dog, который основал Данил Алеев по прозвищу Регбист. Когда-то он сам дрался на «Стрелке». Ролик, где в московском дворе Регбист побеждает двух человек, которые выходят с ним на бой друг за другом, набрал 50 млн просмотров. Но у него при этом было представление, какие бои он хотел бы устраивать сам. В итоге Top Dog — явление мирового уровня. Нигде больше нет такого микса из эстетики и кровавости. Их ивенты организованы как концерты: атмосферная музыка, затемненный зал и ярко освещенный круг, где дерутся бойцы.

Есть Анатолий Сульянов, который основал промоушен Hardcore. В 20 лет он был управляющим партнером клуба «Дягилев» — одного из флагманов гламурной Москвы 2000-х, куда не пускали Монику Беллуччи, если она приходила в спортивном костюме, а столики бронировали за 20 тыс. евро. В 23 года Сульянов, как он сам рассказывает, продал сеть аптек «Добрый доктор» и стал долларовым миллионером. Он много лет увлекался единоборствами, в военном вузе занимался рукопашным боем. Анатолий первым в России стал проводить большие кулачные турниры, которые собирали по 7 тыс. зрителей.

Еще пример — Камил Гаджиев, основатель ММА-промоушена Fight Nights, один из самых стабильных игроков на длинной дистанции. В начале 2010-х он, наверное, первым настаивал на формате боев как светского мероприятия — у него на лучших местах у клетки (ММА-бои традиционно проходят в клетке) сидели Ольга Бузова, рэперы и другие селебы. Несмотря на кризисы и глобальные изменения конъюнктуры рынка, Гаджиев остается в деле и создает большие события, которые потом долго обсуждают.

Москва не стала одной из бойцовских столиц мира, как Лас-Вегас или Эль-Рияд, но это все равно интересный с точки зрения бойцовской индустрии город.

Заработать большие деньги на организации боев, мягко говоря, непросто — и у нас, и в мире вообще. Зато статус промоутера дает медийность и связи. Сульянов, например, был состоятельным человеком до своего прихода в бои, но громкую известность получил именно как глава Hardcore. Камил Гаджиев говорит, что если бы он пытался заработать на боях, то лежал бы под деревом. Однако бои помогают ему налаживать связи для других бизнес-проектов. Для Регбиста, мне кажется, это форма творчества — в одном интервью он рассказал, что за все время управления промоушеном его самой дорогой покупкой был мотоцикл. Мы не знаем кейса, чтобы в России на организации боев люди получали большие деньги.

Возвращаясь к названию вашей книги «Как Россия полюбила кровавый спорт», поговорим о зрителях. Это больше про эстетику и времяпрепровождение, про ставки и адреналин? Или это о чем-то другом? Почему люди ходят на эти бои?

Профи-бои могут быть интересны на разных уровнях. Дэйна Уайт, глава самой мощной бойцовской корпорации в мире UFC, говорит, что бой один на один — это то, что тебе интуитивно понятно вне зависимости от национальности и культурных кодов. То, что у людей ассоциируется с какой-то экзистенциальной ситуацией, моментом откровения. В боях мы видим, как телесный и физически трудный опыт высвечивает волю и характер человека. Когда, например, один боец проигрывает бой, он уже избитый, у него все лицо всмятку, но он находит в себе силы эту ситуацию переломить и выиграть. Это важно, интересно, и эта предельность опыта выводит профи-бои за рамки просто спорта.

В Москве проходит много крутых событий, и я считаю, что хоть раз посмотреть бои живьем — опыт, который стоит испытать. Когда бои хорошие, это может стать очень завораживающим. Бывает, смотришь бой с трибун, зал гудит, зрители громко болеют за своих. Отдельная история, когда смотришь бои у ринга, у клетки или у сена. Чем ближе находишься, тем больше видишь реакции бойцов и их сумасшедшие глаза, слышишь звук удара, который врезается в корпус.

С одной стороны, в России нет такого, как в Польше, Японии, Великобритании и Австралии, когда бои на стадионах собирают по 50 тыс., а иногда по 80–90 тыс. зрителей. У нас зафиксированный потолок в районе 23 тысяч. С другой стороны, в нашей стране есть сразу несколько сильных промоушенов. И не так уж редки ситуации, когда одновременно проходят три хороших вечера боев, скажем, в Москве, Сочи и Казани.

Москва не стала одной из бойцовских столиц мира, как Лас-Вегас или Эль-Рияд, но это все равно интересный с точки зрения бойцовской индустрии город. В Москве уже многое было, включая вечера UFC и бои чемпионов мира по боксу. Есть Камил Гаджиев с Fight Nights, есть ACA — промоушен, который с точки зрения ММА, с точки зрения спорта, свирепости бойцов в смешанных единоборствах — лидер в России. Есть Hardcore и Top Dog, которые очень по-разному делают голые кулаки. Если Hardcore более глянцевый и светский, то Top Dog — более андерграундный. Москвичи могут увидеть кулачку мирового уровня, какой пока нет ни в Лас-Вегасе, ни на Ближнем Востоке. Да, после трагедии в «Крокусе» и вообще в прошлом году получать разрешения на проведение боев в Москве стало сложнее, но бойцовская жизнь все равно идет.

У нас плохо с восприятием девушек в боях. В России это вызывает лишь вопросы, зачем им это…

Если мы говорим про более потаенные и опять же андерграундные места, есть Lovely Loft на Большой Семеновской. Проходишь 15 минут от метро и оказываешься в легендарной промзоне. Здесь прямо во дворе «Стрелка» до сих пор проводит бои. А в самом лофте чего только не было — и кулачные поединки, и легко одетые девушки боролись в песке, и Никита Джигурда дрался с одиозным качком Сашей Шпаком. Причем Джигурда падал, вставал, вдыхал кислород из баллона в перерывах и, хотя упал в нокаут в итоге, дрался с характером, это надо признать.

Кто из наших знаменитостей ходит на бои?

Кологривый был на Top Dog. На Hardcore было большое количество селебов из блогерской тусовки. Мне кажется, у нас на это не так обращают внимание…  За границей какой-нибудь Питер Берг или Марк Уолберг даже пробовали быть боксерскими менеджерами, хотя они скорее просто помогали бойцам деньгами. Леонардо ДиКаприо сидит всегда где-нибудь наверху, и у него бейсболка надвинута на глаза, чтобы лишний раз не отвлекали. У нас на боксе бывает, например, Никита Михалков. Джиган — он и сам занимался. Василий Баста — под его треки любят выходить бойцы, он пел живьем во время выхода российского чемпиона по боксу Дмитрия Бивола, а в его клубе «Газгольдер» проводили и кулачные бои, и бокс. И финансово — бойцам и боксерам — он тоже помогал.

Есть ли в России до сих пор некая стигматизация этой темы? Какое-то, может быть, осуждение? Вы сейчас с трудом вспоминали звезд. Может быть, это связано с тем, что они не хотят ассоциироваться с подобными мероприятиями?

Возможно, я просто неважно знаю российских звезд. Профи-бои сами по себе не назовешь стигматизированной темой. Все же это спорт, индустрия развлечений. Если же мы говорим про новые форматы, пришедшие с YouTube, то да, есть перегибы, которые ассоциируются со всякой маргинальщиной. Пресс-конференции, где бойцы оскорбляют друг друга, чтобы прорекламировать свои бои, и в процессе теряют берега. Драки вне клетки или ринга, которые перерастали в массовые — такое бывало, и это большая проблема индустрии. В прошлом году был громкий случай, когда участник боев в клетке пнул ногой ринг-герл с табличкой. Что сказать — это плохо, с этим надо бороться, что и происходит. Но это крайности индустрии, а не то, что ее характеризует в первую очередь.

Если говорить про стигматизацию, то у нас плохо с восприятием девушек в боях в отличие от Штатов и Великобритании, где сейчас женский бокс на большом подъеме. В России же это вызывает лишь вопросы, зачем им это…  Затем же, зачем мужчинам!

В начале нашего разговора вы сказали, что в России стали популярны бои без перчаток. Такие тенденции еще сейчас есть? Что популярно и почему?

Да, один тренд — это то, что бои на голых кулаках в России — народный спорт. Потому что в Америке и Великобритании это скорее история про финальный этап карьеры для бойцов из ММА или бокса — с именем, но уже на спаде. У нас нет таких развитых индустрий бокса и ММА, поэтому голые кулаки, напротив, стали самым быстрым способом для молодого спортсмена сделать себе имя.

Еще важный момент, что Россия сама продолжает закладывать бойцовские и околобойцовские тренды на мировом уровне. Например, соревнования по пощечинам, где люди просто стоят друг напротив друга и обмениваются пощечинами. Они появились не у нас, но именно в России стали хитовыми и вирусными. Теперь Дэйна Уайт проводит пощечины в США, пытается сделать из них спорт со строгими правилами и подписывает главную звезду направления — Василия «Пельменя» Камоцкого из Сибири.

Ну а главная тенденция то, что Россия до сих пор производит лучших бойцов в мире. Мы это можем видеть в UFC, где есть топы и чемпионы из России. Мы можем видеть это в боксе, где один из главных боев прошлого года в мире, не только в России — бой Артура Бетербиева с Дмитрием Биволом в Эль-Рияде. Два боксера из России подрались в Саудовской Аравии за титул абсолютного чемпиона мира в полутяжелом весе. Это престижно и по-спортивному весомо, а каждый еще и получил, как сообщалось, по 10 млн долларов.

Фото: Ultimatum Boxing