Община — это место, куда в отличие от синагоги евреи приходят не молиться, а искать себе подобных людей, схожих по желаниям, интересам, целям и даже юмору, говорит глава московской иудейской общины «Среди своих» Рувен Колин. По его словам, члены общины в Хамовниках — люди с общим культурным кодом, желанием расти и двигаться к Богу. Рувен Колин рассказал «Москвич Mag» о том, как он стал священнослужителем, почему авторитет жены важен для статуса раввина и как окружение влияет на среднестатистического человека.

Рувен, вы родились в религиозной семье?

Я родился в Беларуси, в городе Могилеве, но через девять месяцев вся моя семья переехала в Израиль. Потом опять была Беларусь, а потом снова Израиль. Моим первым языком стал иврит. Русский, и устный, и письменный я выучил потом.

С точки зрения современного израильского религиозного истеблишмента семья моя была совершенно светской. Мой папа не учился в колеле (религиозное учебное заведение для женатых евреев, где изучают Тору и еврейские традиции — «Москвич Mag»), мама не ходила в парике. Но с точки зрения советских рамок мы были людьми соблюдающими. На праздник Песах у нас дома всегда была маца и не покупался хамец (любое мучное блюдо, в том числе хлеб, при приготовлении которого в тесте произошел процесс брожения, запрещено употреблять в пищу на Песах — «Москвич Mag»), мы не ели свинину, в шаббат не совершали каких-то наглых поездок, потому что у всех было понимание, что это какой-то важный день. В синагогу не ходили, нет. Но я был обрезан.

В заслугу своих светских родителей запишу еще и то, что в Израиле они отдали меня в религиозную школу. Почему? Это само по себе немного комично: дело в том, что израильская образовательная система, скажем так, далеко не идеальна. Но тут моя мама познакомилась с одной религиозной женщиной, преподавателем математики. А у меня с этим предметом с детства все было хорошо. В общем, к ней в школу меня и записали.

Мы жили в Израиле очень тяжело, как и большинство репатриантов. И не сказать, чтобы родители там себя нашли и реализовали. Плюс у меня было очень серьезное заболевание с плохими прогнозами. Поэтому мы и вернулись в Могилев.

Что повлияло на принятие вами решения стать священнослужителем?

Примерно в это время я и стал религиозным человеком. Нет, это не случилось в результате долгих раздумий, метаний, рефлексии и катарсиса. Произошло вот что. В детстве у меня было очень тяжелое заболевание. Предстоящая операция должна была быть очень дорогой. Плюс израильские врачи просто решили вырезать мне все лишнее. Поэтому-то мама с папой и решили ехать обратно в Беларусь, где у них хотя бы был знакомый хирург. Но и переезд стоил больших денег.

В то время мы жили на севере Израиля, где шли боевые действия. Нас частенько бомбили, так что мы регулярно бегали в убежище. И вот однажды мы пошли с мамой в супермаркет за продуктами. «Ой, я забыла купить зубную пасту!» — сказала она мне, едва мы вышли на улицу. И, оставив меня сторожить сумки, снова зашла в магазин. И вдруг она мне звонит, говоря, чтобы я срочно шел к ней. Я перепугался: неужели снова тревога? И вот я бегу в магазин, увешанный пакетами, и вижу: мама стоит возле кассы, окруженная толпой. Расталкивая людей, я пробираюсь к ней и…  «Мы выиграли машину!» — кричит мне мама, размахивая карточкой с номером, выданным взамен купленной пасты. В общем, это было счастьем, правда, недолгим. Ведь чтобы получить этот автомобиль, нам нужно заплатить большой налог с выигрыша. Но где взять деньги?

Представьте: домой приходит парень, которого ты знаешь с самого рождения, и говорит, что это и это я теперь не ем, хотя всю жизнь ел, что это и это я теперь не делаю, хотя всю жизнь делал.

Грустные, мы сели в такси. А вокруг нас стоит все та же толпа и аплодирует, поздравляет. «Что случилось?» — поинтересовался у мамы водитель и получил подробный ответ. Он задумался. И через пару минут предложил выкупить у нас машину к свадьбе своего сына. Он же и заплатил налог. И за буквально несколько часов все наши финансовые проблемы были решены. Все в нашей жизни перевернулось. Но, секундочку, а моя болезнь? Мы прилетаем в Беларусь, мне делают все эти УЗИ-шмузи, и тут выясняется — на месте, где была проблема, остался лишь рубец! Представляете?

Мне было тогда 13 лет. И я понял, что с нами произошло чудо. И пошел в синагогу. Так и началась моя религиозная история.

Как семья отнеслась к вашему решению стать раввином?

Испугалась. Ну представьте: вдруг домой приходит парень, которого ты знаешь с самого рождения, и начинает говорить, что это и это я теперь не ем, хотя всю жизнь ел, что это и это я теперь не делаю, хотя всю жизнь делал, что у него теперь какие-то новые принципы. Справедливости ради скажу, что в такой их реакции в первую очередь был виноват я: мне было лет четырнадцать-пятнадцать, и во мне слишком бурлил юношеский максимализм. Но теперь они мной гордятся. Любят. И даже обращаются с просьбой дать им совет.

Я раввин. Формально раввином является человек, прошедший все религиозные образовательные этапы. Сначала хедер, религиозную школу. Потом малую иешиву. Потом иешиву большую. Потом человек женится и идет учиться в колель, где получает, сдав сложный экзамен, смиху (рукоположение — «Москвич Mag»). И старший раввин говорит, что ты уже достаточно образован и компетентен в изучении той или иной религиозной области. Но сегодня раввины бывают разные. И те, о которых я только что сказал, и те, кто является раввином по своему функционалу, то есть возглавляют общину, должны уметь практически все: и в иудейском законе разбираться, и уроки вести, и в шофар трубить, и выполнять роль психолога, но, главное, делать людей ближе к Богу.

Вы священнослужитель и при этом женаты?

Формально раввин не обязан иметь жену. Но он просто не сможет полноценно ассоциировать себя со своими прихожанами, если тоже не будет жить людской жизнью. К тому же жена раввина — ребецен — имеет в общине очень большое влияние на женскую часть прихожан, подает им пример скромности. Что это значит? Что авторитет жены еще и очень влияет на статус раввина. Приведу плохой пример: может ли быть хороший человек в кругу негодяев? Может. Вспомним хотя бы Ноя. Но это скорее уникальная история, потому что, как правило, любой среднестатистический человек сливается со своим среднестатистическим окружением. Понимаете, да? Если рядом с тобой постоянно находится жена, регулярно нарушающая заповеди Торы, которые ты как раввин должен защищать и отстаивать, то какой ты раввин?

Кроме религиозного какое еще образование вы получили?

Я всегда любил учиться. Но моим родителям было важно, чтобы я получил и светское образование. Поэтому помимо того, что я окончил несколько иешив, я получил и юридическое образование в университете. А параллельно еще учился и преподавал в Московской хоральной синагоге. Потом работал помощником адвоката, но понял, что сидеть и работать с бумагами — вообще не мой формат. Затем решил себя попробовать в бизнесе и какое-то время работал в Швеции в табачной компании. Но и тут понял, что это не мое. И стал работать в Еврейском университете на кафедре иудаики, окончил магистратуру по филологии, хотел преподавать иврит. Вместе со своим другом, раввином Давидом Шапиро, открыл вечернюю иешиву — курсы усиленного изучения Торы. Женился. Пошел учиться в колель. А затем стал раввином общины «Среди своих», где тружусь до сих пор.

Чем община отличается от синагоги?

Все просто. Синагога — место, куда ходят молиться и исполнять прочие религиозные предписания. А община…  Скажу, как я это сам чувствую: община — это место, в которое ты приходишь в поисках себе подобных людей. Подобных по целям, желаниям, интересам, даже по юмору. Мы здесь, в «Среди своих», все люди с общим культурным кодом, с желанием расти и двигаться к Богу.

Формально раввин не обязан иметь жену. Но он просто не сможет полноценно ассоциировать себя со своими прихожанами, если тоже не будет жить людской жизнью.

Звучит провокационно, но я вообще не считаю, что посещение синагоги — это то, что делает тебя ближе к Богу. А вот добрые дела и соблюдение заповедей делают. Всем этим мы и занимаемся в общине. А еще мы собираемся все вместе на шаббат помолиться и поесть. Ездим играть в падел, этакий, как я его называю, теннис для ленивых.

Община «Среди своих» находится в Хамовниках. Поэтому понятно, что многие наши прихожане люди достаточно состоятельные и образованные. Но есть и совершенно другие. Наше единственное требование к людям — не быть душными. Для этого кому-то придется немного понизить свои требования, приземлить себя. Кому-то, наоборот, придется извлечь из себя лучшее, что в нем есть. В общем, все должны стремиться друг к другу.

На что живет ваша община?

Как и все прочие, на пожертвования. А как иначе? Но у каждого есть свои финансовые возможности. Бывает, что кому-то из прихожан вообще нечего дать. Поэтому я считаю так: да, есть те, кто может дать общине деньги. Да, деньги — это круто. На них можно купить кусок хлеба, бутылку водки, книги. Но есть те, которые могут многое дать общине только потому, что они просто сюда придут, побудут здесь, поделятся хорошим настроением. И это, поверьте, не менее ценно. У нас в общине есть три традиционных тоста. Первый — за тех, кто трудится на благо общины. И я всегда говорю, что этот тост и за тех, кто накрывает столы, и за тех, кто дает деньги, и да, за тех, кто просто пришел, потому что иначе для кого это все?

Руководящий общиной раввин обязательно получает зарплату. Так сложилось исторически. Скажу про себя: раввину Хамовников хорошая зарплата нужна точно! Чтобы понять это, достаточно посмотреть, сколько в этом районе стоит аренда квартиры. Хватает ли мне и моей семье моей зарплаты? Хороший вопрос. Я пока молодой раввин, и семья у меня маленькая. И меня все устраивает. Поэтому я сужу о финансовой составляющей своей профессии по друзьям-коллегам. Так вот, ни один из них еще не устраивал забастовку с транспарантами с требованием поднять оклад. Еще скажу: раввин должен быть действительно нужен своей общине. И тогда он может обратиться к своим прихожанам за помощью: мол, ребята, так и так, я не могу собрать сына в школу. И община ему обязательно поможет, взяв эти вопросы на себя. Потому что раввин берет на себя решение всех духовных вопросов прихожан.

Сталкиваетесь ли вы в Москве с проявлениями антисемитизма?

Да, как еврей, который выглядит как стопроцентный еврей, несколько раз ловил на себе косые взгляды. Но все равно всегда гордо хожу в кипе везде — по улицам, в метро. Как раз сейчас я ищу квартиру. И когда звоню по объявлениям, часто сталкиваюсь с вопросом о том, кем работаю. Я честно отвечаю. Пару раз после этого возникала неловкая пауза. Но я стараюсь все превратить в шутку. Говорю: «Это как батюшка, только у евреев». И люди смеются, появляется заинтересованность.

Да, глупо отрицать, что антисемитизм в Москве существует. Но и какой-то уровень адекватности в большинстве людей все еще присутствует. А адекватный человек — равно не антисемит. Или мне так везет. Я ведь и начал наш разговор с того, что я человек удачливый. Дай Бог, чтобы так продолжалось и дальше.

Фото: Роман Ерофеев