Сергей Собянин 16 июня подписал указ об обязательной вакцинации от коронавируса 60% работников в сфере услуг, торговли, общепита, транспорта, здравоохранения, ЖКХ, МФЦ, образования и культуры.

До сих пор власти много раз заверяли, что вакцинация будет оставаться сугубо добровольным делом. Но «ситуация с коронавирусом продолжает развиваться драматически», констатировал мэр, назвав свое решение «очень трудным» и попросив москвичей о поддержке. Городские власти уже разрешили отстранять непривившихся работников от выполнения обязанностей без сохранения зарплаты. И хотя Кремль продолжает утверждать, что «о тотальной вакцинации речи не идет», на практике у многих, похоже, реального выбора не останется.

Чиновники и официальные СМИ говорят, что в низких темпах вакцинации виноваты сами граждане. Собянин упрекнул москвичей в том, что они «расслабились». А вице-губернатор Петербурга Олег Эргашев сказал, что прививочную кампанию тормозит «слегка либеральная молодежь», которая «всегда чему-то не верит».

Исследования показывают, что «всегда чему-то не верит» не только молодежь, но и довольно большая часть российского общества разного возраста. И среди этих недоверчивых граждан многие не являются ни «слегка либеральными», ни либеральными вообще. Но пандемию коронавируса с самого начала действительно сопровождала информационная эпидемия, или инфодемия — массовое распространение псевдомедицинских советов, слухов, фейковых новостей и поддельных документов, касающихся COVID-19. Социальные антропологи из группы «Мониторинг актуального фольклора» РАНХиГС и НЦМУ «Центр междисциплинарных исследований человеческого потенциала» вместе с платформой «Яндекс.кью» провели масштабное исследование инфодемии на основе статистики поисковых запросов россиян.

Мы поговорили с одним из руководителей группы ученых Александрой Архиповой о том, какие вообще бывают коронавирусные фейки, какие из них распространялись активнее всего, какую функцию в обществе они играют и как с ними можно работать.

Неизбежная реакция на катастрофы

Всплески панических слухов, появление фантастических рецептов спасения и теорий заговора сопровождают каждую эпидемию или стихийное бедствие. Такие нарративы выполняют компенсаторную функцию, помогая людям возвращать утраченное чувство контроля за происходящим.

— На короткой дистанции они успокаивают. Помогают людям найти «объяснение», что будет дальше, пусть даже ложное. Неудивительно, что многие социологи, антропологи и фольклористы рассматривают слухи как своего рода символический язык, с помощью которого группа проговаривает свои страхи и тем самым снижает уровень тревоги, — рассказывает Александра Архипова.

Многие теории заговора и социально-психологические реакции удивительно устойчивы. Они возвращаются из века в век почти в неизменном виде. Средневековые горожане во время чумы часто верили, что евреи, цыгане или другие чужаки отравляют колодцы и наводят порчу на местных, распространяя смертоносные бациллы. Сегодня нередко мелькают похожие сюжеты. Например, в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке популярны истории о том, что заразу распространяют китайцы. Согласно этому инфодемическому нарративу, китайцы на улицах просят прочитать какой-то текст на свернутой бумажке, написанный очень мелким шрифтом; человек подносит бумажку близко к глазам и отравляется парами вещества, которым она пропитана. В Москве рассказывают аналогичные истории про мигрантов и мошенников, заражающих горожан. Иногда говорят, что они приходят под видом дезинфекторов, усыпляют людей газом или отравляют с помощью масок, после чего грабят квартиры.

Многие слухи и фейковые истории, сопровождающие эпидемию, выполняют прикладную социальную функцию.

— Например, когда появилась эпидемия ВИЧ/СПИДа, сначала в США и Канаде, а затем по всему миру стремительно распространялись истории про то, что девушка (реже парень) пошла в кино или села на лавку в парке, а в спинке кресла оказалась иголка, — рассказывает Архипова. — Иногда к иголке прилагалась записка: «Спасибо, вы теперь больны СПИДом». Фольклористка Диана Гольштейн интерпретирует эту историю следующим образом: человеку очень трудно изменить свое повседневное восприятие рисков в связи с новой медицинской информацией, в том числе изменить отношение к сексу, к своим партнерам. А в этой страшилке вина, ответственность за заражение переносится на каких-то анонимных злодеев и тем самым снимается с самого рассказчика, как бы создавая ему алиби для того, чтобы вести себя по-прежнему. Подушка из городских легенд меняет медицинскую информацию, делает ее более привычной и комфортной. Сейчас происходит нечто очень похожее. Наша повседневная жизнь изменилась. Появились маски, ПЦР-тесты, социальная дистанция, карантины — и инфодемический фольклор пытается смягчить эти перемены, снять стресс, легитимировать привычное поведение.

Другая особенность инфодемии — это ее глобальный характер. Абсолютное большинство высказываний, слухов и теорий заговора одновременно встречается повсюду, в любой стране. «Последовательные сторонники конспирологии — глобалисты-международники, — поясняет Александра Архипова. — Содержательных отличий между инфодемическими нарративами в разных странах почти нет». Любое сообщение, которое было написано на китайском, английском или итальянском, почти мгновенно переводится и начинает бытовать как наше собственное. Но у российского «штамма» есть заметная специфика в целом ряде приемов и внешних форм.

В нашей стране очень низкое доверие к институтам, будь это власть, официальная наука, система здравоохранения или что-то еще. Это недоверие компенсируется повышенной значимостью «слабых социальных связей» — это круг личных знакомств, коллег по работе, родственников и т. д. Этим российские версии популярных коронавирусных фейков и легенд отличаются от зарубежных аналогов. Например, один из самых распространенных слухов возник в Китае. Согласно ему, власти готовятся бороться с эпидемией, опрыскивая города с вертолетов некой токсичной жидкостью. Поэтому гражданам советуют не открывать окна, не выходить на улицы и на балконы. Но в Китае, а затем в США это фейковое сообщение обычно приписывали какой-то серьезной институции вроде Стэнфордского университета или Нью-йоркского госпиталя. А у нас — «жене военного из воинской части».

Типичный персонаж «русской» инфодемии, на которого ссылается большинство сообщений, это «простой человек, оказавшийся в эпицентре опасности». Женщина, оказавшаяся в воинской части, из которой вылетают мифические вертолеты; несуществующий «русский врач Юра из Ухани», который звонит своим родственникам, чтобы рассказать «всю правду о коронавирусе», — россиянам обязательно нужен «свой человек», «один из нас», говорит Архипова. Врачам, ученым или властям наши люди бы не поверили.

Чтобы убедить слушателя в том, что вышки 5G способствуют распространению заразы, нужен «брат мужа, который работает в Минсвязи». Но есть и второй вариант подтверждения достоверности — источник должен быть связан с заграницей. И неважно, будет это выдуманный «Юра из Уханя» или вполне реальная Полина Головушкина из Италии — они становятся персонажами фольклора и множатся в миллионах сообщений, в том числе благодаря своей «иностранной прописке».

— У нас все делается плохо, — описывает глубинные убеждения россиян Александра Архипова. — Многие наши респонденты говорили, что привились бы «Пфайзером», а не «Спутником», но чем они отличаются, ответить не могут. Это очень мрачное представление россиян о своем государстве. И поэтому голоса, идущие из-за границы, кажутся заслуживающими большего доверия.

Билл Гейтс, масочные черви и спасительные пары водки

Первая волна слухов и вирусных сообщений в социальных сетях и мессенджерах поднялась еще в январе — марте 2020 года. Поначалу многие люди отрицали само существование коронавируса.

«Представляешь, у меня родственница скончалась в Краснодаре. У нее была четвертая стадия онкологии. Приехали врачи и стали уговаривать всю семью, чтобы причиной смерти указать коронавирусную инфекцию. Предлагали деньги: сначала 10 тысяч рублей, потом 15 тысяч», — цитируют исследователи типичное сообщение.

Но уже к лету прошлого года популярность коронаотрицательных сообщений упала до минимума. Зато начался бум псевдомедицинских советов, рецептов и способов диагностики. Он повторился и осенью-зимой, во время второй волны. Не исключено, что «народная» медицина переживет новый расцвет и сейчас, во время третьей волны эпидемии.

Распространенный вариант «народной» диагностики: «Если можете задержать дыхание на 10 секунд, у вас не коронавирус». Почти каждый сталкивался с советами по поводу профилактических средств, которые могут «изгнать» или «убить» вирус на месте при помощи дезинфицирующих средств (горячая вода, сода, водка), резкого запаха, едкого вкуса (чеснок, лук, имбирь), а возможно, и божественной силы.

Особый раздел «народных» средств связан с алкоголем. Сотни тысяч поисковых запросов в «Яндексе» посвящены водочным парам, вдыхание которых якобы помогает от коронавируса. Особенно популярны такие запросы в исламских регионах — Дагестане, Чечне и других республиках Кавказа. «Возможно, мусульман, которым пить водку нельзя, страшно интересует вопрос: если я не пью водку, а дышу парами водки — это то же самое, что питие или нет?» — предполагает Архипова.

Начиная с прошлого мая на первое место среди инфодемических нарративов выходят антивакцинные фейки. К ним примыкают и истории про вред от медицинских масок. Например, бытует представление о том, что в них живут страшные нано-, микрочерви, которые иногда называются «моргеллоны». Распространяются вирусные видео (многие западноевропейского происхождения), в которых люди пытаются доказать, что маски вредны. Они мочат маски водой, натягивают, смотрят с увеличением — и там как будто нити шевелятся. На самом деле это просто остатки фибры. Шевелятся они, потому что человек, который наклоняется и снимает, дышит. Судя по статистике запросов, больше всего наночервей опасаются в Казани и некоторых городах Сибири, например в Томске. Казанский феномен можно объяснить тем, что в Татарстане был очень жесткий режим борьбы с эпидемией. Людей нещадно штрафовали за несоблюдение ограничений, в том числе и за отсутствие масок, и недовольство этим вылилось в фольклорные объяснения того, почему «на самом деле» носить эти маски не надо.

«Популярность слухов о вреде прививок от коронавируса связана с тем, что они упали на уже хорошо разработанную почву: разнообразные представления о вреде разных прививок существуют очень давно — в контексте коронавируса они просто актуализировались и немного поменяли содержание», — говорит Архипова.

Абсолютным чемпионом среди сообщений об опасности вакцин являются теории заговора, в которых главным героем выступает Билл Гейтс. Согласно им, вакцинация — это решающий шаг к новому мировому порядку, основанном на радикальном сокращении населения планеты до 1 млрд человек. Стремительно набирает популярность версия, что вакцины вызывают бесплодие. Депопуляция якобы выгодна мировой элите. Основатель Microsoft выиграл конкурс протагонистов сил зла уже давно. Однажды он действительно сказал не слишком удачную фразу о том, что для процветания бедных стран они должны уменьшить рождаемость. А его фонд тем временем занимался поставками вакцин в Африку. В общем, его образ «мальтузианского злодея» успел сформироваться давно, и пандемия коронавируса лишь усилила его, позволив оторваться от конкурентов.

Гейтсу составляют некоторую конкуренцию другие «фольклорные персонажи» — клан Рокфеллеров, масоны и евреи. Но есть среди них и отдельные российские знаменитости.

— Российский рейтинг злодеев возглавляет почему-то Герман Греф, — рассказывает Александра Архипова. — Сбербанку бы следовало немедленно нанять команду фольклористов и антропологов, чтобы выяснить причины мрачнейшей конспирологии вокруг их шефа.

Другая версия антивакцинных фейков настаивает, что враги человечества хотят не столько сократить человеческое поголовье, сколько плотнее взять его под контроль. Для этого вместе с вакциной в тела вводят чипы, способные контролировать своего носителя. Как вариант, кампания вакцинации «на самом деле» нацелена на сбор генетической информации о населении, которая затем будет использована для модификации ДНК.

— То, что популярность антивакцинных слухов не спадает, — это плохая новость, — подводит итоги Архипова. — Эти сообщения работают как масло, которое усиливает сопротивление вакцинации, исподволь оправдывая индивидуальный саботаж этих программ.

Оружие слабых

Фундамент антивакцинных теорий заговора — это глубокое недоверие людей к власти и социальной элите со всеми ее знаниями и рецептами. Архипова говорит, что часто респонденты, которые распространяли сообщения о том, что вакцинация вызывает бесплодие, в глубинном интервью признавались, что на самом деле не верят в эту теорию, но все равно считают нужным ее распространять. Исследователи считают, что мы имеем дело не столько со страхом перед вакциной как таковой, сколько с символическим сопротивлением власти. «Человек чувствует, что лишен возможности оказывать прямое сопротивление, поэтому переходит к тихому саботажу или символическому протесту, распространяя негативные сообщения и комментарии по поводу проводимого властями курса».

Антропологи называют такое символическое сопротивление «оружием слабых». Этот термин предложил американский ученый Джеймс Скотт. Он писал, что в поляризованных обществах, разделенных на слабые и доминирующие социальные классы, прямой протест чреват для человека слишком большими рисками. Поэтому формальное подчинение сопровождается «лукавыми» символическими действиями. Крестьянин подобострастно кланяется сборщику налогов, но за спиной держит кукиш. И этот кукиш компенсирует отсутствие диалога между «сильными» (власть, элита, эксперты и т. д.) и «слабыми». Но в то же время он как бы снимает со «слабых» обязательства. Оправдывает саботаж, уловки, дискредитирует саму идеологию власти и каждое ее действие в отдельности.

Инфодемия — это деформированная форма противостояния власти, вызванная причинами, далекими от самой эпидемии. Но она, конечно, сказывается на том, как протекает сама болезнь. Антропологи называют это «эпистемической неудачей». Ведь логика подобного сопротивления заставляет людей совершать ошибочные действия и подвергать себя риску. При этом государство начинает борьбу с инфодемическими нарративами. Но она концентрируется не на самых опасных с медицинской точки зрения сообщениях, а на тех, которые подрывают авторитет самой власти. Возникает порочный круг: штрафы лишь подтверждают «правоту» конспирологических теорий.

— Начиная с февраля 2020 года распространителей фейковых сообщений заставляют извиняться на камеру. Мы достоверно знаем о десятках таких случаев. Видеоролики с извинениями даже выкладывались на сайте Министерства внутренних дел РФ (МВД) и иногда даже транслировались по местному телевидению. Более того, на основе пресс-релизов МВД местная пресса писала статьи о печальной судьбе распространителей фейков, призывая граждан «не поступать, как Вася». Антропологи называют такие действия ритуалами вины и позора, — рассказывает Архипова.

Люди отдают себе отчет в том, что власти решают не медицинские, а политические задачи. Например, бытует такой популярный анекдот:

«Идет совещание правительства о том, как бороться с коронавирусом. Выступает глава ФСБ: “Массовые мероприятия запретить. Пикетчиков арестовывать. Вывести войска на улицы. Жителей из домов не выпускать”. Путин его спрашивает: “И это остановит коронавирус?” Генерал: “Какой такой коронавирус?”».

Усиление давления на общество может вызвать противоположный эффект: люди только укрепятся в своем символическом диссидентстве. В последние недели появилась новая формация инфодемических нарративов — на этот раз связанная с радикальным осуждением ковидодиссидентов и призывами к введению против них мер принуждения: «Вы — коронаотрицатели и вакцинофобы — придурки. Вы тупые бестолочи. Стоило бы всех вас ограничить в правах и лишить бесплатного лечения от ковида — ну его же все равно нет, так что ничего страшного? — пишет, например, писатель-фантаст Сергей Лукьяненко. — А я — будь я Темным Властелином — прививал бы принудительно. Мои черные штурмовики ходили бы по квартирам, вышибали двери и ставили прививки. Злобно хохоча при этом. Ну или — год ссылки и поражение в правах за отказ прививаться».

Александра Архипова говорит, что буквально в последние недели консолидировалась и стала активно выступать группа вакцинировавшихся, взявших на себя роль «амбассадоров прививки». Их внешняя агрессия отражает такое же чувство слабости, которое переживают и коронадиссиденты. С той поправкой, что «сильными» они считают не власть, а «темную массу народа», которая отказывается прививаться и угрожает здоровью всех остальных.

Если оружием вакциноотрицателей были страшилки, то «амбассадоры прививки» генерируют другой вид фольклора — анекдоты:

«Инженер и ковидодиссидент пересекают реку, полную крокодилов, по мосту. Антипрививочник спрашивает инженера, насколько надежен мост. “На 99,99%”, — отвечает тот. — “Тогда я вплавь”».

«Сторонник и противник вакцинации должны прыгать с парашютом. Но противник прививок отказывается его надевать: “Во-первых, от парашюта у меня побочка и спину натирает. А во-вторых, он раскроется только с вероятностью 99,99%”».

Проблема в том, что такие споры не смягчают, а укрепляют противостояние на символическом уровне, заводя ситуацию в тупик. Обе группы оказываются в ситуации, когда «со всех сторон враги», и не остается ничего, кроме того, чтобы замкнуться в среде единомышленников и ни в коем случае не идти на контакты с оппонентами. «Пусть их постигнет кара», как бы говорят они друг о друге. И анекдоты оформляют это в символический смертный приговор:

«Среди прививающихся разыгрывают автомобили и квартиры, а среди ковидодиссидентов — три места на Ваганьковском кладбище».

Подобный шейминг, травля и высмеивание несогласных не улучшают атмосферу в обществе, говорит Александра Архипова. Так же как и давление государства, эта конфронтация лишь нагнетает ощущение неуверенности и чувство беспомощности, а значит, усиливает запрос на конспирологию. Исследования показывают, что ослабить недоверие может только одно средство. Нужно вовлекать людей в процесс принятия решений, расширять пространство диалога и участия. Это возвращает людям ощущение контроля за происходящим, уменьшает тревогу и подозрительность, которые и заставляют прибегать к «оружию слабых».

Но в России «сильные» боятся «слабых». И ждать, что они поделятся с ними своими полномочиями, увы, не приходится. Ответом на саботаж и распространение слухов становятся новые дозы принуждения. И так по кругу — до тех пор, пока равновесие не нарушится в пользу одной из противоборствующих сторон.

Фото: кадр из фильма «Теория заговора»