Елена Сергеевна Денисова почти 20 лет проработала в акушерстве — сначала в центре планирования семьи, потом в должности заведующей женским центром Клинического госпиталя Лапино. Ольгу Дарфи заинтересовали изменения, которые происходят в одной из самых традиционных областей медицины.

Вы в акушерстве 20 лет…

Да, почти. Уже те дети, которых я видела на ультразвуке двух-трехмиллиметровым плодом, сами теперь становятся мамами и папами и приходят к нам.

И что изменилось за это время?  

Это одна из самых традиционных областей медицины, но за последние годы очень изменилось отношение женщины к себе. И эти социальные сдвиги привели к огромным изменениям в нашей области. Например, очень сдвинулась граница детородного возраста женщины. Мы перестали говорить женщине: «Уже поздно, детей не будет, давайте лечиться или оперироваться». Сегодня возраст женщины для рождения ребенка не помеха, если 20 лет назад женщина 35 лет считалась позднородящей, то недавно у нас рожала женщина в 54 года. Также изменился подход к хирургической политике. Двадцать лет назад она была довольно-таки агрессивная. Во многих случаях мы советовали оперировать яичники, матку, перевязывали маточные трубы. Сейчас мы боремся за сохранение органов, лечим пациентку, чтобы максимально сохранить детородную эффективность женщины. Например, приходит женщина, ей 49, у нее там все в таком состоянии, что по-хорошему надо матку удалять, а она говорит: «Я собираюсь беременеть и рожать», и мы думаем, как сохранить орган. Тут, конечно, сразу встает вопрос денег. Страховая медицина, и это так во всем мире, такими случаями не занимается, такое лечение возможно только за счет клиента.

Появилось огромное количество разнообразных методов родов. В нашей клинике кроме традиционных мы предлагаем и роды в воде, и домашние роды вместе со своей доулой (помощницей при беременности и в родах. — «Москвич Mag»), и роды вертикальные, ну и так далее. Кроме того, везде, от Израиля до Нью-Йорка, до 12 недель беременности к женщине не идет акушерская помощь — и вот не важно, есть ли у нее выделения крови, температура, боли — акушер не вмешивается. А у нас по-другому, на любом сроке у нас два пациента (мама и ее будущий ребенок), сегодня мы стараемся сохранить любую беременность, вплоть до внутриутробных операций. Похвастаюсь вот, если зашла речь. У нас в госпитале проводятся внутриутробные операции по коррекции врожденных пороков развития плода, например Spino bifida. В России никто никогда этого не делал. И наши доктора учились делать эти операции в Швейцарии, смотрели методику, мы закупали оборудование. В Москве существует фонд, который собирает деньги на эти операции за границей, а у нас они проводятся бесплатно, за счет госпиталя и меценатов.  Швейцарцы смотрели наши операции и удивлялись исходам. Рождался ребенок и начинал ходить, как все дети. Конечно, он не станет великим футболистом, но все тазовые органы у него работают. И у нас уже 12 таких малышей.

Сейчас многие женщины, начитавшись интернета, заявляют, что будут рожать без эпидуральной анестезии. Через один-два часа схваток у них начинаются такие боли и ужас, что они просят обезболить.

Конечно, внутриутробные операции не всегда удаются. Не всегда целесообразно их делать, но мы делаем все возможное, чтобы сохранить две жизни. К счастью, есть пациентки, которым ни на каком сроке не требуется наша помощь. И на родах не требуется. Но таких женщин сейчас не очень много, 20 лет назад их было гораздо больше. Это зависит от возраста. Женщины после 35, конечно, больше нуждаются в постоянном наблюдении. С возрастом больше соматических заболеваний, какая-нибудь бронхиальная астма или сахарный диабет дают свои нюансы, плюс у них больше психологических травм, ну и так далее.

Когда я начала работать, в стране был демографический провал. Сейчас пришла вторая волна демографического провала — подросло то малочисленное поколение, и оно не рожает детей, нет тех женщин, которые сегодня должны рожать — тогда, в 1990-е, они просто не родились.

А я недавно читала, что в Москве рождаемость как раз выросла чуть ли не в четыре раза, чем в среднем по стране.

 Это за счет наших гостей из ближнего зарубежья. Только за счет наших азиатских друзей. Рожают не россияне, не славяне и уже тем более не москвичи. Рождаемость за последний год не упала, может, даже на 2% выросла, за счет вернувшихся. Связано это с финансами или с модой, но многие стали возвращаться из-за границы и рожать у нас. Была мода рожать в Америке, когда всех интересовало гражданство, сейчас эта затея идет на убыль, стало модно рожать в экзотических странах, например в Таиланд многие едут или в Корею.

Мода рожать в воде тоже никуда не делась, у нас в клинике тоже стоит ванная, многим женщинам нравится этот метод, вода действительно обладает спазмолитическим эффектом, мышцы расслабляются, в воде удобно и комфортно рожать.

Некоторые выбирают роды стоя (потому что так животные рожают) или в стогу сена (так наши прабабушки рожали в поле), есть гипнороды, это когда обезболивание происходит не с помощью лекарственных средств, а с помощью гипноза и специальных методик, когда есть звуковой ряд и даже визуальный.

Одно время было очень модно рожать дома, велась агрессивная пропаганда этой идеи, в результате чего мы получали огромный объем осложнений и смертности, как детской, так и материнской. Сейчас эта информация доходит до обывателей, и женщины возвращаются в клиники. Действительно, у некоторых женщин вызывает напряжение нахождение в медицинском боксе, даже если к ней не применяют никакие капельницы и датчики. Она все равно плохо себя чувствует в стенах больницы, а роды должны быть счастьем, и надо постараться это счастье дать, но так, чтобы это было для нее безопасно. Поэтому у нас есть домашняя палата, там все как дома — шторки, цветочки, мячики, коврики, игровые приставки, ходит муж, в общем, все что угодно, и при этом за стенкой дежурит врач. К ней периодически заходит акушерка, а есть опция с доулой. Это женщина, которая сочувствует тебе в родах, у нее обычно у самой много детей, у нее нет медицинского образования, скорее она духовная акушерка. На домашние роды мы приглашаем женщин вместе со своими доулами, а можно выбрать сертифицированную акушерку и познакомиться с ней заранее. Врач просто наблюдает и оценивает состояние пациентки, все ли идет хорошо. Если что-то пошло не так, тогда подключаются специалисты.

Сейчас многие женщины, начитавшись интернета, наслушавшись подруг и тетушек, решительно заявляют, что будут рожать без эпидуральной анестезии. Через один-два часа схваток у них начинаются такие боли и ужас, что они просят, нельзя ли обезболить. Так вот, если ты дома, то нельзя, а если у нас в домашней палате, то можно. На мой взгляд, есть три изобретения человечества, за которые человеку можно поставить памятник, — это колесо, памперс и эпидуральная анестезия. Женщина лежит и рожает, голова у нее работает, руки-ноги на месте, она все чувствует, схватки, давление, шевеление плода, но нет боли. Нет ощущения страха — страха не только перед родами, но и перед болью. Сейчас вообще рожать не страшно и не больно.

Сейчас единственный минус, что беременная женщина получает огромный поток информации, самой противоречивой из разных источников, чаще всего непроверенной и ложной, и вот этот информационный шквал вываливается на женщину, и вычленить оттуда зерно правды и здравого смысла, какого-то реального практического совета, который подходит данной конкретной женщине, практически нереально. Зачастую мы встречаем на приеме женщин с настолько извращенным пониманием своего состояния и процесса родов, что, например, после родов надо обязательно приложить ребеночка к правой груди, а не к левой, иначе будет левша, ну вот такого уровня предрассудки. Ты даже не знаешь, с чего начинать, разговаривая с ними.

Я противник домашних родов, честно скажу. Если хотите рожать дома, это должна быть домашняя палата в родильном доме, не обязательно у нас, в любой клинике.

Появилась еще операция — естественное кесарево сечение. Например, женщине нельзя рожать самостоятельно, но она хочет, чтобы ребенок прошел весь процесс естественных родов. Ей делают разрез, но ребенок не извлекается акушером-гинекологом, а точно так же, как и в обычных родах, выталкивается на схватку маткой, только через искусственное отверстие.

Словом, вариантов родов сейчас много и можно удовлетворить любую идею и фантазию, ну кроме как рожать в космосе, наверное.

Как вы относитесь к ЭКО? Двадцать лет назад ничего подобного не было.

Экстракорпоральное оплодотворение — одна из самых перспективных и развивающихся отраслей акушерско-гинекологического мира. Сейчас очень много маленьких частных клиник ЭКО. Экстракорпоральное оплодотворение нужно не только тем парам, у которых не получается естественным способом иметь детей. На сегодняшний день ЭКО — это и онкофертильность. Например, женщина или мужчина, у которых планируется химио- или радиотерапия, понимают, что у них после курса лечения не будет гамет (яйцеклеток или сперматозоидов). Они могут заранее, перед проведением курса, заложить свои яйцеклетки или заморозить сперму, чтобы в будущем, когда они захотят стать родителями, у них уже был генетический материал. Онкофертильность сейчас одна из наиболее часто встречающихся в отделении ЭКО историй, люди с онкозаболеваниями живут долго, строят прогнозы на десятилетия, зачастую могут стать счастливыми родителями и не только родить, но и вырастить детей.

Есть ситуации, когда женщина знает, что у нее есть предрасположенность к формированию эндометриоидных или дермоидных кист и что были уже операции. Эти заболевания рецидивируют, а после третьей операции яичники надо убирать, а у нее, допустим, один ребенок и, например, нет мужа. Ей показана закладка генетического материала на хранение. Такого рода хранение своего биоматериала приобрело, я бы сказала, бытовой характер, сейчас это не какая-то экзотика из фантастических фильмов.

Женщина теперь видит себя не только как мать, выполняющую репродуктивную функцию, но и как человека, получающего удовольствие от жизни, в том числе от половой.

ЭКО — это, конечно, выход для многих пар, страдающих генетическими заболеваниями. Например, в роду ген муковисцидоза, один ребенок погиб, другой. Тогда у пары берут материал, проверяют на муковисцидоз эмбрион и оставляют тот, который без этого гена. И рождается здоровый ребенок. И так по каждому заболеванию, по которому известна генетическая составляющая.

Нет у женщины маточных труб — показание для ЭКО. Или вот ситуация. Пара поженилась, они хотят путешествовать, строить карьеру, наслаждаться жизнью, уехать работать в Австралию, и у них пока нет в планах ребенка. Они его хотят лет через шесть-семь, а им уже 35, а когда они вернутся и будут экономически и психологически готовы стать родителями, им уже по 42, и нет стопроцентной гарантии, что они смогут легко забеременеть сами. Они приходят к врачам и оставляют свой биоматериал, чтобы через семь лет у них гарантированно был ребенок.

А какой порядок цен, чтобы можно было вот так зажигательно планировать свою жизнь? 

Все зависит от женщины и от ее протокола. Примерно от двух до пяти тысяч евро. Но основная масса протоколов в настоящее время осуществляется бесплатно, по квотам.

А есть стопроцентная гарантия, что материалы сохранят, не перепутают, холодильник не сломается, биоматериал не выкрадут?

Все эти процедуры надо делать в очень хорошей и проверенной организации, где все точно и четко. У любого лечебного учреждения, какое бы оно ни было маленькое, в приоритете качество. Подозревать их в халатности или мошенничестве не стоит, это маленький рынок, и даже какое-то небольшое нарушение тут же перечеркнет всю их деятельность на многие годы. Ну и врачи дают клятву Гиппократа, мы к ней серьезно относимся. А если врач не относится серьезно к клятве Гиппократа, то это не врач, он сворачивает свою деятельность и уходит в компанию по продаже тех же холодильников для ЭКО. Никто не использует некачественные холодильники или реактивы, технологии сейчас очень развиты, ошибки практически исключены. Конечно, мы на земле живем и здесь все возможно, от атомной войны никто не застрахован.

А что вы думаете по поводу суррогатных матерей?

Если другого способа нет, то это хороший метод иметь ребенка. Бывает, у женщины есть яичники, но нет матки, а ей 25 и детей нет. Но надо понимать, что за счет государственного бюджета такие процедуры не делаются. Женщина, которая предоставляет свое тело как инкубатор, делает это не от хорошей жизни, и такой заработок не многократный, невозможно каждый год вынашивать детей. Существуют ограничения. Да, мы помогаем таких женщин найти, у нас есть база, их отбирают по строгим параметрам, мы их серьезно наблюдаем на всем сроке и доводим до периода родов и розовощекого ребенка отдаем в руки биологической маме, которая лежит у нас три дня и выписывается с малышом как молодая мама. Да, у нас есть свой юридический отдел, который документально регулирует все отношения. Чаще всего наши суррогатные мамы вообще не знакомы с биологическими, если это не родственники.

А недоношенные дети? Что нового появилось в их адаптации? Они так же и лежат грустные в стеклянных боксах?  

 Помимо новостей физиологии и фармакологии, которые здесь не будем обсуждать, появился метод «папа-кенгуру», ну или «мама-кенгуру», который мы приветствуем и практикуем. Он используется, если родители готовы провести с малышом 24 часа в сутки. Он заключается в том, что ребенок вместе со всеми своими датчиками и капельницами лежит на теле взрослого человека, мамы, папы, дедушки, бабушки, не важно. Они ходят с ним круглые сутки, баюкают, читают ему книжки, поют песенки, малыш слышит тембр голоса, чувствует тепло тела, и он лучше растет и развивается. У нас этот метод уже пять лет используется. В Европе есть такое волонтерство — пенсионеры или люди, у которых есть время, приходят в клинику и сидят с недоношенными малышами. У нас такого волонтерства пока нет, вот как раз ниша для новой социальной активности, кто-то может организовать.

Мы пока обычно привлекаем только родственников, у нас в клинике очень много медийных лиц, известных актеров, богатых людей, они не хотят, чтобы к их ребенку не то чтобы приходили чужие люди, они не хотят, чтобы кто-то видел их ребенка или знал, что он родился.

У вас врачи подписывают документы о неразглашении?

Документы о неразглашении при приеме на работу подписывают вообще все сотрудники, от уборщицы до старших менеджеров. Это контролируется очень жестко, у нас везде камеры. Если что-то от нас просачивается в средства массовой информации, то это фотографируют пациенты и быстро выкладывают, но мы сразу их вычисляем и потом, например, за такой пациенткой уже неотступно следит охранник. Ходит за ней по пятам, объясняя: «Вы выложили фотографию одной из наших пациенток в сеть, поэтому на сегодняшний момент мы будем вас сопровождать, чтобы вам никто не помешал и вы никому не помешали». К сожалению, у нас граница личного пространства нарушается очень легко, люди порой не понимают, что это такое — частная жизнь или частная тайна. А если вдруг что-то от нас утекает, мы проводим служебное расследование, и этот человек у нас больше никогда не работает, да и нигде не работает.

Давайте поговорим про гинекологию, что там поменялось за последние годы?

Ну женщина осталась такая же. Изменилось отношение большинства женщин к самим себе. Женщина теперь видит себя не только как мать, выполняющую репродуктивную функцию, но и как человека, получающего удовольствие от жизни, в том числе от половой. У нее появилось желание не испытывать никакого дискомфорта после родов. Сейчас очень сильно развивается история с восстановлением тазового дна после процесса родов. Раньше было не принято это обсуждать, даже подруги между собой про это не разговаривали. А сейчас табу ушло, и стало нормой, когда женщины приходят к врачу с разными жалобами на послеродовой дискомфорт типа снижения либидо или недержания мочи. Набирают обороты хирургические (например, меняют угол уретры), физиотерапевтические (различные миостимуляции) и даже косметологические процедуры (например, коррекция лазером, введение гиалуроновой кислоты и филлеров) по коррекции послеродовых изменений в тазовом дне. Женщина после родов хочет оставаться привлекательной и сексуальной.

На сегодняшний день стало выявляться больше болезней, потому что женщины стали лучше за собой следить и чаще обращаться к врачу. Раньше ведь как было: не болит, ну и отлично, значит, ничего и нет. А сейчас много женщин регулярно ходят к гинекологу проверяться. Мы стали выявлять рак шейки матки на очень ранних стадиях, и его стало много выявляться (изменились лабораторные возможности). Женщины, которые у нас наблюдаются, ежегодно сдают специальные мазки. И, если что, мы можем пролечить женщину на этапе даже минус первого этажа, предотвратив неприятное заболевание.

Какое-то время назад наше государство пыталось внедрить программу вакцинации против рака шейки матки. Такая вакцинация в Европе, например, входит в обязательный календарь прививок. Но программа заглохла, думаю, из-за финансовой нестабильности.

Я за вакцинацию, я не могу слушать мракобесные рассуждения, что наши зарубежные коллеги хотят сделать женщин России бесплодными, но это действительно сложная и болезненная тема.

Государственным клиникам доверяют больше, чем частным?

Ничего подобного. Сейчас такая тенденция, и это касается всех врачей, а не только акушеров-гинекологов: доверяют не клинике, а врачу. Медицина очень персонифицировалась сегодня. У меня что в центре планирования семьи, что в Лапино в коридоре очередь из пациентов. Медицина для всех исчезла, сейчас все очень индивидуально. Одному один врач подходит, другому другой. Медицина идет по пути отдельных индивидуальностей, и не важно, в какой клинике ты работаешь. Женщина всегда имеет своего гинеколога, стоматолога и парикмахера. Так ведь?

Сколько у вас пациентов в месяц?

Где-то двести-триста.

За один месяц? И вы всех их помните?

 Разумеется, помню. Помню, как их зовут, сколько у них детей, внуков, кто куда поступил, кто женился. Конечно, если человек пришел через два-три года, то вспомню не сразу, но вспомню. У меня ассоциативная память: помню поворот головы, тембр голоса, как посмотрела женщина, вот это всплывает в памяти. Иногда пациенты приходят семьями: мама привела дочку, та привела свекровь, она привела свою дочку, та — сестру и до бесконечности. А я помню все эти цепочки, кто откуда пришел. В общем, если подытожить, работы у гинеколога сегодня стало гораздо больше, чем 20 лет назад.

Фото: Карина Градусова