Глубокой ночью 25 февраля в больнице болгарского города Русе умер известный московский журналист и телеведущий Алексей Митрофанов, один из лучших знатоков Москвы. За пять дней до смерти он попал в больницу с воспалением легких.

Телезрители помнят Лешу Митрофанова по программе «Хроники московского быта», которая выходила на канале ТВЦ в конце 1990-х. Грузный человек с размахом плеч почти два метра, но с очень добродушной улыбкой рассказывал потаенные ранее в СССР истории из личной жизни знаменитостей: о любовницах писателей и генералов, об алкоголизме любимых актеров и обжорстве кумиров советских граждан во время новогодних праздников. Записи этих программ до сих пор пользуются популярностью — пять лет назад их повторяли на канале ЦТВ.

Чуть раньше, в середине 1990-х, Леша вел программу на московском канале «Столица», малобюджетную, как и сам тогда этот московский телеканал. С микрофоном он ходил по московским улицам и рассказывал о знаменитых московских домах: про готические особняки, построенные Федором Шехтелем для старообрядческих богатеев, и круглый дом архитектора Мельникова в Кривоарбатском переулке. Тогда он был еще довольно стройным высоким молодым человеком.

На его заметки про Москву обратили внимание еще читатели журнала «Столица». Журнал стал издавать в 1990-м литературный критик Андрей Мальгин*, переквалифицировавшийся в то время в депутаты Моссовета. «Столица» быстро обогнала по популярности знаменитый тогда «Огонек», потому что Мальгин собрал под одной крышей на Петровке, 22, самых талантливых журналистов и писателей тех лет. До 1997-го это был самый качественный и самый популярный журнал в России.

Леше Митрофанову было чуть-чуть за двадцать, когда он оказался в «Столице». «Пришел совсем мальчиком…  Опыт он приобретал по ходу дела», — вспоминает Мальгин. Другие его коллеги вспоминают, что москвовед Митрофанов очень любил приканчивать очередную бутылочку на крыше дома на Петровке, с высоты показывая на разные окружающие соседние строения и рассказывая истории про их бывших жильцов.

Закончил он МАИ, но ни дня не работал по специальности. Со школы еще мечтал стать писателем. Но именно в МАИ он уже и начал писать заметки для институтской газеты «Пропеллер». Этот «Пропеллер» был вполне легендарной газетой в мире юных литераторов конца 1980-х, там публиковали стихи и прозу многие начинающие.

Еще любил пива выпить в студенческие годы, особенно в пивнушках у метро «Колхозная». В этих пивнушках в Даевом и Последнем переулках часто собирались так называемые московские бичи. Это сокращенно от словосочетания «бывший интеллигентный человек».

Вокруг было много полуразрушенных, выселенных домов, где ЖЭКи селили московских дворников, которые в свободное от дворницкой работы время превращались в писателей, поэтов, философов, художников и мистиков. «Поколение дворников и сторожей» из песни «Аквариума» — это про них. Но и профессиональные писатели и журналисты в тех пивнушках тоже часто появлялись: в двух шагах, на Цветном бульваре, были редакции «Литературной газеты» и «Литературной России».

Часто заходили туда и «книжные жучки», обычно после обхода букинистических магазинов на соседней Сретенке. С ними говорить было особенно интересно, они еще помнили, в каких переулках поблизости жили знаменитости хрущевской оттепели. Кому-то посчастливилось повстречать в тех пивных даже Игоря Холина, подпольного советского поэта, удачливого букиниста и антиквара. Такими вот иногда замысловатыми путями приходит любовь к истории своего города.

Я познакомился с Митрофановым в «нижнем баре» «Домжура», то есть Центрального дома журналиста на Никитском бульваре, 8. Как можно догадаться по названию, бар находился в подвальном этаже, круглые сутки там царил приятный полумрак. В начале 1990-х попасть туда можно было, только имея билет Союза журналистов СССР, даже по удостоверениям редакций не пускали. По вечерам в баре собирались журналисты из новых модных журналов и газет.

Почти каждый вечер бывал там знаменитый Юрий Щекочихин, он руководил тогда отделом расследований «Литературной газеты», был уже в депутатах, поначалу еще СССР, а затем и России. За глаза его звали просто Щекочем.

Денег тогда у удачливых журналистов из новых популярных изданий вроде «Столицы» или «Мегаполис-экспресса», тогда еще не желтого, а очень серьезного, было очень много, а спиртное стоило по старым ценам. «Нижний бар» ломился от молодых знаменитостей. Особой щедростью отличались репортеры как раз «Столицы» и газеты «Коммерсантъ». Собственно, это была одна компания, костяк которой сложился с 1989 по 1990 год вокруг газеты «Советский цирк». В те странные годы было много парадоксального, и ведомственная газета Госцирка вдруг стала публиковать сенсационные статьи и заметки про безобразия коммунистов всех времен и народов и советских диссидентов. Интервью с Андреем Сахаровым, Глебом Якуниным, Галиной Старовойтовой, с еще не до конца разрешенными Василием Аксеновым или Владимиром Войновичем. Ну а толстые журналы вовсю публиковали мемуары эмигрантов, в которых, кроме всего прочего, встречалось множество названий напрочь забытых блюд, от расстегаев с визигой до хреновухи и жаймы.

Митрофанов все эти блюда знал. Мог объяснить, как их готовить. Знал он все и про традиционные русские спиртные напитки. В Домжуре была неплохая кухня, очень славились «Котлеты по-суворовски» — Никитский бульвар до 1992-го назывался Суворовским. На самом деле это были просто хорошо приготовленные котлеты по-киевски. Но даже эту нехитрую тайну нам впервые объяснил именно Митрофанов.

Почти 15 лет просуществовал этот неформальный клуб Домжура, и все эти годы почти каждый вечер во главе одного из столиков восседал Леша Митрофанов. Неформального старейшину клуба Щекочихина через какое-то время сменил Валерий Джемсович Дранников, руководитель отдела специальных корреспондентов газеты «Коммерсантъ». Естественно, его называли просто Джемсовичем. Под его руководством в «Коммерсе» закалялись такие звезды, как Андрей Колесников и Наталья Геворкян, навсегда вошедшие в историю журналистики как соавторы книги «От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным».

Джемсович и выдумал называть Митрофанова Бегемотом. Потому что Леша на глазах все полнел и полнел. Так с легкой руки Дранникова в «Известиях» в 1999-м появилась колонка Митрофанова «Московский бегемот» про ресторанчики, кафе и даже столовые, где вкусно кормят.

Между с видимым удовольствием поглощенными стопками водки Митрофанов неторопливо поднимался на первый этаж, в фойе Домжура, и копался в книжном развале. Много лет развал содержал Вася Ниточкин, сын знаменитого букиниста советских времен Сергея Ниточкина, заведующего знаменитым крохотным букинистическим магазинчиком у входа в метро «Парк культуры», в конце Метростроевской улицы, когда она еще не стала вновь Остоженкой.

Книжный развал у Васи пополнялся из папиных запасов, попадались там иногда удивительные раритеты, очень много было зарубежных, эмигрантских изданий еще не переизданных в новой России мемуаров, от Владислава Ходасевича до Федора Степуна. Митрофанов умел сбить цену, предварительно поговорив с продавцом о русских блюдах из грибов. Вася Ниточкин слыл фанатичным грибником. Летом подвыпившая компания журналистов после закрытия Домжура перемещалась допивать спиртное на Никитский бульвар.

И совсем уже глубоко ночью самые стойкие из компании оказывались иногда дома у того же Ниточкина — он жил тогда прямо под Крымским мостом, на Фрунзенской набережной, а иногда даже и у знаменитой драматургши Нины Садур — она жила в Доме полярников, прямо напротив Дома журналистов.

Самыми стойкими обычно оказывались как раз близкие друзья Митрофанова: Саша Овчаренко из «Коммерсанта», Женя Баранов из программы «Скандалы недели» и его девушка Ольга Любимова, впоследствии ставшая его женой, а после расставания — министром культуры.

В начале нового века журналистская компания переместилась на первый этаж, в новый буфет, который открыли справа от входа. Нижние бары перестроили в одно большое пространство и открыли там ресторан. Кухня в нем оказалась очень слабенькая, а цены — астрономические. Ресторан пустовал, напрочь пропала интимная обстановка полуосвещенного бара. В буфете наверху было неуютно, смущали и посторонние люди — в Домжур стали пускать всех подряд.

А журналистика стала уходить в интернет, печатных изданий становилось меньше, размер гонораров на глазах сокращался, как и длина текста. Заметки про историю Москвы пристроить становилось все труднее. Но стало выходить все больше интересных серьезных книг. Митрофанов решил писать книжки про московские улицы. Знал он их вдоль и поперек, в том числе и по книгам, написанным до него. Но ему удалось придумать нечто новое: дома на знаменитых московских улицах он описывал как бы словами их обитателей и их историков — длинные цитаты из старых книг, газет и журналов все рассказывали сами. Нужно было просто собрать и объяснить некие забытые приметы быта, объяснить происхождение легенд и слухов.

Рустам Рахматуллин, тоже знаток Москвы, как-то написал в «Известиях» в 2007-м: «Если представить проект Митрофанова “в идее”, то это — комментированный цитатник, свод всего когда-то сказанного и записанного в каждом доме и о каждом доме».

За пять лет Митрофанов написал книги «Тверская», «Арбат», «Мясницкая», «Большая Дмитровка», «Большая Никитская» и «Покровка». Книжки раскупались хорошо, только денег это приносило все меньше и меньше.

Наконец удалось реализовать давнюю мечту и в 2007-м написать для знаменитой серии ЖЗЛ книжку о Владимире Гиляровском — знаменитом газетном репортере начала ХХ века, авторе десятки раз переиздававшейся книги «Москва и москвичи». Биография получилась очень информативной, она не только о «короле репортеров», но и о журналистике начала ХХ века, которая в описании Митрофанова уж очень напоминает журналистику России конца 1990-х.

Чуть позже он даже сыграл Гиляровского в постановочной передаче Первого канала. Нужно было только подстричься под ноль и наклеить пышные усы. Вживаться в роль было совсем несложно — Гиляровского он основательно изучал многие годы.

После 2010-го Лешу все реже можно было застать в Москве. Он придумал сдавать свою московскую квартиру, а жить в провинциальных городах и писать о них. Так появились книги про Тамбов, Смоленск, Калининград, Владимир и Ярославль. Больше всего ему нравилось в Калининградской области, в Светлогорске. Только со временем затея эта не стала себя оправдывать: цена жизни в провинциальных городах сравнивалась с ценами московскими, а гонорары за книги становились все меньше.

Двенадцать лет назад он переехал в Болгарию. Тамошние цены позволяли ему реализовать еще одну давнюю мечту: постоянно пожить, как уважаемый им писатель Владимир Набоков, в гостинице. Работать в гостиничном номере, спускаясь в ресторан только на завтрак, обед и ужин. Если снимать гостиницу на срок не меньше полугода, то можно получить огромную скидку. До 2014-го курс рубля к болгарскому леву был настолько выгодным, что можно было себе ни в чем не отказывать.

Поначалу он жил в курортном городке Поморие на юге Болгарии, недалеко от Бургаса. Там мы и виделись с ним последний раз пять лет назад: целую неделю по вечерам неспешно ужинали и дегустировали разные сорта болгарской ракии. Меня поразило, насколько он стал огромным. Было понятно, что начавшееся у него в конце 1990-х ожирение перешло в необратимую стадию и уже вряд ли излечимо.

Ему было уже довольно трудно ходить. Но Леша жаловался только на то, что литературным трудом в нынешние времена можно заработать лишь жалкие копейки, а плата за аренду московской квартиры стала в пересчете на левы меньше почти в два раза. Меня поразила тогда его трудовая дисциплина: с восьми утра и до семи вечера он работал, читал и писал. Новые книги его публиковались теперь в основном в электронном виде, на платформе Ridero. Он получал какие-то гроши от их продажи. В ту нашу встречу он попросил передать в Москву подписанный договор на переиздание его биографии Гиляровского.

— Ну вот, еще раз получишь деньги, хорошая книжка долго приносит деньги, — заметил я ему.

— Ага, 15 тысяч рублей гонорар, — печально ответил Митрофанов.

Чтобы поддерживать интерес к себе и к текстам на Ridero, он публиковал каждый день заметки во всех популярных соцсетях, иногда просто старые фотографии из своих путешествий по русской провинции, фотографировал свои ужины, объясняя, какое у него болгарское блюдо на этот раз и какой сорт ракии или мастики, анисовки по-русски. Вел блог про «котиков», в котором собирал абсолютно все про этих четвероногих.

Денег на гостиницу в курортном Поморие уже не хватало, да и климат ему не подходил — замой там слишком высокая влажность. Четыре года назад он переехал в промышленный город Русе. Это на севере Болгарии, на Дунае, через мост уже Румыния. Его бывшие знаменитые приятели по Домжуру подтрунивали в фейсбуке: «Ну как ты можешь жить в такой глуши?» «Это же ты просто подвиг совершаешь!» — как-то раз написал ему про Русе автор многотомного труда «Ящик водки» Игорь Свинаренко. Леша обижался, даже злился, но не публично. Но очень опечалился, когда Игорь неожиданно ушел в иной мир.

Последнее время Митрофанов очень радовался, когда в телеграме его блог «А было так. Прошлое нашей страны. Еда, напитки, страсти, парадоксы и курьезы. Трамваи и котики. Злодеи и гении. Слезы и смех» стал популярным, быстро набрав больше 2500 подписчиков. Очень он рассчитывал на нем денег от рекламы заработать. Какие-то деньги стало приносить ему и участие в проекте «Москва, которой нет». Говорят, что хорошо покупали запись его лекции «Коты москвичи».

Жизнь налаживалась. Но он очень ослаб физически, так как слишком мало двигался. Ожирение уже не позволяло. Это очень его мучило и в итоге, думаю, и убило.

Фото: из личного архива Алексея Митрофанова

________________________________________________________

*Признан иноагентом.