Об обращении приезжих в москвичей и о том, что сегодняшнюю Москву надо законсервировать для потомков.

Я родился…

В городе Октябрьск. Все познается в сравнении. В сравнении с Москвой его бы и не было видно на карте — тогда население было 35 тыс. человек. Маленький, но очень важный городишко — в нем находится мост через Волгу, по нему ездили еще во времена царя Александра I, а когда была война, его немцы бомбили, говорят, стояли зенитки.

Там просторы. Это слово «просторы»…  Здесь мы все в каменных джунглях. А там просторы — на берегу широкой и красивой Волги, город вытянут вдоль реки — улицы и дома идут по берегам. Хорошо, что тогда не было тротуаров, а были только тропинки и в основном другие дороги. Другое время.

Переехал в Москву…

И боязно было, и тревожно, смогу ли я — метро ведь, я же ничего не знал: у нас только автобусы ходили из одного конца города в другой. Но выдержал. Перипетий не было, никто меня почему-то не отличал от москвича — не было ни говора, ни акцента, ничего такого. На лету хватал все, может, потому что был молод. Что там было! Восемнадцать лет всего.

Щукинское училище квартировалось на «Полежаевской». Этот дом общежития мне раньше казался просто неприступной крепостью, а сейчас он такой маленький…  Все в этом мире в какой-то момент описывается тем, что называется «когда деревья были большими». Щемит где-то в середине груди: там проведено четыре года студенческой жизни, все с этим связано — победы, поражения, мечты, ошибки. Давно не был там и не видел этот дом.

Сейчас живу…

Поскольку я живу только в Москве, то у меня нет выхода и выбора, кроме как любить ее.

Она, конечно, поменялась. В корне. Если взять Москву как здания, то нужно постараться изо всех сил сохранить то, что было: новые дома, новые дороги и новые тротуары можно построить везде. Просто везде. А здесь надо, чтобы как было. В этом ценность любого другого города, который гремит на весь мир, будь то столица того или иного государства. Они же стараются оставить прошлое — в этом и прелесть. Люди меняются — пришли-ушли, а город остался. Потщательнее к этому надо бы относиться. Сейчас и относятся — берегут все, но был момент, когда решили: сейчас переделаем — и будет круто. Нет, круто не будет.

Иной раз увидишь фотографии Москвы семидесяти-восьмидесятилетней давности — это очень мило. Я тогда даже не жил, но понимаю, что если бы оставили, как было, то было бы очень здорово и правильно. И сейчас надо, если еще есть такая возможность, восстанавливать старые здания — по рисункам, чертежам и так далее. Восстановили же Храм Христа Спасителя. Делают что-то. Если и продолжать чем-то заниматься, то этим. Что касается ценности Москвы.

Я живу в районе Арбата, работаю на Арбате, хожу между «Смоленской» и «Арбатской» — везде что-то меняется, но здесь меньше всего. Тут как раз стоит задача сохранить исторический облик столицы.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Я не заметил. Думаю, что те, кто здесь родился, просто знают этот город и живут в нем. Приезжего сразу видно — он не знает, что где находится и как общаться — как правильно. Но через какое-то время, как у Паустовского, «они воробья испачкали» — его обращают в москвича. Москва город не мелкий, а настолько огромный, что будто страна: здесь все есть, от нуля до ста процентов, все, что хочешь, все, что вообще существует.

Первая заграница…

Югославия, Белград, 1981 год — гастроли театра Вахтангова, мы играли «Мистерию-буфф» Маяковского.

Я впервые увидел заграницу и был потрясен не потому, что там лучше-хуже, а потому что это другое место и там по-другому живут, как во всем мире — живут все по-разному.

Я бы изменил в Москве…

Архитектор занялся бы этим, а я боюсь говорить, как и что бы поменял. Я как раз не хочу менять. И раз уж она такая, какая сейчас есть, такой ее и оставить для будущих поколений, чтобы каждое поколение хоть и делало, но у Кольцевой дороги, а в историческом центре Москвы, мне кажется, надо сохранять, сохранять и еще раз сохранять.

Оригинальный проект Kion Originals — фильм «Я буду жить»…

В картине «Я буду жить» я сыграл типичного мужчину-неудачника, вечную жертву, который уже много лет находится в кризисе. Он постоянно приковывает к себе внимание близких чувством долга и жалости. Как и других героев фильма, его ждет перерождение и нахождение истинного себя в зрелом возрасте. Об этом очень редко снимают кино, тем более с женскими героями в центре внимания.

«Я буду жить» уже на Kion.

Фото: Илья Золкин