О своем экстремальном появлении на свет, внутреннем индикаторе московских районов и повороте судьбы, благодаря которому у нее есть собственный театр на любимой Покровке.

Я родилась…

В поле. Зимой, в феврале. В военной машине под названием «козел». В Рязанской области. Родители не ожидали, что я захочу появиться на месяц раньше запланированного. Надо сказать, что в деревне зимой нельзя делать несколько вещей. В том числе пытаться проехать на машине по заснеженной местности, когда заносит так, что невозможно дверь открыть. Моя бабушка Нина, понимая, что отошли воды, предложила позвать местную повитуху. А маме было 18, она попросила немедленно отвезти ее в больницу. Но это было слишком далеко — 15 километров. Ближайший медик — фельдшер, он же ветеринар, такой человек на все пригодный — жил в соседней деревне Савватьма. В общем, к фельдшеру мы уже приехали в расширенном составе.

Хотели меня родить, конечно, в Москве, но я поторопилась. Я вообще тороплюсь все время…

Сейчас живу…

В детстве мы с родителями жили коммуналке на «Полежаевской». Единственное, что помню из того времени — это как меня купают в корыте на кухне, а на плите дымятся огромные кастрюли.

Потом переехали в Измайлово. Тогда это был приятный зеленый район. Но с приходом девяностых начались постоянные разборки между «измайловскими» и «солнцевскими». И вот эти все диалоги из первого «Антикиллера» типа «Суки, мы же там сдохнем! — Сдохнете — закопаем» я слышала на школьном дворе, который зимой служил катком, а летом — местом для всяких «стрелок».

Ну а потом переехала в район «Мосфильма», где живу и сейчас.

Люблю гулять…

Воробьевы горы — абсолютное место силы. Тут огромный Ботанический сад МГУ, улица Косыгина великолепная, моя любимая аллея, Мичуринский проспект, цветущие яблони, пруд на улице Дружбы, пруд на Улофа Пальме, парки…  Хочешь гуляй, хочешь бегай, хочешь иди обниматься с деревьями.

Говорят, что девушку можно увезти из деревни, а деревню из девушки — никогда. Хотя не могу назвать себя загородным жителем, мне трудно постоянно жить среди леса, мне нужна Москва, нужен движ, нужен коллектив.

Любимые и нелюбимые районы…

У меня вообще всегда очень яркий эмоциональный отклик на место. И каждое утро, когда я думаю о географии предстоящих перемещений, у меня либо согревается сердце, либо замерзает.

Если мне говорят: «У нас студия на Савеловской», я сразу отвечаю: «Я к вам не приеду… » То есть Ленинградский проспект не мое. Электрозаводская — совсем не мое. Автозаводская — вообще никак. Марьина Роща — не дай бог. А к району ВДНХ я в целом хорошо отношусь, хотя не могу сказать, что люблю. Но там ВГИК, где я училась. Там Ботанический сад. Там собственно ВДНХ — сталинский ампир, практически Древняя Греция. И фонтан «Дружба народов», где мы плавали не раз. С тех пор я не очень люблю белое вино…

Но самый любимый район — Покровка и окрестности. Как только я думаю, что поеду в свой маленький театр в Колпачном переулке, в старинных палатах, все становится на места. Здесь мне все очень понятно и как-то очень спокойно. Может быть, от обилия церквей — здесь есть несколько моих любимых, без которых я не мыслю своей жизни. Может быть, благодаря когда-то увиденным на стене дома на Забелина словам Мандельштама: «Я хочу, чтоб мыслящее тело превратилось в улицу, в страну». Потом только узнала, что он там жил рядышком, в Старосадском переулке…

Здесь Ивановская горка, Ивановский монастырь, который, поговаривают, имел отношение мистической секте хлыстов. Здесь любимый арт-центр «Хохловка». Здесь Хитровская площадь — в свое время весьма страшное место, куда, по запискам Гиляровского, даже полицейские боялись заглядывать. Я вообще очень люблю Гиляровского, мне нравится сверяться с его описаниями и в сегодняшней Москве отыскивать признаки и очертания того, что было когда-то.

Здесь наш театр, точнее, культурное пространство и театр «Собор», который находится в «Палатах Мазепы». До сих пор спорят, бывал там Мазепа или нет, но этот дом самим Петром I был определен как резиденция гетмана, а улица Маросейка-то названа в честь Малороссии. Еще раньше эти палаты были частью усадьбы бояр Лопухиных, которые были очень дружны с Нарышкиными. И Наталья Кирилловна, маменька Петра I, не случайно женила сына на Евдокии Лопухиной. И вот наш спектакль «Последняя русская царица» посвящен Евдокии, которая действительно оказалась последней неиноземной супругой русского монарха. Этот спектакль очень полюбили зрители. Люди выходят пораженные, начинают самостоятельно искать в интернете дополнительную информацию об этих людях, событиях, эпохе.

Я поняла, что мне интересно делать спектакли в жанре исторической документальной драмы, а наши палаты служат своеобразной машиной времени.

Собственный театр у меня появился…

Благодаря удивительному стечению обстоятельств. Дело было так. Я снималась в Париже у Клима Шипенко. И вот в свободный от съемок день иду я по Монмартру, и вдруг взору моему открывается вид на потрясающе красивую и необычную с точки зрения архитектуры церковь. Это оказалась церковь ордена иезуитов. «Иезуиты» только у нас ругательное слово. А вообще это миссионеры, призванные после Реформации реабилитировать Католическую церковь. Они открывали при в своих храмах школы, где давали блестящее образование. Иностранные языки, астрономия, искусство, музыка, математика. Это все работает до сих пор.

Меня всегда за нос тянет мое невежество и стремление восполнить пробелы в образовании. Я немедленно: «Окей, Google, а в Москве такое есть?» Оказалось, есть, Институт святого Фомы на улице Фридриха Энгельса. Я прихожу туда на невероятно интересный курс «Искусство и духовность». Знакомлюсь с потрясающими людьми. У одного из моих сокурсников — Саввы Старковского — есть маленькое милое помещение на территории лютеранского собора, вот эти самые палаты, где периодически проходят спектакли, занятия, мероприятия. Я даже посещала там уроки ораторского мастерства. А потом получилось так, что я стала руководителем этого культурного пространства. И вот уже два года у меня прекрасный, уютный, домашний театр на 40 мест, где я и продюсер, и режиссер, и организатор всего на свете. Сама учусь вместе с делом, которое развиваю. И это дает очень много сил.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Мне кажется, что все жители других городов уже давно приехали сюда. И каждый раз, садясь в такси, ты слушаешь подробный рассказ водителя о том, как ему плохо здесь и как хорошо было на родине, но туда нельзя вернуться, потому что там нет работы. Мы должны осознавать, что живем в какое-то великое время переселения народов, и кто такие москвичи, теперь очень сложно сказать.

В Москве лучше, чем в Лондоне, Париже, Берлине…

В другие столицы я путешествую с обратным билетом в Москву. Вот в этом и заключается лучшее. Если бы мне сказали «Вот, Люба, one way ticket», я бы расплакалась, что не могу вернуться.

Ну и московское метро — самая красивая подземка в мире. Не сравнить ни с Берлином, ни с Парижем, ни тем более с Лондоном — туда вообще спускаешься и как будто в канализации оказываешься. Можно, в принципе, целый день в нашем метро провести как в музее. Выходить на разных станциях, смотреть и ехать дальше.

Москва изменилась за последнее десятилетие…

Помню, что еще при Лужкове  однажды я вышла на улицу и увидела, что на клумбах растут цветы. (В советское время я такого не помню.) Я так обрадовалась, что даже написала мэру благодарственное письмо…  И сейчас много делается в смысле благоустройства, но иногда отсутствует чувство меры. О том, как Москву переукрасили и переосветили, можно судить по новогодним праздникам; жителям других городов невыносимо обидно.

Сегодняшняя Москва стала огромной, она распухла. Порой возникает немного странное ощущение от того, что места, в которые я, например, ездила к друзьям на дачу и которые четко помню как загород, теперь — часть Москвы.

Очень стремительно за последние годы разрослось и метро — новые станции, новые линии, МЦК, БКЛ, диаметры.

Сделали пешеходные зоны, придумали много красивых парковочных мест, но от этого очень непросто автовладельцам. В том, что сейчас происходит с парковками, мне мерещится сплошное желание нас за что-то наказать — материально или административно. У нас в городе нет права на ошибку. Водителю в Москве очень трудно. Хотя тем, кто первый раз оказывается в метро, тоже трудно разобраться.

Мне в Москве не хватает…

Вот парковок и не хватает. Я вообще очень хозяйственный человек и люблю, когда в квартире есть кладовка, которую не видно в стеночке, но там лежит очень много полезных вещей. Построить бы побольше таких парковочек. Подземных! Наверное, единственное, о чем я мечтаю.

В новом году…

У меня несколько премьер в кино и на телевидении: киноальманах «Очень женские истории», сказка-фэнтези «Легенды Петербурга. Ключ времени», плюс сериал «Поздний срок» должен выйти на Первом канале.

И две премьеры в театре. В нашем театре я готовлю спектакль про Ивана Грозного и Елизавету Тюдор. А еще репетирую в антрепризе пьесу Акунина «Зеркало Сен-Жермена» — про машину времени из 1990-х в XIX век.

Фото: из личного архива Любови Толкалиной