О прогулках по Самотеке, прошлом Театральной площади и юбилейном сезоне Молодежного театра.

Я родилась….

В Москве. Когда мне еще не было года, родители переехали из Алтуфьево на проспект Мира, в район, который сейчас называется Алексеевским. Так что первые мои впечатления связаны именно с ним. А конкретно — с нашим двором, в который все выходили и в котором все всех знали (сейчас он заставлен машинами, к сожалению). С Сокольниками, которые были совсем рядом — можно было перейти через платформу Москва-3 и оказаться в лесу. С ВДНХ — понятно, что ребенку близость такого места гарантирует впечатления. И еще воспоминания детства были связаны с заводом «Водоприбор», которого уже нет, а на его месте строится несколько больших жилых комплексов. Я вижу их, когда бываю у родителей, и каждый раз чувствую себя странно. Хотя бы потому, что совершенно непонятно, что будет в этом тихом районе с дорогами при таком количестве домов.

В общем, сейчас этот район меняется, и довольно сильно. Раньше у нас была одна высотная, так скажем, доминанта — здание НИИ у метро (сейчас на его первых этажах находится балет «Тодес»). А сейчас — и это помимо того, что строится на «Водоприборе» — даже у здания метро растет еще одна высотка. Да и в нашем доме вместо булочной и молочного магазина теперь офисы сразу нескольких банков.

Кстати, в нашем доме было огромное бомбоубежище. Мы в детстве о нем, разумеется, узнали. То есть сначала мы узнали, что маленькие будочки во дворе — это входы в него. А потом оказались уже в самом убежище. А теперь там магазин «Электротовары». Точнее, его склад. А еще в моем детстве по проспекту Мира ходил трамвай. И на троллейбусе можно было доехать прямиком до Центрального детского мира. А теперь, конечно, ни троллейбусов, ни трамваев. В общем, проспект Мира сильно с тех пор изменился. Но ощущение детства пока остается, конечно.

Сейчас живу…

Сравнительно недавно я переехала на Делегатскую улицу, за театр кукол. С моей жизнью там произошла забавная вещь — я после переезда всегда была занята, у меня не было времени осмотреться и разглядеть место, в котором я живу. Все изменилось во время домашнего ареста в рамках «театрального дела»: в какой-то момент мне разрешили двухчасовые прогулки в моем районе. И я стала каждый день два часа ходить по Самотеке. И наконец многое разглядела и узнала. Сначала я оказалась в Делегатском парке, который в советское время назывался, кажется, Детским. Оказывается, в свое время он был частью сада «Эрмитаж», который, очевидно, был гораздо больше, чем тот, который мы знаем сейчас. Еще рядом есть замечательный музей ГУЛАГа — это старый доходный дом, который в свое время был отдан Московскому метрополитену, потом там было общежитие. А теперь провели прекрасную реконструкцию и отдали его под такое благое дело.

И еще есть замечательный уголок в районе Божедомки, ныне улицы Достоевского, и переулков рядом с ней. И еще Екатерининский парк — он ведь когда-то был очень большой, потом был построен СК «Олимпийский» и проложен Олимпийский проспект, и его урезали. Но у него все равно есть своя аура, в том числе связанная с «военными» местами вокруг — театром армии и ЦДСА.

В общем, вдруг оказалось, что мой район очень даже…  проходной, я бы сказала. Мы ведь живем в Москве с ощущением большого города, мегаполиса. А на самом деле мы все кружимся в центре. И у нас в районе я периодически встречаю очень многих людей, которых совершенно не ожидаю здесь встретить — в положительном смысле, разумеется.

Мой любимый район в Москве….

Ой, их много. Как-то так получилось, что вся моя жизнь после поступления крутилась в рамках маршрута от ГИТИСа, через Консерваторию и Газетный переулок, к проезду Художественного театра, а теперь снова Камергерскому. И Министерство культуры, где я некоторое время работала, тоже в рамках этого квадрата. Оно, кстати, раньше целиком располагалось в Китайгородском проезде, больше похожем на какой-то служебный двор, какое-то холодное, и мне там не нравилось. А теперь оно в особняке с историей, бывшем здании Госкино, и там другой дух, конечно.

А нелюбимый…

Наверное, это район Магистральных улиц. Там в свое время находилась Академия переподготовки работников культуры, где я преподавала. Вот там мрачно. Особенно если туда ехать не на машине, а от метро еще на автобусе. Там даже когда едешь мимо, смотришь в сторону — и там одни какие-то элеваторы, автосервисы.

И еще район Рязанского проспекта мне как-то тоже кажется, наверное, не моим, что ли.

В Москве я люблю гулять….

Мы, РАМТ, находимся на Театральной площади, и куда бы ты ни выезжал, ты всегда попадаешь на набережные. А это самая недооцененная часть Москвы: они проходят так, что по ним можно много куда добраться. У них уже своя жизнь — их за протяженную бессветофорность уже полюбили бегуны и велосипедисты. Я очень люблю ездить по набережным в сторону парка Горького. С моста через Комсомольский проспект можно смотреть в сторону Нескучного сада и Воробьевых гор. А повернешься в другую сторону — вид на «Сити». Как ни странно, в нем тоже есть какая-то загадочность, нездешность, что ли.

Ну и еще я очень люблю бульвары. Иногда я возвращаюсь домой по бульварам — Петровскому и Рождественскому; мне нравится, как их сделали, и в целом нам повезло, что у нас они есть.

Мне нравится…

Что центр Москвы превратили, в общем, в пешеходную зону. Я помню, как к 100-летию МХАТа проезд Художественного театра сделали пешеходным. Тогда это было ново. Сейчас примерно так выглядят еще несколько переулков вокруг, и мне это точно нравится.

Ну и я в последнее время открыла для себя Театральную площадь. Здание, где сейчас находимся мы, а под нами — кассы Большого театра, оно самое старое на ней, ему больше 200 лет. Ведь сама площадь была построена в виде каре, от которого остались только наше здание и Малый театр; Театрального проезда изначально не было, и само каре изначально напоминало улицу Карла Росси в Петербурге. Это была главная площадь Москвы, здесь в отличие от торговой Красной площади проходили парады. Но от этого изначального замысла мало что осталось. Мы в следующем году хотим хотя бы начать восстанавливать часть в изначальном виде. Кстати, говорят, что когда сюда приходил Лужков, ему рассказали, мол, это Бове. А он ответил: это сарай.

А не нравится…

Чрезмерное украшение центральных улиц, в частности нашей Большой Дмитровки и Камергерского. Изобилие этих висюлек создает визуальный шум и мешает любоваться архитектурой. Праздничное украшение? Окей. Праздники прошли, давайте уберем. Но их почему-то не убирают, и они так и продолжают свисать. Мы, РАМТ, живем в трех памятниках архитектуры (один федеральный и два региональных) и не можем гвоздь вбить без множества разрешений. А здесь спокойно все завешано, безо всяких, насколько я понимаю, разрешений.

За последние десять лет в Москве поменялось…

Транспортная система. Я до сих пор не могу понять, как она работает, но вот мой сын освоил и очень ее хвалит: и МЦК с МЦД, и новые автобусы и маршруты — это же объективно хорошо. А не нравится точечная застройка, которая стала совсем уж безудержной. И у меня на «Алексеевской», и даже ближе, на «Беговой», появляются какие-то монстры, которые придавливают собой даже не самые маленькие сталинские дома. Меняется визуальный облик города и районов, его перспектива. А вот «Москва-Сити» у меня при этом почему-то отвращения не вызывает: у него есть свое лицо, и он не испортил ни Кутузовский проспект, ни в целом свое окружение. Ну и плитка, конечно — как же меня раздражает, что она такая скользкая!

В Москве меня можно застать…

Ой, интересных мест стало много. У меня рядом с домом, на Самотеке, появляется много новых ресторанчиков. Есть и свой, так сказать, домашний — «Итальянец» на углу Делегатской с Самотечной площадью. С ним был забавный случай: как-то раз у нас в театре летом было совещание с нашим художественным руководителем Алексеем Владимировичем Бородиным (а он живет недалеко от нас, на улице Советской Армии). И вот мы оба в какой-то момент заспешили: ой, меня ждут. — Да, и меня! Постарались закончить побыстрее и разбежались. А у нас в тот вечер было маленькое семейное сборище, и мы отправились в «Итальянца». Заходим, смотрю — сидит Алексей Владимирович со своей семьей!

Москва отличается от других столиц тем, что…

Она космополитична. Она принимает. Люди оказываются в Москве — и становятся москвичами. Если человек приезжает и хочет интегрироваться, стать здесь своим — ему нужно помогать. А вот люди, которые приезжают и пытаются не влиться в среду, а навести свои порядки, иногда вызывают раздражение. Я себя на нем ловлю и стараюсь его в себе гасить.

Москве по сравнению с другими городами не хватает…

Многое из того, чего у нас еще недавно не было, стало появляться, например лифты для инвалидов в метро и подземных переходах. Нам не хватает, конечно, теплых дней и хорошей погоды. Для меня как для театрального директора это отдельная боль — мне хотелось бы, чтобы наши уличные спектакли, в частности «Зобеида» Олега Долина, игрались чаще и чтобы для них сезон был дольше, чем несколько теплых месяцев. Уже в октябре так или иначе приходится заканчивать. А еще нам не хватает спокойных рождественских ярмарок, какие бывают в Германии и Северной Европе. У нас это обязательно превращается в какое-то мегасобытие с толпами людей.

Если не Москва, то…

Санкт-Петербург. Москвичу, приезжающему в Питер, всегда гарантированы впечатления. Ну и важная лично для меня деталь — там по-настоящему много городских независимых театров, которые находятся в подвалах и на первых этажах (в Москве это вообще не распространено). Мы недавно были в Питере и шли как раз в такой, на Литейном проспекте. И я совершенно поразилась: мы шли через двор, но это была маленькая уютная площадь — с фонтаном, оградой, лавочками. У нас в Москве этой дворовой культуры совершенно нет.

В рамках сотого, юбилейного сезона РАМТа…

Мы придумали очень много чего, но эпидемия, конечно, внесет свои коррективы в наши планы. Ставят свои спектакли и худрук Алексей Бородин, и главный режиссер Егор Перегудов. Мы сделали интерактивную выставку и аудиопрогулку, посвященную истории театра и нашего здания; под театральные цели его перестроили в 80-х годах XIX века. Оно в свое время стало стало первой антрепризной площадкой Москвы: здесь играли свои спектакли театр Лентовского, опера Зимина (она потом переехала в здание по соседству, в нынешний театр Оперетты), здесь давал концерты Рахманинов. Затем, после революции, в этом доме работал МХАТ Второй, а после его закрытия — Центральный детский театр, преемником которого стал РАМТ. Кроме того, мы издадим как минимум две книги: одна посвящена театру, а другая — зданию.

Планируем и «выйти на улицу». Идея принадлежит режиссеру Олегу Долину и будет связана с его спектаклем «Зобеида» — мы хотим взять «маски» и отправиться с ними на нашу Большую Дмитровку; таким образом, отпразднуем еще и 300-летие Карло Гоцци. Будет и юбилейный вечер. Но, видимо, уже осенью — делать такое теплое торжество для 25% зрителей не хочется. А к началу следующего сезона, будем надеяться, мы все уже будем вакцинированы и сможем отметить как следует.

Фото: Илья Золкин